Глеб Сабакин - Джаз-банда

Куртки, штаны, олимпийки, футболки – всего навалом натырили. Если с размером ошибались, друзьям отдавали. Жук тогда впервые в жизни нормально приоделся, а то всё как обсос ходил.

С обувью только проблемы были, в магазинах не получалось провернуть. Поэтому наведывались на рынки. Но там раз на раз не приходилось, торгаши ушлые, не то, что магазинные курицы. И убегать приходилось, и драться. Один раз вышел смешной казус. Пытались замутить мне кроссовки. А левый и правый – на разных лотках. Договорились – Жук берёт один, я другой, и встречаемся в условленном месте. Он сумел, а я – нет. Куда деваться – надо скинуть, зачем нам один-то. А места подходящего нет, всюду глаза. Идём к выходу, сквозь людские джунгли, кроссовок – у Жука запазухой. Заблудились, плутали-плутали, и вышли к месту кражи. Жук подошёл к торгашу, заорал – «держи, и больше не проёбывай!» – и в лицо ему кинул. И дальше пошли.

Потом многие просекли про те магазины, появились конкуренты. В конце концов там и охрану поставили, и рамки на входе, и антикражки на товар стали вешать. Воровать стало всё труднее, да и лица примелькались – в общем, завязали с этим делом.

Спустя пару лет, будучи уже в составе другого коллектива, я похвастался коллегам из соседнего звена, как мы лихо ту сеть поимели. А они давай ржать, дескать, да вы лузеры по сравнению с нами.

Они работали по-крупному, делая акцент на технике. Например, было время, когда в салонах сотовой связи не ставили сигнализацию на витрины. Эти деятели каждую точку в городе нагнули на два-три телефона. Подходили к витрине втроём, двое прикрывали, один отгибал стекло и вытаскивал аппарат. Были у них и посложнее схемы, вплоть до того, что однажды вынесли холодильник на глазах у охраны. Прикинув в уме суммы, я резонно спросил – что ж вы до сих пор на трамваях ездите? Ларчик просто открывался – половина торчала, другая – играла. У каждого была минимум одна условка.

Так вот, возвращаясь к Жуку. Неплохой был парень, жалко, что наши пути разошлись.

Несколько лет ничего о нём не слышал. Всё удивлялся, почему ни разу не пересеклись, вроде и город небольшой, и на район я иногда наведывался. И вдруг звонит мне с лагеря.

По чистой случайности сел. Пьянствовал с двумя типами, подошли к супермаркету. Жук зашёл за пивом, эти двое остались на улице. Пока Жук стоял в очереди, они отмудохали мужика по беспределу. А у того то ли инфаркт, то ли инсульт случился – сразу помер. Эти субчики очканули и смылись. Жук выходит – мужик лежит. Он к нему, может помощь нужна, мало ли. Только по привычке сначала карманы проверил, а потом уж пульс. И тут менты из-за угла. А Жук – пьяный, костяшки разбиты после недавней драки, и кошелёк чужой в кармане.

Лет семь на тот момент сидел, ещё два оставалось.

Не по себе тогда было. Я-то на тот момент уже от криминала отошёл, а тут будто звонок из прошлого. Напоминание, что повезло соскочить, пока поздно не стало.

Большинство звонков с зоны от прошлых знакомых делается по одной причине – намекнуть на грев. Или без намёков напрямую попросить. Понятное дело, не на курорте, и родня не каждого поддерживает, и друзья не у всех до конца с ними. Но Жук ничего не просил. Всё есть у меня, говорит, сам могу помочь при надобности. Обжился, домой не рвётся, подумывает специально раскрутиться и подзадержаться.

Такие дела.

Поймал себя тогда на мысли, что забыл его имя. А фамилию и не знал никогда.

Если в бригадах такие вещи проходили не столь болезненно, особенно в поздние годы, то в районных группировках это было страшным событием в жизни человека. Как если бы вас публично изнасиловали, разнесли весть по городу, и теперь в вас все тыкают пальцами. А иногда ещё и камни бросают.

Стандартная процедура отшивания выглядела примерно так. Провинившийся выводится в круг, оглашается его косяк, потом бьют и прогоняют ссаными тряпками к чертям собачьим. Момент довольно трагичный. Человек побитым псом ковыляет прочь, и вслед ему смотрят десятки бывших друзей, с которыми немало пережито. Кто-то смотрит сочувствующе, кто-то презрительно, а кто-то кричит в спину слова, за которые ещё совсем недавно нужно было грызть глотку.

Дальнейшая жизнь была несладкой. Ты становишься изгоем, от тебя отворачиваются все. Ты не только не можешь привычно блатовать, но и любой способен испортить тебе и без того неважнецкое существование. И будь ты хоть чемпионом мира по боксу, за тобой никого, ты – никто. Более того, ты – говно, изгнанное из общества.

Отшивали в основном за отступление от понятий, которые были переплетены хитрее хитрого. Шаг в сторону – и ты не пацан. Не ответил на оскорбление, не встал в отмах, лоханулся, кого-то сдал, кинул своих, всплыли факты из прошлого, что-то где-то не то сказал, и т.д., и т.п. – поводов и причин было немерено.

Расскажу про несколько особо запомнившихся случаев.

Один персонаж рыскал с районом лет десять и готовился перейти в старший возраст. Но случилась незадача. Зависал с подругой в уличном ларьке, где она работала продавщицей. Она отошла в туалет, табличку «закрыто» повесить забыла, и её приятель продал пачку сигарет. Сей поступок расценивался как крайне недостойный. Могло бы и проканать, если б не одно «но» – покупатель оказался коллегой по банде. И, что самое досадное – ребята не особо ладили.

За былые заслуги дали сохранить и уйти по собственному желанию. Правда, предложили унизительную альтернативу – перейти в младший возраст. Такое случалось – парни, не представлявшие жизни вне группировки, на третьем десятке возвращались в пиздюки. И курили потом втихоря по подъездам – когда-то младшему возрасту было запрещено курить на улице. Но этот предпочёл уйти. С тех пор обитает в Москве, в родной город ни ногой.

Я тогда подумал, что одно и то же событие можно воспринять по-разному. Ведь то, что обычно в тех кругах воспринималось как смерть, в данном случае стало освобождением и началом новой жизни.

Другой похожий случай. Молодой подвёз кого-то на машине и взял предложенные деньги. Тайное стало явным. Церемониться не стали, избили и прогнали с позором. И бывшие друзья отобрали у него тот самый злополучный автомобиль шестой модели «Жигулей».

А ныне подобное не западло. Да что там – в некоторых бандах едва ли не каждый третий работает таксистом. Доходит до смешного – вечером на сборах качают молодым за понятия, ночью возят их пьяных с тёлками как клиентов. Один такой подвёз пиздюка, у того денег не оказалось. Ничего, говорит, на сборах отдашь. И добавил – ты это, в приложении поставь оценку.

Когда-то понятия вообще запрещали работать. Это считалось недостойным занятием. Тем более что у правильного пацана не должно быть начальников, подчиняться он мог только старшим. Теперь многие на заводах пашут, днём у станка стоят и терпят притеснения трудового народа, а вечером на районе пальцы гнут. Заодно в соцсетях возмущаются, что всё вокруг плохо.