Денис Филиповский - Про_зрение

Очень скоро остановился синий Т4 2000 года выпуска. Я, соблюдая неписаные правила стопа, спросил, подбросит ли он меня по пути. На что усатый дядька с морщинками радости в уголках глаз широко улыбнулся:

– Ну, конечно! Садись! – мы тронулись, и он протянул мне ладонь – дядя Саша! – я представился. – Этого вот не надо спрашивать: можно, нет. Если водитель останавливается, значит, он согласен тебя везти, ну а направление и так понятно. Ты ж стоишь на обочине – ясно же, куда едешь! Так что не надо спрашивать глупые вопросы! Куда едешь, в Крым? – Я кивнул. – Я люблю Крым, раньше с детьми ездили, а теперь вдвоём с женой. Не спеша, устали если, остановились, отдохнули. А то ж раньше всё делаешь, как детям надо. Ты бы туда и не пошёл, может, а детям хочется… надо сводить. У меня два сына, одному двадцать семь, другому двадцать пять. Так вот, тот, что младший, уже женился, а старший всё никак. Сидит за компьютерными играми, и ничем его оттуда не вытянешь. Прям болезнь какая-то… Ничего ему не надо…

Мы беседовали, солнце клонилось к закату и бликовало на его золотых коронках. Дядька был однозначно приятный и добродушный, простой и радостный в данный момент.

– Мне больше всего Николаевка нравится, если Крым брать. Там всё дешевле, а море то же и красиво. Мы как-то ехали с женой, да я пропустил поворот и махнул лишнего. Останавливаюсь возле ментов ихних, поговорили. Мы уже почти к Евпатории подъехали, оказывается, двадцать, что ли километров осталось. Я говорю: "Так может в Евпаторию съездить, раз так получилось?" У жены спрашиваю. А мент мне говорит, – тут дядя Саша сморщился и замотал головой – не стоит, говорит. Цены выше в два раза, шумно и ничего интересного там нет. Лучше разворачивайся, а там скоро поворот направо – и до Николаевки шестнадцать километров. Это да…

Мы быстро ехали по трассе, на обочинах уже зеленела травка, а деревья были покрыты зелёным дымом: листочки едва-едва только распустились. Вот-вот всё расцветёт. Настроение отличное, и погода замечательная.

– Я тебя до Обояни довезу, а там сворачиваю, домой еду. Слушай, а ты поесть-то успел, когда собирался в дорогу? На вот, бери, я тут купил перекусить после работы, да не стал; поеду, думаю, домой скорее. – Он распечатал плитку Бабаевского шоколада, отломил кусок и протянул мне. – Ешь-ешь, и я тоже… а то совсем растает. – Шоколадка до этого и вправду лежала на солнце, и я всерьёз опасался, что она под бумагой совсем жидкая. А в пути, да ещё в самом начале, мне не хотелось пачкаться. К счастью, она подтаяла не сильно, и я с благодарностью и удовольствием заточил её напополам с дядей Сашей.

– Мы, когда гуляем по Крыму… Вот плавали по заливу… Был в Севастополе? – Я кивнул. – Вот. Там два дока есть. Знаешь, что такое доки? Видел когда-нибудь? – Я стал вспоминать: видеть-то видел, но так, чтобы рассматривать… и ответил отрицательно – пусть расскажет. – Так вот их, доков было шесть при царской-то России, а сейчас два осталось. И, когда делили-то их с Украиной, один нам остался, один им отошёл. Так вот, знаешь, гордость берёт. Приятно так, когда смотришь: наш весь выкрашен, чистенький, всё строго… А их, украинский, зачуханый такой, неухоженный. Знаешь, какой самый корабль… лучше в мире нет. Нет ему равных. – Он вопросительно посмотрел на меня. Я недоумённо пожал плечами. – Не знаешь? Да как так! Ты что? Самый-самый …его американцы пытались скопировать, построили что-то похожее, но не то. Не… У него пушка, которая снарядом бьёт… дальность выстрела восемьсот километров, можешь себе представить? Это не торпеда, которую можно встречной торпедой сбить. Не ракета, ту можно вообще перенаправить, пока она летит. А снаряд, он… с ним ничего не сделаешь. Помнишь, когда Грузия на нас напала, тогда один корабль у них потопили, два осталось из трёх. Так вот тогда один раз и выходил это корабль из бухты. "Москва" называется… самый в мире… ему нет равных. Вот один раз он тогда выходил, ну это дорого, наверное, такую технику выводить. И вот… Он выходить из бухты собрался, а украинские его корабли не выпускают. И капитан, ну как его там, в общем звонит Путину, говорит типа, меня загородили, не выпускают в море. А тот ему, Путин значит, отвечает – дядя Саша приложил кулак к уху и удивлённо поднял брови – "А разве этот корабль может кто-то остановить?" И всё! Понимаешь! – лицо моего собеседника просияло – Всё! Он пошёл вперёд. А те, ну что им делать? Понятно, что там достаточно одного выстрела, чтобы… Это ж бесполезно… В сторонки все разбежались. Так он же даже не заплывал туда, к Грузии. Он говорил: мне прислали координаты и, значит по спутнику они выставили цель и стрельнули. Один выстрел "Москва" сделала… восемьсот километров дальность-то, представляешь? И всё, потопила ихний корабль. Представляешь – его даже на горизонте не было видно, корабля! Летит снаряд и всё… ничего с ним не поделаешь. Вот! Хоть знать теперь будешь!

Я жевал шоколад и слушал его, немного рассказывал о себе и думал: «Вот оно как складывается замечательно – и уехал сразу, не стоял, и угощают, и с радостью всё!» Девизом Мистерики, праздника солнца, на который я ехал было: Волшебство случается;) И, конечно, я ехал туда не слушать музыку… я ехал за волшебством, которое должно-таки случиться в моей жизни. А как иначе?

В 17 часов он высадил меня на повороте на объездной Обояни с наилучшими пожеланиями счастливой дороги. Я занял позицию после слияния дорог развязки и принялся стопить. Погодка стояла ясная, меня обдувал свежий майский ветерок, настроение – танцевальное. Я напевал мантры и пританцовывал под них.

Машин было немного, но вскоре чуть дальше меня остановился Kia Rio бирюзового цвета с наклейкой на багажнике в виде распластанного лягушонка. Номера 197 региона – подмосковье. Водитель – высокий худощавый парень лет 23 вышёл из машины, чтобы сложить вещи, разбросанные на заднем сиденье и освободить место для меня. Я поблагодарил за то, что они остановились и сел в машину. На часах было 17:17, красота!

– Антон. – Водитель протянул руку – Надя. – сказал он, показывая на спутницу с короткой стрижкой, она кивнула.

Я обратил внимание на свёрнутые карематы и рюкзаки в машине:

– В Крым едете?

– Да.

– И я в Крым.

Я понимал, что, хоть нам и по пути, до Крыма мы вместе не доедем. Как вскоре и выяснилось.

– Мы вообще-то уже должны быть под Днепропетровском. Выбились из графика. Далеко ехать.

– Ещё бы! Вы весь день в пути?

– Да. Ты не знаешь, где тут можно остановиться?

– Нет. Не знаю.

– А чем занимаешься?

– Наружной рекламой.

– Не пром-альпом случайно?

– Чем? – я не понял слова. Он пояснил. – Нет, на верёвках не висим. У нас-то и зданий таких нет. С лестниц вешаем рекламу, с вышек.

После этих слов интерес, едва вспыхнувший в воспалённых от напряженной дороги глазах Антона, испарился, как пятно ацетона. Он сделал музыку едва слышимой – на 3-4 деления, и я стал рассматривать интерьер автомобиля и мелькающие деревья за окном. Надя не выпускала из рук планшет с запущенным на нём навигатором. Хоть на этой прямой дороге и невозможно заблудиться, они всё боялись свернуть не туда.