Владимир Лорченков - Клуб бессмертных

Актер без маски – мим. В древнем мире – человек, стоящий на ступеньку ниже актера.

Это тем более обидно, что актеры находились если не на последней, то на предпоследней ступени. Еще бы. Они же не торговали и не умели воевать. Пользы от них не было никакой. Если бы в Спарте умели, глядя на младенца, сразу определять его профессию, то будущие актеры отправлялись бы прямиком в ущелье. То самое, куда сбрасывали детей, появлявшихся на свет божий не головой вперед, а попкой.

С другой стороны, как бы тогда спартанцы определяли будущих актеров, если бы актеры перестали существовать как гильдия? Вопрос интересный, но к моим размышлениям о Фринихе и его пьесе это отношения не имеет. За исключением разве что следующего: лучше бы Фриниху при рождении отправиться в пропасть, чем дожить до постановки «Взятия Милета». Ведь десять талантов были только началом беспрецедентной травли, которая закончилась изгнанием драматурга и его последующей гибелью. Разумеется, Фриниха никто не жалел. Горожане считали – и не без оснований, – что человек, напомнивший народу о его страданиях, не заслуживает права на почетную смерть от старости.

Итак, актеры, участвовавшие в постановке «Взятия Милета», получили хорошее вознаграждение. Режиссер не получил ничего: режиссеров тогда попросту не было. Афинская драма той поры была очень близка к литературе. Актеры просто зачитывали текст, особо не двигаясь. Кривляться и жестикулировать полагалось только мимам, а мы с вами уже выяснили, кто это были такие.

Постановка «Взятия Милета» была ничем иным, как озвученным актерами текстом «Взятия Милета». Единственным, что отличало постановку от декламации, были глиняные маски на лицах актеров.

Фриних был потрясен жестокостью приговора: чтобы достать десять талантов, ему пришлось заложить дом и продать двух рабов. Больше у него ничего не было. Жену драматург продать не мог, потому что свободные граждане по законам той поры в сделках купли-продажи выступать, как их объекты, не могли. Это было тем более огорчительно, что жена Фриниха – нам это доподлинно известно благодаря свидетельству современника – изъявила желание продать себя, чтобы спасти мужа. Я прошу вас не спешить восхищаться отважной женщиной. Просто ей настолько опостылела нищая жизнь с Фринихом, что она была готова даже на рабство. Проще говоря, жена Фриниха, желая продаться в рабство, чтобы заплатить за драматурга штраф, хотела спасти от Фриниха саму себя. Это был единственный способ: развод в то время не поощряли.

Фриниха сочли опасным государственным преступником, но развода его жена получить не смогла бы. Одно дело – измена родине, а совсем другое – развод с мужчиной, который добросовестно исполняет супружеские обязанности. Освободить от Фриниха жену могло только рабство. Ну, или смерть Фриниха. Что задачу не упрощало: вдовам выходить замуж повторно не позволялось. Получалось, что Фриних, как и многие драматурги последующих времен, обрек на неприятности не только себя, но и любимую женщину. Зачем он это сделал, осталось загадкой для самого Фриниха.

Кстати, он не был новатором.

Восемнадцатилетняя Гера, названная в честь божества и жившая в деревушке Древней Эллады у моря, многое могла бы рассказать об обещаниях двадцатилетнего юноши Гомера. Не оставь он хлебную должность помощника торговца маслом, рассказала бы Гера, у них была бы куча детей, свой дом, небольшое стадо и виноградник. Почему Гомер, вместо того чтобы остаться с любимой женщиной, подался сначала в писцы, потом бродяжничал, попал на войну и закончил свою жизнь бездетным старцем в замке Одиссея, – неизвестно никому.

Даже Гомеру.

Первое, что пришло ему на ум, – жажда славы. Но она пришла к Гомеру так поздно, что он, пожалуй, мог бы от нее и отказаться. По крайней мере подумал бы над этим. К Фриниху слава пришла куда раньше. Он бы отказался от нее не раздумывая. Но было поздно. Храбриться постоянно нельзя. К концу судебного процесса Фриних испугался. Его наконец стали жалеть в Афинах.

Не знаю, жалел ли кто-нибудь Прометеуса.

В любом случае, несмотря на страх, ни один из них не отказался бы от своего будущего. Фриних, даже зная о предстоящем суде, все равно написал бы «Взятие Милета». Гомер выбрал бы слепоту. Прометеус отправился в замок Дракулы, чтобы подвести жирную черту под так называемой загадкой Молдавии.

Герои слепо несутся навстречу судьбе, желая изменить текущий ход вещей и событий. Тем самым они, того не подозревая, следуют ходу вещей и событий. Все подсчитано и предопределено. Обычные люди следуют предопределению. Герои борются с ним и тем самым определяют его.

Теперь вам понятно, за что так ненавидели Прометеуса в Молдавии?

Что мне остается сказать? А, сущие пустяки. Во-первых, Фриних. Как я и говорил, он был осужден, продал все свое имущество и стал заложником ростовщиков, у которых ссудил недостающие для уплаты штрафа деньги. Оказаться должником в Афинах было шагом опрометчивым. До отмены долгов – чем с успехом занимался Перикл – было довольно далеко. Поэтому Фриних во избежание финансовых претензий бежал из Афин.

После этого его сразу же обвинили в предательстве родины.

К этому повторно добавили обвинение в «напоминании гражданам о бедах родины». Все это тянуло на высшую меру наказания. Фриних не осмелился вернуться и был вынужден скитаться. В конце концов он был схвачен спартанцами, которые забили его насмерть камнями.

Спартанцы ненавидели афинян. Драматургов они ненавидели, пожалуй, еще больше.

Значительно позже за преступление, которое вменяли Фриниху, был приговорен к денежному штрафу Эсхил. Нам нет причин его жалеть. Он, в отличие от Фриниха, был состоятельным гражданином. Кстати, тексты трагедий Эсхила до наших времен – пусть и сильно искаженные – сохранились. Но это не имеет для меня значения. Для юриста важно лишь, что прецедент был. И стало быть, любое государство имеет право жестоко наказать своего писателя, который осмелится ввергнуть граждан этого государства в хандру. Напомнить гражданам о чем-то неприятном. Более того. Любой писатель, который осмеливается писать на неприятные для государства темы – не кто иной, как преступник.

Так повелось со времен Фриниха. Надеюсь, не закончится это никогда. Мне жаль его как человека, но превыше всего – интересы государства. Всегда будут те, кто окажется в проигрыше. Государство же – олицетворение большинства граждан. И уж если приходится чем-то жертвовать, пусть это будут представители меньшинства.

Что? Текст «Взятия Милета»?

Ну, такая ерунда меня никогда не интересовала.

Да перестаньте вы! Пятьдесят долларов за знакомство с богатой иностранкой – это, по-вашему, дорого?!