Владимир Козлов - ЭМО

Я спрашиваю:

–А можно вообще говорить, что в России есть своя эмо-сцена?

–Пожалуй, можно. Проходят ведь концерты крупные, эмо-фесты – в Москве, в Питере, в других городах. С другой стороны, не все группы, которые там играют, считаютсебя эмо. Есть люди которые любят вешать ярлычки, и пятьдесят процентов тебе скажут – да эта группа ни хера не эмо.

Подходит официантка, мы заказываем чайник зеленого чая.

Максим продолжает:

–Но все-таки что-то такое есть. Пусть оно грубоватое, туповатое… Но оно есть – потому что об этом говорят, об этом пишут… Правда, очень много вешают стереотипов, что эмо – это челка, это – вены порезал, это – розовые штаны или черные. И самое гадкое, что в массе своей так оно и есть… Для людей, которые смотрят со стороны.

Я спрашиваю про аудиторию группы.

–Аудитория довольно молодая, начиная с двенадцати лет. И до восемнадцати, наверное… Ну, в Москве и Питере зрители, бывает, смотрятся странно. Когда видишь этих детей, которые все с бледными лицами, у всех черные, как смола, волосы, розовые бантики… При этом есть те, кто их, из-за столь странного вида, очень не любит. Потому что они – как клоны. А с другой стороны – это же культура такая. Они выделяются из общей массы… Многие говорят, что это даже не культура. Это – мода. Культура – это то, что имеет свои корни. А у нас в Питере это все появилось как мода. А как ему еще иначе появиться? Потом отсеется процентов семьдесят, кому надоест, и останется тридцать процентов, которые будут продолжать – как готы, рэпперы, металлисты…

Следующий мой вопрос – про эмо-имидж.

–У нас был момент, когда в группе все были с челками, потом постриглись, – рассказывает Максим. – Ну, мне самому нравится надевать узкие джинсы, галстучек, рубашечку на концерт. Это все идет от культуры панк-рока, когда они там все с галстучками – «Green Day». И вот смесь с какой-то истерикой, плюс то, как мы двигаемся по сцене… Это не старая альтернатива, когда все стояли на месте, качали только ногами. Тут какая-то хаотика на сцене – крутят гитары вокруг себя, бегают... Когда такое со сцены валит, и при этом еще стараешься попадать качественно, то это и есть эмо-культура…

–И все-таки, «Оригами» – это эмо-группа или нет? Многие не хотят называть себя эмо, хоть их и считают…

–Вообще, эмо для каждого свое, потому что, может, для кого-то и Кобзон – эмо. Если взять слово «эмоции»… Или, например, группа «Алиса» – тоже ведь эмоционально выступает. Другое дело, что все равно есть какие-то каноны. У нас есть две награды «Лучшая эмо-группа года». Московский портал нам вручил статуэтку… И в Питере тоже нам позвонили: «Приезжайте за наградой». – «За какой наградой?» – «Вы же лучшая эмо-группа года». В итоге нам дали совочек обычный для грядок, и там фломастером было написано: «Лучшая эмо-группа года». Глупо отрицать, что мы – эмо-группа, потому что мы получаем призы как лучшая эмо-группа и у нас на сайте сидит полторы тысячи эмо-кидов, как они себя называют. Мне наплевать на все эти терки – эмо, не эмо. Я прихожу на репетицию и играю песню, которая мне в кайф… А вообще, некоторые группы стесняются, не хотят, чтобы их называли эмо. На афишах пишут эмо-кор/нью-металл/альтернатива. И есть группы реально позерские. Я не буду никого называть… Но когда они выходят на сцену, по ним видно, что они насмотрелись клипов. У них все неестественно – все эти движения, взмахи головой. Видно, что все наигранно. Я такое не люблю, хоть иногда и выглядит реально красиво…

Мы говорим про то, что всякая альтернативная музыка сейчас гораздо популярнее, чем несколько лет назад, и у групп, которые такую музыку играют, очень немалая аудитория.

–Группа «Психея» – я вообще считаю, что они продавили нишу, – говорит Максим. – Приехали из своего Кургана и сделали то, что многим группам было не под силу. Тем же «Кирпичам» например. Я их очень уважаю, «Кирпичи», но это люди, которые начали делать деньги. Вот мы с ними скоро будем играть, и мне звонит организатор. Вот, мы продали двести билетов, и все двести спросили билет на «Оригами». «Кирпичи» никто не назвал, хоть они и на афише крупным шрифтом, и они получают почти весь гонорар, мы там почти бесплатно играем. Времена все равно меняются… Сейчас альтернативные группы делают концерты в «Юбилейном». Они их делают не для того, чтобы заработать, а для того, чтобы щелкнуть по носу всяких этих старых рокеров, которые смотрят на нас и думают – вот дебилы. В то же время эти дебилы собирают сейчас побольше зрителей, чем старые рокеры.

Я спрашиваю, можно ли зарабатывать на жизнь только музыкой, если играешь что-то альтернативное.

–Сейчас скорее всего можно бросить работу на фиг и зарабатывать музыкой деньги. – Максим останавливается, отпивает чаю из чашки. – Я не знаю, как раньше было. Раньше, наверное, было тяжело. А сейчас, если ты делаешь тур на два или три месяца, то ты можешь вернуться с хорошими деньгами. Потому что сейчас, например, группа «Джейн Эйр» едет в какой-то город, и из-за них отменяют концерт группы «Ногу свело», потому что на них там куплено всего сто билетов…

–Значит, ты готов прямо сейчас все бросить, чтобы заниматься только музыкой?

–Момент очень спорный. Для себя я знаю, что еще не готов. Потому что тур на два или три месяца – это все. Ты полностью рвешь свою жизнь с городом. А у меня здесь девушка, которую я очень люблю… Ясен пень, что девушка скажет: я тебя буду ждать. Но она ведь врубает, что я еду на три месяца, и далеко не в командировку – чинить какой-то газопровод, – а еду на концерты, где будут фанатки, где будут постоянные пьянки… Тут очень все сложно. А вообще сейчас уже много есть групп этой, нашей, волны, которые занимаются только музыкой. Их вряд ли можно назвать профессиональными музыкантами… Они, наверное, по-прежнему любители, но они – всё, бросили работу. И при каком-то подходе мы тоже, наверное, можем все бросить, заняться только музыкой, репетировать в Питере, уезжать, приезжать, потому что в каждом городе мы собираем зал. На моей памяти был только один провальный концерт, когда я видел, что организаторы попали на деньги. Мы приехали – а людей нет. Нас там как королей встретили – это в Нижнем Новгороде было. Это был наш первый выезд вообще куда-либо. И мы такие понтовые приезжаем – а там пятьдесят человек…

Максим подзывает официантку, заказывает еще один чайник зеленого чая. Беседа возвращается к тому, как совместить музыку и «нормальную» работу.

–В принципе, у нас сейчас такая ситуация, когда все сложней и сложней становится, – говорит Максим. – Мы все взрослеем, и с одной стороны понимаешь, что надо как-то к карьере двигаться, на работе устраиваться, потому что жизнь сейчас дорогая вообще. А с другой стороны, понимаешь, что у тебя все меньше времени. Ну, взял там один отгул, два, съездил, сыграл концерт. А на работе начинают «бычить» на тебя – ты музыкант там или кто? У нас в группе я – инженер, есть еще маркетолог и второй маркетолог, в издательстве работает парнишка. Одна половина готова все это бросить, а другая половина рассуждает типа так: ну, если вы все бросите, то я, может быть, тоже все брошу. И никто этот шаг пока не делает. Стараемся совмещать. Практически каждые выходные где-то играем. Вот брали отпуск все и помотались по Украине, Белоруссии, по России поездили. И Артем с нашего лейбла «Кап-Кан» тоже мне говорит: Макс, тебе надо решать, что для тебя главное – музыка или работа. Но я не хочу... Я буду тянуть до последнего. Хотя музыка для меня… Я себя не представляю без этого…