Гоблин - Наемник. Наследственная изменчивость

– Эй, парень. На, водки выпей!

Дорогу мне преградил лысоватый мужик средних лет с красным носом и опухшим от беспробудного пьянства лицом. В руке его был зажат пластиковый стаканчик с прозрачной жидкостью.

Я покачал головой.

– А сигарету дай! – требовательно попросил мужик.

Я быстро ухватил его за затылок.

– А люлей

тебе не дать? – тихо прошипел я ему в самое ухо.

Мужик как-то скис, приуныл, и, видимо, курить ему расхотелось совсем.

Я оттолкнул собеседника с дороги, и быстро преодолев пару пролетов, выскочил на нужный этаж. Постучал в облезлую хлипкую фанерную дверь. Щелкнул открываемый замок и створка приоткрылась. В узкую щель выглянула голова торгаша. И глядя на эту отвратительную, я пришел в ужас.

Всклокоченные черные волосы обладатель оных не мыл, наверное, с самого рождения, лицо, помятое от употребления явно тяжелых веществ, рябое, одутловатое, перекошенное, потерявшее четкие контуры и индивидуальные черты и ставшее чем-то навроде маски, какие носит весь опустившийся на самое социальное дно сброд. Вывернутые губы расплылись в дикой ухмылке. Довершала сию эпическую картину свалявшаяся нечесаными лохмами, неухоженная черная борода, в которой застрял какой-то мусор. Остатки макарон или окурки – я не разобрал. По такой роже сложно определить возраст. С одинаковым успехом ему могло быть как двадцать, так и сорок пять. Барыга уставился на меня, силясь рассмотреть маленькими, глубоко посаженными злыми глазами мое лицо, скрытое под капюшоном толстовки.

– Ты кто? – недобро спросил он, показав два ряда черных зубов.

Меня аж передернуло. Про «неуподоблюсь», Гоблин был полностью прав. Из – за приоткрытой двери на меня пялилась редкость мерзостная личность.

– Чего надо?

Я застыл. А правда, что я ему скажу? Или так прямо и заявить: мол, мужик, сейчас я тебя насмерть убивать буду?

Молчание затянулось. Я пытался что-то сказать, но из горла вырвался бессвязный хрип и лепет. И торгаш расценил это по-своему:

– За порошком? – понизив голос до шепота, спросил он.

Я кивнул.

Враз растеряв злой настрой, мужик открыл дверь, пропуская меня в комнату. Я вошел, смотрелся по сторонам.

Тахта и два кресла с протертой, ободранной засаленной обивкой. Ковер, прожженный во многих местах, покрытый грязной газетой стол, на котором стояла банка из-под шпрот, служившая пепельницей, да шкаф с оторванной дверцей. А еще, в логове этого орка, нестерпимо воняло потом, никогда не стиранной одеждой, и гниющими объедками. Я опасливо встал поодаль от стены. Было очевидно, что именно в таких грязных вонючих трущобах зарождаются и мутируют смертельные вирусы, которые потом уничтожают города и страны. И если когда-нибудь в мире наступит апокалипсис, он зародится именно в этой убогой комнатенке и расползется потом по всему миру, уничтожая все живое. А вырожденцы, как хозяин этой хаты, мутируют, утрачивая все человеческое и превратившись в упырей. Хотя, про остатки я погорячился. Передо мной, скорее, стояло существо, чем представитель рода хомо – сапиенс.

Хозяин заметался по комнате. Я же застыл как вкопанный. Ноги предательски подкашивались, руки тряслись, будто я был с очень сильного похмелья. В горле словно застрял огромный ледяной ком, который я, как не силился, так и не мог проглотить. А в голове панически билась только одна мысль:

«И что мне с ним делать?

– Совсем плохо, да? – с какой-то заботой поинтересовался торгаш, видимо, по-своему расценив мое состояние. – Ничего. Сейчас живо поставим тебя на ноги.

Он повернулся ко мне спиной, колдуя у стола. Чиркнула зажигалка, а через секунду, в закопченой ложке забулькала, закипая, вода.

«Сейчас или никогда».

На ватных, подкашивающихся ногах, я шагнул вперед. Отвертка выскользнула из рукава, легла в мокрую от пота ладонь. Я резко сорвал расстояние между мной и жертвой, зажал торгашу рот и нанес несколько ударов отверткой в спину.

Первый тычок не удался. Острие ударилось во что-то твердое. Я выдернул отвертку, ткнул еще раз.

Длинный штырь угодил между ребер, утонул в мягкой плоти по рукоять. За вторым ударом последовал третий. Торгаш что-то промычал, дернулся и обмяк. Из разжатой руки о столешницу звякнула ложка. По столешнице растеклась лужица воды, с растворенным в ней грязно-серым порошком. Для надежности я ткнул отверткой еще пару раз, целя в бок и поясницу жертвы. И только потом отпустил обмякшее тело. И начался форменный балаган. До того чудные вещи стали творится в грязной комнатке барыги, что я было решил: в этом логове даже воздух отравлен галлюциногенами, которые набросили на мой хрупкий разум покрывало миражей. Или запоздалая совесть все-таки начала воздействовать на меня, отчего мой рассудок помутился.

"Система "Игры в жизнь" регистрирует нового персонажа”.

Комнатка растворилась перед глазами, уступая место какой-то неведомой хреноте. Пустая, ярко освещенное помещение, в которой на фоне ростовой полицейской линейки стоял… я, собственной персоной. В руках у меня была табличка с номером.

“Введите игровое имя персонажа” – высветилась надпись на зеркале комнаты.

Сказать, что я был удивлен такой метаморфозой, которая за долю секунды полностью изменила грязное вонючее логово в общежитии – это не сказать ничего. Вокруг меня творился какой – то феерический, сюрреалистичный кошмар, который я не мог объяснить. В голове мелькнула было мысль про перемещение во времени или пространстве, попадание в иномировую реальность, которые легли в сюжеты многих фантастических книг.

“Что за хня?”, – мелькнуло у меня в голове и на табличке словно по мановению волшебной палочки появилось это же самое. Впрочем, надпись тут же стала красной, моргнула и пропала.

“Имя занято. Введите внутриигровое имя персонажа”.

“Да твою мать”.

“Имя занято. Введите внутриигровое имя персонажа”.

“Так, успокойся. Это всего – лишь галлюцинация, вызванная помешательством от страха. Валить надо отсюда. Глядишь и попустит”.

“Указанное имя слишком длинное. Введите внутриигровое имя персонажа”.

– Отвали! – рявкнул я.

“Имя занято. Введите внутриигровое имя персонажа”.

Я замер, неподвижно глядя на табличку, и ожидая, когда меня хоть немножечко попустит. Хотелось бежать из этой “волшебной комнаты”, да вот только я совсем потерялся в пространстве. Галлюцинация была настолько реалистичной, что я боялся выбрать неправильную дорогу к отступлению, и ненароком выйти в окно. Остатков самообладания хватило лишь на то, чтобы пялиться на табличку, растянув губы в широкой, словно у дурака, ухмылке.

"Система зарегистрировала долгое время отклика игрока. Калибровка системных настроек …

Калибровка завершена.