Гоблин - Наемник. Наследственная изменчивость

Я покачал головой. Токарев прав. Такое мог придумать только совсем выживший из ума.

– Но это дела давно минувших дней и к настоящему времени они относятся мало, – продолжал Токарев. – А мы вернемся к дням сегодняшним. Есть подозрения, что умения отца передались вам. По наследству, так сказать.

Я откинулся на спинку стула и захохотал. Мой смех гулко разнесся по ангару, многократно усиливаясь и отражаясь от стен.

– Я? Супербоец? – сквозь смех, едва выговорил я. – Ой, насмешили…

– Разве не так? – Михаил Михайлович.

– Я вас разочарую, да только вот нет во мне способностей. Я обычный человек, каких миллионы.

Мои слова имели успех, и Токарев и правда чуточку разочаровался.

– Жаль, – пробормотал он. – Очень жаль. Мы провели такую масштабную акцию, и все зря. Что же, придется отправить вас обратно.

Эта информация меня чуточку разочаровала. Мне очень не хотелось возвращаться в бетонную клетку, где я увлекательно проведу ближайшие двадцать пять лет. Это при самом хорошем раскладе.

– Погодите, босс, – снова вклинился в разговор тощий. – Раз уж мы вытащили его, рискуя задницами белым днем да в центре города – может проверить бойца в деле? Неподалеку есть точки сбыта наркоты. Четыре человека кормят «хмурым» весь район. Устраним их – и никто плакать не будет.

«Что значит – устраним»? – хотел спросить я.

– Вот информация по этим мразям, – Гоблин кинул на столик толстый конверт. – Недавно их задержала полиция по двести двадцать восьмой. Всех выпустили через пару часов.

Я открыл конверт. Вытащил бумаги. Рапорты и протоколы из уголовных дел, фото…

– Значит так. Слушай и запоминай. Первый из этих «неуподоблюсь», говоря языком Грибных Эльфов, обитает в общаге. Вот здесь.

Палец Гоблина ткнул в карту.

– Идем я, ты и Филин. Ты как исполнитель, я прикрываю. Предупрежу тебя, если что-то пойдет не так. Филин на колесах. Он мастер вождения. Умудрился же увезти нас от полиции, когда вытаскивали тебя из автозака. Филин привезет нас на место, а затем вывезет из квадрата. Исполняем сегодня вечером. По возможности аккуратно. Если что – подумают на каких-нибудь агрессивных имбецилов, которые за чистые дворы. Их сейчас развелось – кирпичу упасть негде. А мы так гладенько отскочим. Уххх… Старое доброе ультранасилие.

Гоблин мечтательно закатил глаза.

Я покосился на нового знакомого с некоторым опасением:

– Как понять “исполняем”? – спросил я

– Это значит, что сегодня вечером ты заколешь указанную цель, – спокойно пояснил Гоблин.– И от того, как все пройдет, зависит дальнейшее твое будущее. Если справишься – побудешь еще некоторое время на свободе.

– А если нет?

– А если нет – к дому по анонимному вызову, приедет ЦСН. Тебя поймают прямо в этой долбаной общаге. А неизвестный, но очень законопослушный гражданин станет богаче на двести пятьдесят тысяч. Уяснил?

– Да не хочу я никого убивать, – попытался возмутиться я. – За каким мне сдался мне этот барыга?

Гоблин шагнул вперед:

– Слушай меня очень внимательно, – прошипел он мне почти в лицо. – Тебе говорят – ты молча выполняешь. Без “что” да “зачем”. Скажут наркоторговца убить – зарежешь его без колебаний. Скажут украсть ящик с пожертвованиями в храме – сделаешь и это. Не задавая, вопросов.

– А не то? – с вызовом спросил я.

– А не то я лично вывезу тебя в город и брошу рядом с первым отделением мусарни. И придет тебе… конец.

– Думаю, вы подружитесь, – подытожил Токарев, до этого момента внимательно наблюдавший за перепалкой.

Глава 2 Первое задание

"Словно фиал, до краев наполненный жгучим огнем и отравленным дымом, Гоблин был переполнен самой черной ересью – от корней волос до потаенных глубин своей сумрачной, заблудшей души".

“Djonny. "Сказки Темного Леса".

Неброская серая толстовка, черные джинсы и кроссовки на липучках. Удобный прикид, в котором тебя никто не запомнит. Да и скрыться через дворы при отходе, после совершения преступления будет проще.

Это шмотье подобрал мне Гоблин. Он же настаивал на ноже, но поколебавшись, я решился на узкую и длинную крестовую отвертку. Работать ножом было бы неудобно. Один неправильный удар – и я изгваздаю в крови все вокруг. В том числе и себя. А в перепачканной бурыми пятнами одежде уходить через город к тачке будет проблематично. От тонкой дырки в теле жертвы отверткой, крови будет минимум.

Это все было теорией. Но одно дело – угрожать оружием при грабеже, другое – убивать. А лишать кого-то жизни мне до этого момента не приходилось.

Филин высадил нас в двух кварталах от адреса, укрывшись во дворе рядом с длинной пятиэтажкой. Остаток пути мы прошли пешком, пересекая оживленные, несмотря на поздний вечер, улицы. За время до конечной точки мы не проронили ни слова.

Гоблин тоже был спокоен. Его лицо было отрешенным, будто каменная маска, не выражавшая никаких эмоций. Хотя, не ему придется человека насмерть убивать. Поэтому он спокойно и молча шел рядом, время от времени с интересом поглядывая на меня. Лишь у подъезда общежития мой напарник вытащил из мятой пачки сигарету и спросил:

– Готов?

– Нет! – рявкнул я.

Гоблин с удивлением покосился на меня:

– Как ювелирки грабить, да в девок молодых стрелять – так за милую душу. А как торговца "хмурым" устранить – так совесть включил? Так решительно не годится. Хочешь ты этого или нет, а барыгу тебе придется устранить. Причем быстро. Считай, квест на время. Не справишься – поедешь обратно на тюрьму. Все понял?

Я кивнул. Возле нужного дома не горел ни один фонарь. Темнота и наброшенный на голову капюшон скрывали лицо подельника. Лишь тлеющий огонек сигареты ярко вспыхивал, когда парень затягивался.

– Держи, – он протянул мне черный прямоугольник. – Рация. Если что-то пойдет не так – дам тебе знать. И помни: на все у тебя десять минут. Потом приедет группа захвата и в этом беспокойном районе начнется балаган. Все понял?

Я молча кивнул.

– Вот и отлично. А теперь, пора делать дело.

Домофон у двери отсутствовал. Вернее, когда- то он был, только кто – то решил присвоить его себе. Поэтому вместо панели с кнопками, в железной двери зияла дыра, из которой сиротливо торчало несколько проводков. Но мне такая модернизация была лишь на руку. Я просто потянул на себя тяжелую железную дверь и вошел внутрь.

Подъезд не вызывал ничего, кроме отвращения и брезгливости. Грязный, с обшарпанными стенами, покрытыми народным творчеством типа «Ваня – черт» или «Оле-ола. Сосать Спартак Москва». Распахнутые люки вонючего мусоропровода. Грязные лестничные площадки. Резкий запах мочи. Мат, крики и ругань из блоков.

Я опустил голову, глядя на грязные полустертые ступеньки и шагая наверх.