Дмитрий Лекух - Мы к Вам приедем (сборник)

Рыла были, естественно, весьма легко опознаваемы: а с кем это мы еще в самолете-то сегодня летели?

Впереди гордо шествовали Степашка с Депешем.

Именно что не шли, а шествовали…

… Потому как над их головами гордо реял вручную (и явно на скорую руку, при помощи стопудово спижженой где-то простыни и прикупленного в ближайшей лавке баллончика с краской) изготовленный транспарант, из которого удивленное человечество могло познать, что, кроме американского президента, все мировое зло сконцентрировано в футбольном клубе ЦСКА…

Который за это дело должен сосать – непрерывно и не нагибаясь.

Причем, естественно, – у красно-белых.

Которые и являются вечными и неизменными чемпионами всего земного шара. По всем существующим в природе видам спорта, разумеется.

Ну и ваще…

Они еще и что-то скандировали непрерывно, подонки.

Жалко до нас не долетало.

Хотя мы – и так догадывались, что именно.

Группку постоянно старались поймать в свой объектив камеры британского телевидения и прочие фотографические папарацци. Слишком уж живописно они смотрелись на фоне всего остального митингующего скама, чего уж там…

Надо будет завтра подкупить местную прессу, полюбопытствовать, как-то сразу подумалось…

– Нормально, – завистливо вздыхает, отхохотав свое, Гарри. – Парни глумятся. Аж завидки берут, если уж совсем честно…

– А ты не завидуй, – досмеивается, продолжая нервно всхлипывать, Али. – Либо пошли паб искать скорее, либо вон, иди Депеша подмени. А то банкир наш, похоже, ща рухнет прямо на лондонскую мостовую, под неодолимой тяжестью мирового зла и так и не побежденного до конца зеленого змия…

– Это да-а-а, – уважительно тянет Гарри. – Сколько в нем плещется ща – я бы уже умер. Он еще в самолете, сцуко, прямо у меня на глазах, грамм семьсот убрал. Потом еще в Хитроу местным пивком догонялся, пока Даньку ждали. Да и после вряд ли остановился, знаю я его…

– Есть, есть еще люди в наших рядах, – вздыхая, резюмирует Али и поворачивается в мою сторону. – Учись, студент. Банкирский труд – нелегок и опасен. И – зело нервен, сцуко. Ну что, пошли пиво пить?

– Я в банкиры не собираюсь, – бурчу. – Я в МГУ учусь, на журфаке…

– О как! – Али смотрит на меня под каким-то новым углом. – Странно. Я почему-то думал, что ты какому-нибудь финансовому менеджменту обучаешься. Слишком уж, извини, не похож на человека творческой профессии. Что ж, жизнь тем и хороша, что постоянно открывается перед нами какими-то новыми гранями…

Я в ответ неопределенно жму плечами, и мы отправляемся дальше в поисках подходящего заведения.

…В пабе было темно, тихо и пустынно.

Как в настоящем английском пабе в самый разгар рабочего дня.

Я сразу направился к очень симпатичному на вид ломаному угловому столику, но Гарри почему-то меня остановил, мягко взяв за предплечье.

– Это не кафе, Дэн. Это паб. Здесь официантов – нет. Вернее есть, но они носят только еду. А пиво наливают у стойки.

Я подсмотрел, какой сорт заказали себе парни, и, уверенно выбрав именно его из многочисленных пивных «доек», попросил себе у худого как жердь рыжего бармена точно такой же.

Рыжий уважительно кивнул и налил.

Мы взяли бокалы – я обычную пинту, а Гарри с Али сразу устрашающего вида двойные – и только после этого плюхнулись за облюбованный мною столик.

Причем они начали с нескрываемым наслаждением хлебать из своих емкостей еще по дороге к столу. Я же, к счастью, сначала уселся и только потом сделал глоток из приятно холодящего руки пинтового бокала.

Блять!

Так вот какая ты, думаю, на вкус, настоящая ослиная моча…

Парни – ржали.

– Ты не переживай, – говорят. – Оно попервоначалу всем редкостным говнищем кажется. Потом привыкаешь…

– Угу, – отплевываюсь. – Цитатка есть такая. Про Ипполита Матвеича, который подарил дворнику очки. Они дворнику очень понравились. Только сначала он в них очень плохо видел. А потом привык и носил не снимая. Это я к чему… тьфу, блин… эта… может, я лучше простого светлого закажу?

Али неожиданно посерьезнел.

– А вот это ты напрасно сказал, парень. Даже – не то слово: «напрасно». А просто – глупо. Ты вот сейчас, только что, Ильфа и Петрова на память цитировал. А есть такие, что друг другу шутки Петросяна пересказывают. Так как ты считаешь, кого легче понять: Ильфа или Петросяна?

– Ну это, – смешиваюсь, – Петросяна, конечно. Только его ведь не интересно. Для тупых…

– Угу, – продолжает, – для тупых. Вот только для того чтобы ты это понял, ты сначала должен был в Ильфовский юмор врубиться. Или, к примеру, – в Булгаковский. Про Хармса я вообще молчу, потому как не знаю, дорос ты до него или еще не дорос. Но когда дорастешь и врубишься, тогда поймешь, что это – еще смешнее. Но если дать Хармса человеку, который не хочет приложить определенный труд, чтобы врубиться, то он скажет: «Какая хуйня, дайте Петросяна». Сразу после Верки Сердючки. Или – перед ней, какая разница. Понял?

– Или еще пример, – неожиданно включается Гарри. – Для сабжа, который всю жизнь пил сраную паленую водку, любое французское или итальянское вино по-любэ сначала покажется долбаной кислятиной. И даже если у него появится бабло, чтобы это вино покупать и пробовать, но не будет желания разобраться, что же умные люди в этой кислятине находят, то он так и останется быдлом, ищущим в спиртном только удар по мозгу…

Я молчал.

Осмысливал.

А Али – просто подхватил у Гарри тему, как легкоатлет подхватывает у товарища по команде эстафетную палочку.

– Я, – говорит, – к примеру, не люблю французское вино. Мне оно кажется чересчур сухим. Я даже пьемонтские вина не очень люблю, предпочитаю фриульские и еще южнее. Но я имею право так сказать, потому что я понимаю кайф хорошего французского вина, просто – это не мой кайф, понимаешь? А вот какой-нить мутик, который сразу сказал: «Тьфу, кисло» – и теперь «не любит французские вина» и этим сильно гордится, – так он мутик и есть, и не фиг о нем больше разговаривать. Или если я пока не врубился до конца в классическую музыку, то это вовсе не значит, что классическая музыка – гонево. Это значит, что я в нее просто еще не врубился. Когда врублюсь, тогда и смогу сказать – мое или не мое. Но – не раньше.

– А то, что у тебя в бокале, это «Джон Смит», – усмехается Мажор. – В России ты его не найдешь, если только какой эрзац, проверено. Один из самых лучших сортов пива, от которого получают удовольствие хрен его знает сколько поколений людей. Просто попробуй понять, что они в нем находят, ок?

– Ладно, ты, студент, пока посиди тут, подумай, – смеется в ответ своему другу Али, – а мы с Гарри пойдем, еще по одной возьмем. И вот еще – я сам врубился во вкус эля только на третий приезд в Англию. Зато сейчас, была б моя воля, только его б и пил. А непривычные ощущения – так это он просто не газированный. Как любое настоящее британское пиво. Видел, как бармен качал? Само не течет…