Ирвин Уэлш - Клей

Я вышел, спустился по лестнице, волоча весь скарб, который смог унести. Я хотел слить поскорее от этого ебанько и отсюда вообще. Алек весь заляпанный, до сих пор пахнет жидким калом этого молодчика, его по всему дому уже растаскали. Сначала он пытался отмыться, но теперь добрался до бара и сидит тянет виски. Это мне уже поперек горла.

– Ну и че, пьянь, прикажешь с тобой делать?

– Поправился немножко, – запыхтел Алек, стараясь выпрямиться в мягком кожаном кресле. – Пропущу малыша, будет потеплее, – залыбился он и посмотрел на молодого, который шарил по видео и компашкам. – Пусть парень поможет тебе с погрузкой, это небольшая компенсация за то, что он меня засрал всего!

Малой, конечно, обломался, но тут нашел «Бешеного быка» [33]и аж просветлел.

– А можно я этот фильм себе оставлю?

– Посмотрим, приятель, а теперь подсоби-ка мне с телевизором, – сказал я. Радости ему мало, но он схватился за край, и мы вышли через кухню, стараясь не вляпаться в жидкий кал. – Тебе никто не говорил, что срать можно в последнюю очередь, когда все, что ты хотел стырить, уже упаковано?

Он такой, как будто его не касается.

– Кроме того, нельзя срать на дороге к отступлению. А что, если шухер, – предостерегал я малого.

Парень оказался работящий, отличный гуртовщик, и вскоре мы загрузили вэн под завязку. Бедный хуйкин. Раньше, когда для рабочего люда было полно мест и физический труд был в почете, он бы вкалывал себе на складе, пока не навернулся бы, затаскивая мебель в хату какого-нибудь жирного осла. Был бы законопослушным гражданином. Теперь, если не считать самоубийства, преступление для таких, как он, – единственный выход.

Уголком глаза я зацепил два ковра на стене. Я знаю, есть такая придурь у жирдяев, с другой стороны – они, должно быть, стоят немало. На стену повесили, значит не хотят, чтоб по ним ходили. Выглядят они очень качественными, так что я свернул ковры, пока сучка Алек напихивал целый вещмешок бухла. Как он стал бухать – это уже за гранью, это уже не смешно. Если б ему удалось забраться в Форт-Нокс, он бы ломанулся мимо золотых слитков к тумбочке, где один из охранников припрятал выпивку.

– А где Дэнни? – спросил малой.

Я почти забыл – это ж так Спада по-настоящему зовут.

– Наверху, худо ему, – сказал я и указал на край свернутых ковров: – Подсоби-ка, приятель.

– Ладно, – согласился он, прихватил свой край и осторожно улыбнулся: – Простите, что насрал на пол и все такое. Меня так вперло, что мы сюда забрались… я просто не мог удержаться.

– Первый раз это все делают, обычно посреди комнаты. Присутствие кала на полу – верный знак, что работал новичок или дилетант.

– Дэнни… э, Спад тоже так говорил. Интересно, а почему так?

Споры об этом домушники ведут с ветхозаветных времен.

– Некоторые считают, что это проявление классовой войны. Типа, вот вы сколько нажили, зато мы вас сделали, суки. Но я так считаю, что это скорее обмен информацией.

У молодого опять ебло скривилось. Да уж, на НАСА в области дизайна ему никогда не работать – железная истина.

– Ну это как оставлять что-то взамен того, что взял. Вот, например, не любим мы подавать нищим на улице, даже если бабок у нас полно. Считается, что транзакция, в ходе которой один дает, другой получает, не может принести удовлетворение. Меня, впрочем, это никогда не парило, коль скоро я был на месте получателя. В общем, да, есть такое мнение.

Чувак закивал, но по нему видно – не понял.

– Ну хочется тебе оставить небольшой презент, свою визитную карточку, – объяснил я, изобразив звук пердежа.

Малой засмеялся – вот это его уровень.

– Вот что я тебе скажу, приятель. Тебе надо подумать над диетой. Если хочешь остаться в игре, ешь поменьше грубой пищи и чуть больше железа. И постарайся перейти со светлого на «гиннес».

– Точно, – сказал он с таким видом, будто это действительно может серьезно помочь в карьерном росте.

Алек, пошатываясь, подошел к вэну с мешком, оттянутым под весом бутылок. Я подхватил старого бомжа и попытался запихнуть его на переднее сиденье «транзита» – за руль. Не так-то просто это ему дается, и в мешок он вцепился так, будто тот полон королевских драгоценностей. Наконец забрался.

– Может, я поведу? – спросил я, он-то уже в нули.

– Не-не, я в порядке…

Я зашустрил: захлопнул задние двери вэна и отпер ворота. Малой сначала стоял смотрел на все это, а потом спрашивает:

– А как же мы со Спадом? Когда подскочить за долей?

Ну и придурок. Я рассмеялся, сел в машину и взял с торпеды «Дейли рекорд» недельной давности.

– Ты кто по знаку зодиака?

Он вылупился и говорит:

– Э… Стрелец…

– Так, Стрелец, – говорю и делаю вид, будто ищу в газете. – Активность Урана принесет вам благополучие, особенно если вы прислушаетесь к советам более опытных коллег по работе… такие дела, приятель! А вот еще: вложения в компакт-диски и видеокассеты принесут вам наибольшую выгоду в текущий период, а сбыт этих товаров по окраинным пабам за наличную валюту – наиболее успешное и ненапряжное занятие.

– Э…

– В газете написано, что ваша доля все еще в доме. Видео и все остальное – это же целое состояние! Не говоря уже о си-ди.

– Но… – запнулся он.

– Мы же сами себе глотки режем, приятель! Весь товар, – я кивнул на багажное отделение, – нам же придется его где-то прятать. Нас могут выследить. Мы берем на себя все риски. В следующий раз, когда увидимся, я угощу тебя кружкой пива и закуской, за то что ты нам помог.

– Но…

– Никаких «но», приятель. Пойди покидай компакты и видео в мешки и поторопись, а то вам пиздец!

Он постоял минуту, подумал и поплелся назад. А мы рванули по дорожке и на улицу.

– Придурки, – засмеялся я.

Алек дыхнул на меня, несет от него даже хуже, чем обычно.

Вэн этот чем-то напоминает Алека. Он хоть и полон всякого добра, но сам хрипит и на ладан дышит. Алек повернул слишком резко, и сзади что-то затрещало, значит не так уж мы все хорошо запаковали, как мне казалось.

– Ебать мой хуй, Алек, езжай помедленнее или пересдай на права! Не хватало нам копов на хвосте. Соберись!

Это его, похоже, немного протрезвило, но когда мы въехали в промзону, он погнал по обочине, и сзади опять что-то хрустнуло.

На этот раз я решил ничего не говорить. Белки у него пожелтели – и это нехороший знак. Теперь он в любой момент может начать отмахиваться от воображаемых демонов. Мы добрались до склада, заехали внутрь и разгрузили товар. Таскал-то все преимущественно я, а Алек стонал и потел и проблевался дважды. Все стеллажи заставлены до потолка, как на складе уцененных товаров.

– У нас почти не осталось места, Алек, надо будет что постарее отвезти в Пизбо.

– У него магаз забит до отказу, – сказал Алек, усевшись на большой «маршалловский» комбик.