Валентин Баламутин - Причеши стул

Ф смотрел на разлетевшийся на несколько кусков кирпич и испытывал смешанные чувства. Люди вообще часто испытывают именно смесь чувств, вместо какого-то одного определенного. Это мешает им предаваться радости полностью. Всегда есть какая-то доля настороженности. Как у синиц, которые могут несколько минут вертеть головой, выискивая признаки опасности, сидя на краю кормушки, чтобы за одну микросекунду схватить свою семечку и исчезнуть из поля зрения. Или бродячая собака, которая получила гостинец, но не может просто им насладиться. Она глотает еду как попало, одновременно шаря глазами вокруг – как бы не получить ногой в живот.

Вот Ф и думал: хорошо – остался жив. Не придется падать на холодные грязные плитки тротуара с раскроенной черепной коробкой. И, так как небо было затянуто тучами, то не исключено, что лежать ему пришлось еще и под дождем. С другой стороны, теперь ему придётся возвращаться домой за своими бумагами. А так же – идти в банк, на собрание жильцов, напиваться в баре, и …

Ф поднял осколок кирпича, вознес его перед собой чуть выше лица, глубокомысленно прищурился и, помолчав несколько секунд, театрально вопросил:

«О, откуда ты пришел, незнакомец, мой мир пошатнувший?»

Несколько капель шлепнулись на большой и широкий азиатский лоб Ф.

Жить иначе

(все имена вымышлены, любые совпадения случайны!)

––

У Фиктора была очень простая фамилия – Колбаченко-Двунос. Он считал, что это слишком просто и тривиально. Мучился, полагая, что фамилия какая-то слишком уж очевидная, лишенная загадки. Наверное, и жизнь будет складываться подобным путем – скучно, предсказуемо, смешно… Потом уж Фиктор решил, что это такое, видимо, его призвание, и таково у него предназначение – жить так, как дано ему свыше. И на том успокоился. Но фамилию на всякий случай немного усложнил. Решил называться Двунос-Колбачебос. Для этого он сымитировал потерю паспорта, и при заказе нового изменил фамилию. Но Фиктор был слишком честный, чтобы так сильно соврать. Он решил сделать более правдиво – прорезал дырку в заднем кармане штанов, сунул туда паспорт, и отправился целенаправленно гулять пешком. Он очень долго ходил по улицам, старался ходить пружинящим шагом, чем привлекал внимание прохожих. Но паспорт все никак не желал выпадать из кармана и теряться в жидкой грязи улиц. Когда Фиктор был обессилен и притащился домой, паспорт все еще был на месте. Бедняга был в ярости. Он швырнул злосчастный документ в окно. И быстро задвинул штору.

Через три минуты в дверь постучали.

– Фить, ты паспорт потерял…

Это была Афина, знакомая Фиктора. Местная красавица, тайно влюбленная в него, мечтавшая выйти за него замуж и носить желанную фамилию Колбаченко-Двунос.

Ну да ладно о ней. Фиктор изобразил благодарность, выполнил то ли поклон, то ли реверанс, и принял испачканное в неиссякаемой уличной слякоти удостоверение своей личности из грустных ладоней Афины. Затем Фиктор, пока еще Колбаченко-Двунос, стал искать другие способы избавления от паспорта. Один из них, в конце концов, сработал. Этот способ отличается чрезвычайной жестокостью, поэтому описывать его было бы негуманно.

Надо упомянуть, что имя так же казалось Фиктору досадной нелепостью. Почему, собственно, Фиктор?! Это похоже на банальную опечатку, халатно допущенную работниками паспортного стола. И тем, кто наверняка бы не мог узнать правду, Фиктор, протягивая руку, гордо рекомендовался – Фильтор!

Когда Фиктор, добившийся своего, шел домой с новым паспортом в руке, он понял, что очень сглупил. Раз менял фамилию, мог бы поменять заодно и имя! Имя-то поменять забыл! Внезапно радость и удовлетворение сменились апатией и унынием. Он остановился, как-то весь поник, и, что называется, повесил нос.

"Все беды в моей жизни из-за нелепых желаний!" – вдруг подумал Фиктор. Его словно озарило. Он решительно топнул ногой в луже, покрыв тем самым мутными брызгами сразу нескольких мирно бредущих по своим далеко не нелепым делам прохожих. Кто-то из них не очень решительно прислал Фиктору тумака. Но Фиктор ничего этого не заметил. Он осознал себя страшным эгоистом, и в одно мгновение решился поменяться. Он радостно улыбнулся. Сердце его обожгло приятным торжественным жаром. В порыве вдохновения Фиктор высоко задрал руку с новеньким паспортом и с размаха швырнул его в лужу. Затем обеими ногами прыгнул на него сверху. Кто-то еще пытался угостить его тумаком, но не успел и промахнулся. Потому что Фиктор уже решительно мчался назад, в кабинеты и коридоры. Он вернет себе прежнюю фамилию и примется жить иначе!..

Сокровища Марка

Марк был музыкантом. Он играл на фортепиано. И это было его профессией. На гитаре же он играл лишь в своё удовольствие. Он любил хорошие старые инструменты. Очень ими дорожил и гордился. Как-то пустился он в очередное своё автомобильное паломническое путешествие по местам музыкальной и художественной славы. С собой у него были все самые любимые вещи. Было две очень ценных гитары и саквояж. Он остановился для кое-каких дел в одном районе, который пользовался криминальной репутацией. И когда он возвращался к машине, его сердце буквально вырывалось из груди. Ведь в машине находилось всё самое дорогое. Во всех смыслах. Как и сама машина. Он понимал, что если все это добро попадет в чьи-то чужие руки, пока его не было (а ему пришлось отсутствовать слишком долго для того, чтобы все обошлось благополучно), то он просто может этого не пережить. Марк вдруг подумал, что ничто в жизни его так до сих пор не волновало. Ничто и никто прежде не был в состоянии вызвать в нем такие эмоции и страхи. На секунду это его шокировало. Он, озадаченный, добежал до машины и увидел, что все в ней оставалось так, как он и оставил. Все эмоции мгновенно утихли, по телу растеклось блаженство. Успокоенный он вздохнул с облегчением.

Потом огляделся и увидел на другой стороне улицы, немного в стороне какое-то, с виду вполне приличное, кафе. За деревьями и множеством припаркованных машин, в том числе и грузовиков, его было почти не видно. Но Марк заметил вывеску, затем какие-то ещё детали, и место привлекло его. Он захотел зайти туда, чтобы спокойно выпить чего-нибудь и подумать, имея при этом свой Форд в поле зрения. Так он и сделал. Кафе оказалось действительно вполне приличным. Сидя здесь за третьей уже чашкой кофе, он почитывал свежую утреннюю газету. В кафе то заходили, то выходили люди, играла на редкость интересная музыка, и хотя за окном уже стемнело, машину Марка было достаточно хорошо видно в свете фонарей и рекламных вывесок. Марк поймал себя на мысли, что любуется своей машиной. Она нравилась ему, и он иногда любил поразглядывать ее со стороны в каком-то непривычном месте. Словно это была не его машина, а чья-то чужая. То же он иногда проделывал и со своими гитарами – Gretsch 6128 Duo Jet 1965 и Fender Vintage Hot Rod '62 Strat. Также, ему доставляли радость и удовольствие его кольца и перстни, удивительной красоты кулон, некоторые реликвии, наподобие подписанных лично великими музыкантами пластинок, и прочее. Большинство из этих его ”святынек” находились в машине в этот момент. Он хранил их в специальном сундучке, сам по себе который представлял немалую для него ценность. Этот сундучок специально для Марка в подарок сделал его друг и тезка, мастер по всякого рода тонким и изысканным вещам.