Марина Левандович - Разгадка вечности

Стояла в супермаркете и смотрела на себя в стекло витрины. Так злилась. Зачем они мне челку так подстригли? Я так не ношу. Завернули еще вовнутрь концы, лаком набрызгали. У меня теперь лицо как у хомяка, еще и брови какие-то нелепые. Как Душечка чеховская, ей богу. Стою, глазками хлопаю, а тут еще каких-то черножопых привели с экскурсией, показывать рыб в аквариуме супермаркета. Я так и не поняла, что это было. Мне кажется, это какой-то новый бизнес у аферистов, иначе что это могло такое быть? Они там все бегают вокруг того аквариума, хохочут, потом плескаться начали. Потом им купили по треугольничку плавленого сыра и повели на кассу. Я только щас, пока рассказывала, доперла, что это какие-то гастарбайтеры. А тогда мне все казалось таким трагичным, что я уже невесть что подумала. Три остановки вспоминала, кто автор «Хижины дяди Тома», из головы вылетело.

У моей мамы как-то странно записаны мужчины в телефонной книжке: Коля Рыба; Виктор Печенье; Андрей Глобино; Евгений — Мясная лавка. Ну она товаровед, просто, и так торговых представителей записывает. А папа записан просто Л. Леонид, то есть.

— А папа у вас кто?

— Папа у нас кондитер. Всю жизнь торты печет.

— Ну… Леонид Торт бы записала.

— Ну, знаешь, мне кажется, этим Л. она просто оградила себя от всех других мужчин. Да и как-то унизительно его под одну гребенку, знаешь ли… Леонид Торт — это все равно, что Виктор Печенье. Вроде бы сразу этот Виктор Печенье заимел на маму такие же права, как и папа — Леонид Торт.

— Ну тогда бы — Леонид Наполеон.

— Ой. Нет. Была у моего папы история там одна по молодости. Он в дурке от армии косил. Мама, наверное, этот момент тоже учла, потому и просто Л.

У ее матери две судимости, а отец рекетом занимался в 90-х. Ебать, семейка. Я ее когда привел с друзьями знакомится, мне Дэн говорит: «Костик, ты кого привел, блядь? Она ж так и смотрит, шо у кого спиздить». Но Лизка себя вполне прилично вела. Я переживал, конечно, у меня аж глаз к концу вечера начал дергаться. Но молодец такая, нормально все. Общалась со всеми, улыбалась, расспрашивала, кто, что. А вчера стали вспоминать этот вечер, и я ей в шутку говорю: «Ты прям воодушевленная такая была, истинная леди. Никого даже херами не обложила». И она выдала: я, говорит, приценялась, прикидывала, кого там можно прокидать. Карты надо с собой взять в следующий раз, сыграем? Глаз прищурила — вылитая гарпия. Новый Год, говорю, будем праздновать только вдвоем, а то все гости да гости, хочется, говорю, романтики.

Жарит рыбу, и с такой ненавистью ее бросает в сковороду, блин. Я говорю, мол, Таня, хватит уже. Я ни с кем там не обнимался на корпоративе, никого шампанским не угощал. Оно все и так было шаровое, чего бы я шаровым шампанским кого-то угощал? Не в моих это правилах жизни. А она все равно бросает и бросает эту рыбу. Та аж поразваливалась. Нет, говорит, ты там всех зажимал и подпаивал, в надежде, что тебе кто-то даст. Ну ё-мае, Таня, говорю, никого не зажимал. И потом она расплакалась и говорит: «Просто обними меня и скажи, что сильно любишь». Я в шоке вообще. Люблю, говорю, сильно-сильно, дурочка ты. Я же никого кроме тебя… И едим эту рыбу разваленную, как в пещере. Она всхлипывает, а я говорю — смотри аккуратно с косточками, а она еще больше всхлипывает. А потом уже перед сном говорит мне: «Я тут прочла такую пословицу интересную, вот слушай: даже самая красивая девушка не может дать больше, чем у нее есть. Понял?». Конечно понял, говорю, ты у меня самая умная, начитанная.

Мы вышли из поезда, и он говорит мне: «Кать… Я наверное, дальше поеду без тебя. Мне кажется, я тебя разлюбил еще когда мы в Павлограде останавливались. Бывает же такое?».

Я охренела сначала, и думаю — что же я делала там, пока мы стояли в Павлограде? Да ничего особенного. Яйца почистила, на стол накрывала. Приглашала к столу соседей по поезду, а те отказывались. А он потом говорит: «Мне это напомнило детство, когда меня этими яйцами в поезде пичкали. Я как увидел, что ты их чистишь — пошел и выкурил сразу две сигареты. Аж дурно стало. У меня на яйца аллергия, причем, больше моральная. Нищета, блядь, вспоминается, как меня отчим бутылки заставлял сдавать, а мать цыганам мой любимый ковер продала. И мы все ездили в Кишенев за дешевыми винами и барыговали ими здесь, а в поезде яйца ели. Меня продуло от окна и фурункул вылез на жопе. Рубец даже остался. Показать?». Потом затрясло его так страшно и он говорит мне: «Катя, если ты хочешь быть со мной до гроба, не делай так больше, хорошо?». А потом мы пошли в Макдональдс возле вокзала, перекусили и все нормально уже, вроде бы. Взяли такси, приехали домой, я бегом все яйца в мусоропровод выбросила.

Этот мой ёбарь из Харькова… Ну, такой в очках, сутулый немного, помнишь? Недавно выпил лишнего и пишет мне: «Знаешь, Марина, мы все сдохнем. И ты, и я. И может быть лучшее, что у меня было в жизни — это наш акт любви, который я, к сожалению, не помню. Или к счастью». Представляешь, сволочь какая? Не помнит он. Да он все помнит. Он мне уже дважды пересказывал. Я всегда делаю вид, что уснула тогда и тоже не помню ничего. Просто, мы напились сильно, и мне по сей день стыдно, а уже 4 года прошло. И он мне постоянно говорит, что не помнит, а раз в год вспомнит и все перескажет до малейших деталей. Я вообще разозлилась вчера и говорю ему: «Ок. Это все детский сад. Лучше дай-ка мне тот рецепт пирога, который ты вчера расхваливал, типа сам испек, то, сё». И он мне полвечера писал рецепт по одному предложению и с конкретными паузами. Видимо, я его тоже очень задела. А потом вообще взял, сфотографировал тот свой пирог, вернее его остатки, и на аватарку поставил на Фейсбуке. Совсем дошел мужик.

Знаешь, у меня с отцом только две фотографии: вот мы с ним выходим из магазина, у меня два червячка желейных на ладони, а у отца — пакет с сардельками. А на втором фото мы с папой лыжню прокладываем в детском саду. И лыжи у нас такие желтые, аж глаза выедает. И я когда смотрю на эти фото — всегда пытаюсь найти в его глазах хоть какой-то отцовский инстинкт, а он то на сардельки косится, то на лыжи. А я не в объектив смотрю, а ему в глаза все пытаюсь заглянуть, и на всех фото получилась из-за этого какая-то упоротая размытость. Мне теперь психолог моя говорит, что этим можно объяснить, почему меня тянет только на мужчин за пятьдесят. Я в них типа отца ищу, что ли. Но веришь, я себя с ними чувствую, как с отцом на фотографиях: я им в глаза гляжу, а они в супермаркете на мясном отделе согнутся в три погибели и хамон выбирают со всей ответственностью. Бывают же такие женщины с комплексом безотцовщины. Вот, это я.