Том Вирлирли - Прививка от сумасшествия

Я (17 ряд, 4 место) перехожу границу сна и яви. Как всегда таможенники потрошат набитые доверхов сумки, неоставляя ничего. Невероятно насколько у них строгие законы. После полуграмма – перегруз, а перечень предметов на которые наложено вето, никто не учит, ибо единственное что можно вывозить это жухлую траву и господь! не больше полуграмма. Я последним идиотом проверяю каждый карманчик, каждый закуток, вожу по стенкам сумки ладонями, так умственно отсталый должен ощупывать цилиндр фокусника. Ничего нет. Ничего нет, пока я не нахожу за подкладкой разбитое и расплющенное лежит одиноко подобно мусору, который если кому-то и хочется, то точно не нужется, лежит под подкладкой “я – подлежащее”. Но мне хочется и мне нужно, разве ты не знаешь, что там я по улицам все собираю, как улику другой жизни, или отмычку или часть пока что неясного пазла. Я сожусь в сумку и кручу верчу в рука “я – подлежащее”. Кто тебя дал, выронил, или откуда ты прилетело, пришло ты само? Мои руки как у старого, заводного, ржавого механизма выполнять механические действие повинуясь энерции, в этих движениях присутствуют замирания, пока вдруг не воцаряется тишина, хотя ключу оставалось пройти круг или два. Мне предлагали путешествовать автостопом, но (ах милый я, даже во сне, милый мой я) мне показалось такая идея опасной. И конечно, можно в оправдание сослаться на то что у водителя точно будет играть что-нибудь отвратительное и громко, а я не любитель музыки, хорошей музыки, и звуков вообще. Но мои друзья уезжают, и хоть я отчасти верю в свою отговорку я констатирую факт “я – подлежащее”. Драгоценность ли ты, часть пазла, что-то собой открываешь, я надеваю тебя на шею, хоть ты и с проклятьем (не продать, не выкинуть, не отложить же нельзя). Я – лежащее. Я лежащее под чем-то. Я ни что иное как слово выполняющее определенную функцию в предложении. Я немного рекурсия. Уробороса одним зубом прикусившая хвост (может чтобы не потерять раз нашелся). И даже другие слова, как могло бы показаться при беглом взгляде, не подчиняется “я”, подлежащим. Глаголы вешают ярмо на “я”, прилагательные красят “я” и мнут его тестом, и все измываются. Еще есть наречия, но раз я все переворачиваю, то наречия помыкая глаголом, через посредника, измывается. Как все во сне ярче и космичней. Многое выглядит как бред или серьезным, хотя и то и то не так. Проблема в том, что оно слишком далеко от человека и поэтому мы либо не понимаем, либо восстанавливая, восстанавливаем на свой лад – разрушая. Однажды в осознанном сне я спросил подростка :”почему здесь меняет все свое место, переливчато и не точно в расфокусе”. Он ответил чтобы не продавали туфли. Как будто я ходил по сну с тюком, пытаясь продать. Ну может быть для них это так. В общем их правительство борется таким методом с чрезмерной серьезностью. Чтобы запоминать сны нужно быть гибче, совсем не настаивать, течь вместе с их миром. Да всякое “под” “над” и другая труха, обломочки языка, ниже “я”, подлежащего, но они как домашние животные – победа не очень престижная. Тоже самое что побороть кота. Я – подлежащее.

Я смотрю в потолок, мне очень грустно, оттого что утро, а уже не хочется жить, а жить надо, надо еще столько времени. Хочется плакать, у самого тела есть такая потребность, но я почему-то не плачу. Возможно в моем теле даже капиллярное натяжение не может противится гравитации.

Я продолжал лежать думая как жить, если я и жизнь разные вещи. Если нет грубости заставлять считаться с собой, заставлять считаться с собой предметы. А все вокруг предметы. Если ты наблюдатель разворачивающейся в подворотне потасовки, и видишь ее, потому что повернул налево, а не направо, а кто-то лежит, корчится, умирает. Если события могут смять меня, пока я перебирая переставляю слова. Или вставая в туалет посреди ночи, я вижу выжженный фонарем на шторе кусочек. И оно для меня? ждало меня? оно нужно? без него не случится что-то? нет оно случай, как и всё остальное. У меня нет сил собирать хаус, он все время из рук моих выпадает и обжигает. И думается что единственным постулатом надо сделать принятие всего происходящего. Но оно же тоже противоречит общему, где в общем есть непринятие, если все течет мимо и является всем. Да, просто живи дальше, лучшее что может сказать себе человек, который не может и не хочет жить.

Через час я встал. Меня выкурила из кровати какая-то птица. И если бы это была бы не она, то мочевой мой пузырь бы. Она пела в общем так-то не так уж и плохо, но долго, под окном без остановки, повторяя одно и тоже. В зале взглянув через тюль, стекло, москитную сетку и прутья, я понимая о чем можно было так петь, так долго и однобоко. Преодолев ¾ преград, на балконе, я смотрю на свой залитый золотом дворик, изредка самые отзывчивые листья молодых и худых тополей, еле еле пошевелятся. И ветра нету и шевелятся они думаю сами, и для последнего дня октября погода не может и вымыслиться такою прекрасной. Конечно, когда у тебя из дел на день, только выпить кофе и повесится (здесь важна последовательность, без кофе не хватит сил встать на стул, вязать петлю), происходит такое. Чтобы еще раз подтвердить, что жизнь течет сама по себе, и полна изобилия, а ты дурак. Хмуришься сейчас, точно также как и вчера, не ощущая волн и полей. Энергии космоса или что там еще, не резонируешь с ней, с этим. Я сам за себя, оно само по себе. Я иду в туалет, и опять в зале я понимаю, что выйду на улицу буду гулять, гулять и что-то делать. Ведь если можно вдруг потерять равновесие, подскользнуться, упасть, то почему нельзя его также приобрести.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.