Ана Гратесс - Нео-сюрреализм СтеклоGasm

Очень нежны и светлы были те далекие дни. Планета крутилась со скоростью зеркального волчка, на орбите своей неся сверкающее настоящее, плавно переходящее в фантастику будущего.

Я мог бы рассмотреть эту формацию во всей ее подробности, чтобы рассказать об этом Вам, моим читателям. Это я и сделал тысячу световых лет тому назад. То вы сейчас и читаете. Удобство – друг!

Цветок сей несет знамя Звезды, которой еще только предстоит восстать из дымного пепла сумрачных дней. Во Цветке заложена структура настоящей славности и богоподобного великолепия, от чего ее ультрамарин натурный стал цениться выше всего во всем Мире. То есть субстанция, порождающая саму себя, преобразующая собственные же недра в непомерную сказочность, доступную нам, извечным, только во снах.

Я, Альятта, достиг такого мастерства в сюрреалистических выкладках, что теперь мне стало доступным воззвать к космическим небесам, и провозгласить Цветок Звездою стылого синего, в фантазмах всеобщей дремоты который, освещает наш же путь к индивидуальному познанию.

Звездная Пустошь породила Начало Нового, а Цветок-Звезда воссоздала себе подобных – пятиконечных невесомых звездочек.

Еще немного о звездной пустоши: через понятные сферы победоносного бытия ее облачность не подвергается сомнению. Питие и форма пития в самом деле делает из нас некоторое подобие вечных двигателей.

Звездной пустоши не нужна слава стылого прошлого, она двигается вперед к областям сознательного превосходства перед заносчивостью цветочного поля. Еще раз подумать перед тем, как сделать поперечный разрез на огурцовой грядке.

И в самом деле что есть роса перед тем, как ее недра изопьют все видимое и из остатков сделают кричалку энерго-носилки? Со вкусом вечного превосходства она вещает свою сказочную песнь. Это звездная пустошь космического сердца.

Что говорит Цветок тех звезд о Звездной же Пустоше? То, что эта область исключительной человеческой закваски и то, что эта область суть сладкий нектар для проходимцев всех мастей. Они налипают к пустоши словно ее тело есть клейстер, дивно мерцающий от сей бесконечности минуса до глубочайших соцветий плюса.

Также Звездная Пустошь матерь и отец для художников и музыкантов, чьи творения да произведения являются сокровищницей фантастического рассказа о цветочном великолепии. Что двигает всех этих творцов преклоняться перед звездной цветочностью?

Аромат, взвинчивающий их живительные структуры до состояния вящего экстаза. Это похоже на слияние с формацией всевозможности.

Всевозможность о сути рождения Цветка-Звезды. Говорит она коротко, но емко, всегда указывая, что мы – человеческие существа, испытываем острое желание примыкать к тому или иному мнению, которое истинно подходит нашим рассуждениям. Это является маячком сопричастности.

О, сияющая всевозможность, твоими устами часто говорит истина. Что за радость сыпать на ее чело пепел умершей предубежденности? Философское помешательство с медитативными практиками суть расточительность заблудшей козы, что спит, находясь на отвесных высотах скальной породы.

Счастьем выпало сулить соляное превосходство текстовой формы перед выражением изобразительного искусства. Тот, кому достает умения сфокусироваться на стройных же рядах буквенного великолепия, тому становится под силу усидеть в асане ровно земной час.

Ровен был тот день и тот год, но кому становится под силу делать самовосхваление через призмы обоюдоострых членений физического вещества?

Под силу становится раскрасить былое время в сочнейшие краски любовных грез, силой своей интуиции сметая все возможные преграды.

Доброе стенание стен различает фигуру в темном плаще и занимается тем, что приманивает темноту в свое обиталище славное. Исполняясь то тем то другим, вечереет слишком обильно. Или слишком сильно? Дымные небеса взмывают еще выше обыкновенного Дома и всем хорошо: и тем и другим под парящей нежностью остаточных дней.

О звездном же расширении я расчерчиваю молву, о ней же слагается тысячеокая богиня Арарэя. И все для того, чтобы сделать сумрачные небеса еще темнее, чем они есть. Расширение влияния Пустоши на цветочное поле делает нашу молву еще более славной и достойной внимания человеческих детей.

Пустошь мало-помалу выпрастывает свое существо в нижние пределы осознаваемого, а цветочной пыльце то и нужно, чтобы земли Пустоши проникали достаточно глубоко и низко, чтобы достигать уразумения. Ибо в тамошних сферах становится возможным достать до божественного настроения сего Всея.

Тысячеокой богине достаточно собственного великолепия, а посему дар Цветка она отрекла от себя и ближайшего своего окружения, хотя были и такие кто был совсем не прочь стать близким другом Цветку-Звезде.

Плыл он себе дальше, делая короткие выпады на внешний мир и на внутренний, осыпая все вокруг красотой да сверкающей мудростью. А кто бы не отказался от такого подарка, кроме тех, кого гордость забрала далеко внутрь себя?

Так и сталось, что светлая сторона перестала быть светлой, сделавшись черною пустотой. Пустошь порядочно расширила свое влияние на мировое течение, то же самое теперь должна была сделать и Цветочная Звездность.

Консенсус и добрая слава, прелестное любопытство и померанцевая пыль. Космическая красота требует не жертв, а честности с самими собой. Пустоши нужна эта красота, как бы не хотела она выглядеть обособленной формацией.

Теми же средствами, что и раньше Темнота с подругой и сестрой Бездной детскими шалостями накрывают особый стол долгоденствия отборными стылостями будней.

Время здесь играет второстепенную роль, отдавая бразды правления интуитивной гонке за выживание. Песнопения их денно и нощно блюдут погост ночного желания, делая эту структуру собственной рабой.

Непринятие великолепия доброй вести да историй с гладким концом наполняет их сущи сестринские острой перчинкой, которую с громадным началом обожают мрачные мыслеформы сгинувших окончаний.

Шепчущий город Смар в стране Муар, градом пушечных выстрелов встречает гостей. Радоваться тому или трепетать перед тем? Цветам равно доступно и сладкое шествие во снах розовых пейзажей детства, и темно-синее море предрассветных небес, что клокотающим туманом воспоминаний навевает тонны гипнотизма.

Ниточки серебристых, звездных просторов заволакивают взор феерией красоты и непомерностью натурального шепота. Те далекие миры, которые уже никто и не надеялся отыскать, стали оторопело близки к своей материализации под высотами голубовато-лилового снежного вихря.