Невидимый комитет - Грядущее восстание

Полиция и армия одновременно и постепенно адаптируются. Криминолог просит спецназовцев организоваться в мелкие, мобильные профессиональные команды. Военная институция, кузница дисциплинарных методов, подвергает критике собственную иерархическую организацию. Офицер НАТО применяет к своему батальону гренадеров «участвующий метод, привлекающий всех и каждого к анализу, подготовке, исполнению и оценке результатов акции. План многократно обсуждается в течение нескольких дней, по ходу учений и в соответствии с последними полученными сведениями (…) Нет лучшего средства для повышения мотивации и согласованности, чем совместная выработка плана».

Вооруженные силы не только адаптируются к метрополии, но и перекраивают ее. Так, со времен боя при Наплузе израильские солдаты стали настоящими дизайнерами. Вынужденные, из-за палестинской герильи, покинуть улицы, ставшие слишком опасными, они учатся передвигаться горизонтально и вертикально по городским сооружениям, разрушая потолки и стены и проходя через них. Офицер израильских сил обороны, закончивший философский факультет, объясняет: «Враг интерпретирует пространство в обычной, традиционной манере, а я отказываюсь следовать этой интерпретации и попадать в его ловушки (…) Я хочу действовать неожиданно! В этом суть войны. Я должен победить (…) Я нашел метод, как проходить через стены… Как червь, продвигающийся по пустотам, которые он выгрызает, съедая все, что попадается по пути». Урбанное пространство — это не только театр столкновений, но и их средство. Вспоминаются советы Бланки, [32]на этот раз, повстанческой стороне: будущим бунтовщикам Парижа он рекомендовал для защиты своих позиций проникать в дома на забаррикадированных ими улицах, пробивать разделяющие их стены, чтобы они сообщались, ломать лестницы на уровне первых этажей и дырявить потолки для защиты от возможных атак, снимать с петель двери и баррикадировать ими окна, каждый этаж превращать в огневую точку.

Метрополия — не только урбанизированное скопление, последняя степень смешения между городом и деревней, это еще и поток существ и вещей. Это электрический ток, проходящий через целую сеть спутников, оптических волокон, скоростных железных дорог. Ток, который вращает этот мир и не дает ему остановиться на пути к своей погибели. Ток, который стремится все затянуть в свой безнадежный бег, который мобилизует всех и вся, со всех сторон атакует нас враждебными силами информации, ток, который только и позволяет, что бежать. Где даже ожидание очередного поезда метро становится трудным.

Распространение средств передвижения и коммуникации непрерывно вырывает нас из нашего «здесь и сейчас » через соблазн быть в другом месте. Сесть на скоростной поезд, в пригородную электричку, взять телефон — чтобы сразу оказаться там. Эта мобильность предполагает лишь выдергивание, изоляцию, изгнание. Для любого человека такая мобильность была бы невыносима, если бы она не оставалась всегда мобильностью приватного пространства , портативного внутреннего мирка. Приватный пузырь никогда не лопается, он лишь перемещается. Это не выход из коконов самоизоляции, а лишь их приведение в движение. Повсюду — на вокзалах, в торговых центрах, в банках, в отелях, — эта чуждость банальна и до боли знакома. Изобилие метрополии состоит в случайном смешении разных сред, способных вступать между собой в бесконечное множество комбинаций. Центры городов раскрываются здесь не как целостные идентичности, а как оригинальные ассортименты атмосфер, обстановок, через которые мы двигаемся, выбирая одну и отвергая другую в процессе некоего экзистенциального шоппинга, где мы подбираем себе стили баров, людей, дизайн, или составляем playlist нашего Айпода. «С мпЗ-плеером я — хозяин своего мира». Чтобы выжить посреди окружающего однообразия, единственное, что остается — бесконечно воспроизводить свой внутренний мир, подобно тому, как ребенок везде выстраивает себе один и тот же домик. Прямо как Робинзон, воссоздавший свой мирок лавочника на необитаемом острове, с той только разницей, что наш необитаемый остров — это сама цивилизация, и что нас таких миллиарды, бесконечно прибывающих на этот остров.

Именно из-за того, что метрополия представляет собой такую вот архитектуру потоков, это одна из самых хрупких конструкций, когда-либо созданных человечеством. Подвижная, сложная, но хрупкая. Резкое закрытие границ по причине какой-нибудь ужасной эпидемии, перебои в снабжении предметами первой необходимости, организованное перекрытие путей сообщения, — и вот уже рассыпается весь декор, обнажая хищнические сцены, которыми он грозит обернуться в любой момент. Этот мир не вращался бы так быстро, если бы его не преследовала постоянная близость крушения.

Его сетевая структура, технологическая инфраструктура узлов и связей между ними, его децентрализованная архитектура предназначены к тому, чтобы спасти метрополию от неизбежных сбоев. Интернет должен устоять перед ядерной агрессией. Перманентный контроль потоков информации, людей и товаров должен обезопасить мобильность метрополии, обеспечивать прослеживаемость, гарантировать, что на товарных складах никогда не будет недостачи ни в одном контейнере, что никогда в торговле невозможно будет использовать краденые банкноты, а в самолет никогда не проникнет террорист. Все это — благодаря чипу радиочастотной идентификации (Radio Frequency Identification ), биометрическому паспорту и базам данных ДНК.

Но метрополия производит и средства к собственному уничтожению. Американский эксперт по безопасности объясняет поражение в Ираке способностью герильи пользоваться новыми средствами коммуникации. Вторжение США способствовало не столько внедрению демократии, сколько импорту кибернетических сетей. Они сами привезли с собой одно из орудий своего поражения. Распространение мобильных телефонов и точек доступа в Интернет предоставило герилье небывалые средства для организации и самозащиты.

У каждой сети свои слабые места, свои узлы, которые нужно разрубить, чтобы циркуляция остановилась, чтобы полотно порвалось. Это продемонстрировала последняя серьезная поломка европейских электрических сетей: достаточно было одного происшествия на одной линии высоковольтных передач, чтобы весь континент погрузился во тьму. Первый шаг к тому, чтобы какая-то жизнь смогла появиться в пустыне метрополии, состоит в остановке этого perpetuum mobile. И тайские бунтовщики, взрывающие электрические реле, хорошо это поняли. Это поняли и протестующие против «Контракта первого найма», заблокировавшие университеты, чтобы потом постараться заблокировать и экономику. Это поняли и американские докеры, забастовавшие в октябре 2002 года против уничтожения трехсот рабочих мест и десять дней блокировавшие крупнейшие порты Западного побережья. Американская экономика настолько зависит от постоянных потоков «точно в срок» из Азии, что убытки от блокирования доходили до миллиарда евро в день. При десяти тысячах уже можно подорвать самую великую экономическую державу в мире. По мнению некоторых «экспертов», если бы забастовочное движение продержалось еще месяц, мы бы стали свидетелями «возвращения экономического спада в США и экономического кошмара в Юго-Восточной Азии».