Банана Ёсимото - N-P

Той дождливой ночью мне тяжело было с тобой расставаться. Я чувствовала себя как жеребенок, которого забрали у матери и отвели на рынок. Я мечтала о лете, когда снова могла бы увидеть тебя и Отохико. Чтобы меня не тянуло назад, чтобы мне не захотелось вернуться, я думала в машине о почтовых ящиках и больше ни о чем.

Единственное средство, связывающее меня с тобой и Отохико, – это почта. (Звонить я не буду, разговор, вряд ли получится.) Есть почтовый ящик, и есть письмо. Вот оно.

Пойду отправлю.

Я буду хорошей матерью для ребенка Отохико. Я бы хотела девочку. Если все пойдет хорошо, отдам ее в детский сад. Саги будет продолжать свои исследования. Голова Отохико наконец-то встанет на место.

И всякий раз, когда я увижу почтовый ящик, я буду вспоминать о тебе.

Жизнь продолжается.

По-моему, нам уже не доведется встретиться.

Береги себя.

И все-таки до встречи.

Суи.

Начался сентябрь.

На меня неожиданно навалилась работа, я просидела над переводами всю ночь, а на рассвете заснула. Когда я открыла глаза, было за полдень. Мне захотелось вдруг выпить кока-колы. Я сходила в ближайший автомат, купила одну банку, выпила, прогулялась, вернулась домой и заглянула в почтовый ящик для писем, чего давно уже не делала. Там лежало это письмо. Вернувшись в квартиру, я легла на кровать и прочитала его.

Хорошее письмо.

Кончив читать, я некоторое время лежала с закрытыми глазами, с письмом в руках. Солнечные лучи проникали сквозь занавески, и внутренняя сторона век была красной. Мне показалось, что я лежу на берегу моря, под солнечными лучами, прислушиваюсь к звукам прибоя и подставляю лицо горячему ветру. Я снова заснула.

Мой собственный кусочек лета.

Когда я проснулась, был уже вечер, солнце было золотым. Предзакатное небо напоминает утреннее. Потом небо стало темнеть, меняя цвета в противоположном утреннему порядке.

Освободившись от внутреннего напряжения, я почувствовала пустоту. Очень приятная пустота. Я поняла, что ее необходимо заполнить, и решила куда-нибудь съездить, пусть и не так далеко, как Саги. Можно уже не ждать, что придет плохое известие или внезапно явится Суи. Пока лето не кончилось, надо поехать на море.

Я принялась собирать вещи. Потом упаковала ту маленькую деревянную коробочку, которую давно уже собиралась где-нибудь зарыть. Если бы Суи умерла, эта коробочка и ее черная трикотажная юбка стали бы поминальными сувенирами. Я могла бы стать коллекционером поминальных сувениров. Но пока все хорошо. Я подумала о своих брюках, которые до сих пор сохнут в комнате Суи – и грустно, и смешно. Через несколько месяцев кто-то распорядится ими, как и остальными вещами Суи.

Я положила коробочку в саквояж, и кость Сёдзи издала сухой звук. Какое-то время этот звук стоял в моих ушах, как иногда бывает, когда вспоминаешь шум морских волн. Я вспомнила, как я прижималась к его широким плечам, когда он вел машину, как устраивалась в какой-нибудь удобной ложбинке и даже не мешала ему. В моей памяти осталось не лицо, а плечи и руки, держащие руль. Теперь все, что от него осталось, лежало в моем саквояже.

Хорошо, что Суи не умерла.

Я приняла душ и вышла из дома с мокрыми волосами. Солнечный свет пронизывал вечерние запахи и нежно освещал улицы. Деревья возле домов отбрасывали бледные тени.

Вдруг я вспомнила, как в разгар лета впервые шла в дом Саги. Казалось, это было невероятно давно. Воспоминание о мирном времени. Потом мне пришло в голову по пути из города зайти к Отохико. Как жаль, что все его бросили. Наверняка он тоже получил письмо от Суи, только короче и холоднее, чем мое. С мыслью о путешествии я совершенно о нем забыла.

Добравшись до его дома, я нажала на кнопку звонка. Отохико сразу вышел.

– Добрый день, – сказала я.

– Входи, пожалуйста, – сказал он.

Увидев его, я поняла вдруг, что ужасно по нему соскучилась. Наверное, такое чувство наступает при встрече с боевым товарищем. Сердце мое наполнила радость оттого, что нам удалось вместе что-то сделать, хотя мы знали друг друга так мало, и горечь оттого, что многое мы утратили навсегда. Мне жаль было, словно я опять восемнадцатилетняя, что лето кончается. Я вошла.

– Саги нет, она уехала путешествовать, – сказал Отохико, наливая мне кофе.

– Она звонила, – сказала я. Я заметила, что комната Саги чисто прибрана, и мне снова стало неспокойно.

– Я получил письмо от Суи. А ты?

Я кивнула.

– Хорошо, что она жива, – сказал он, не глядя на меня.

– Я тоже, – сказала я. Интересно, что она ему написала? Спрашивать было неловко. Возможно, Суи его обманула. А может, во всем призналась. В любом случае ее решения уже не изменить. Разве что найти ее по почтовому штемпелю и попробовать восстановить отношения.

Я догадалась, что он не будет этого делать, и потому у него такое тоскливое лицо.

Теплый ветер проникал в распахнутую дверь и смешивался с холодным воздухом кондиционера.

– Почему ты с саквояжем? – спросил Отохико мрачным голосом.

– Еду отдохнуть.

– И ты, Брут? Куда едешь? Одна? – спросил он.

Я почему-то почувствовала вину и только кивнула.

– Надолго?

– Еще не решила.

– Я готов быть твоим шофером, возьми меня с собой! – сказал он. Я нахмурилась.

Он сказал:

– Мне стало завидно. Я не имею в виду ничего такого. Просто не хочу здесь оставаться. Вдвоем лучше, чем одному! Я тебе пригожусь.

Я задумалась. Такому разбитому и усталому человеку, как он, одному, пожалуй, и не выбраться.

– Ладно, только на один день. Завтра каждый отправится своим путем, – сказала я.

– Завтра я поеду к приятелю в Иокогаму.

– Отлично! А я в префектуру Канагава.

– Хорошо, что выпал случай уехать. Здесь так тяжело. Очень тебе признателен!

И он впервые улыбнулся.

Я подождала, пока Отохико соберется, и мы вышли из дома. Взяли напрокат машину.

– Давай купим еды и поужинаем на побережье!

– И костер разведем!

Постепенно ко мне возвращалось хорошее настроение.

Мы на большой скорости помчались к морю. Постоянная тряска, проносящиеся мимо улицы и дома, прозрачная синева неба. Бледный полумесяц и мягкая голубизна Венеры.

Казалось, вечернее небо, превращающееся в ночное, вместило в себя все то, что с нами произошло.

В сердце скрывается красота всего увиденного, от самых ярких до самых невыразительных вещей. Сердце вмещает в себе пейзаж нашего передвижения, огромный небосвод, вращение звездного неба.

– Наверное, она не вернется, – сказал Отохико.

– Наверное… – сказала я.

– Странное состояние, тело стало легким, будто я исчезаю.

– Сколько лет назад вы встретились?

– Шесть лет, чуть больше… Теперь хочется немного отдохнуть. Не могу даже точно вспомнить, чем мы занимались, – сказал он, глядя на дорогу.