Не Егоров - Резонанс единства

Его товарищ остановился возле соседнего столика и уставился на посетителей. Сидевшие за столом преподаватели местного колледжа занервничали, начали оглядываться, старательно избегая смотреть на человека с заклеенным ртом. И только единственная дама за столом не смутилась и, подняв голову, чётко спросила:

– Что?

– Молодой человек!.. – просипел Грабов, смутился и, подергав головой, сказал уже громче: – Молодые люди, вам сюда нельзя.

Ближе стоящий повернулся и начал равнодушно смотреть на Грабова.

– Тори, у него, может, и в ушах затычки, – засмеялся Барий. – Эй, – обратился он к молодому человеку, дублируя слова жестами. – Вам отсюда нужно ва-алить! Топ-топ аут. Здесь тебя к сети не подключат. Нет доступа, милый.

Молодой человек внезапно сделал несколько быстрых шагов и навис над Калюжным. Лицо его оставалось равнодушным, а пустые глаза уставились на Бария.

– Чего прискакал, милок? – продолжал веселиться Барий. – Сигнал почуял? Подвели тебя инстинкты, здесь у всех не ловит, вон, – он кивнул на Грабова, – начальник запретил. Ты мне солнце не загораживай, про личное пространство слышал? Его нарушать непозволительно. Так что шаг назад, болезный, а то…

Воркуя, Барий привстал и хотел отодвинуть молодого человека. Как только он коснулся его руками, парень хлёстко, с опущенной руки, ударил Калюжного в челюсть.

Это был явный нокаут. Калюжный хрюкнул и начал заваливаться на обидчика. Молодой человек отступил, спокойно развернулся и направился к предыдущему столику.

– Барий!

Грабов вскочил и судорожно попытался поймать Калюжного. Разуто не успел даже привстать, как Барий завалился и гулко стукнулся лбом об пол.

– Карл… – растерянно повернулся к нему Грабов. Разуто кивнул, мол, вижу, и полез из-за стола.

Пытаясь поднять Бария, они пропустили, как взвились над столом братья Шокули, как заорал Вазольват и бросился их догонять, как в мгновение братья уронили стоявшего перед ними на пол, и пока младший с уханьем топтал его ногами, старший с вопящим Вальзой за спиной добежали до второго.

Он ждал их спокойно, рассматривая возмущающихся преподавателей и не оглядываясь на к нему бегущих. Так же равнодушно упал от первого удара и не издал ни звука, пока старший Шокуль прыгал на нем, а Вазольват бегал вокруг и кричал, что он сейчас с ним сделает.

Редактор с Грабовым наконец-то подняли погрузневшего Калюжного и с трудом разместили его на диване. Барий сидеть не хотел и заваливался то в одну, то в другую сторону.

– Подержи его, – потребовал редактор и посмотрел в зал. – Держи, пока их не забили.

Он обогнул Калюжного и быстро подошел к старшему Шокулю.

– Сом, всё, – резко произнес Разуто, вытягивая руку перед разошедшемся Шокулем. – Отойди, в сторону, в сторону!

– Дык… хрен ли… они… – выдыхал слова запыхавшийся Сом Шокуль.

– Редактор, эти гопники гнилые… – подскочил Вазольват.

– Видел, – перебил его Разуто. – Блаватника остановите!

Он толкнул Сома в плечо и тот, оглянувшись, потрусил останавливать брата.

Редактор присел перед лежащим сломанной куклой обидчиком Калюжного и потянул его за плечо, переворачивая. Все лицо парня было в крови, глаз затекал, но скотч оставался на месте, всё так же запечатывая рот крестом. И несмотря ни на этот крест, ни на заплывающий глаз, здорово меняющий физиономию, Разуто показалось, что парень улыбался.

В золотом зале сразу стало суетно, все встали и начали ходить вокруг двух побитых парней, образуя подобие водоворотов. Третий водоворот кружил вокруг Грабова и Калюжного. Большинство включили коммуникаторы и начали снимать распластанные тела и попытки Тори достучаться до Бария, тяжело мотающего головой.

– Здесь нельзя снимать! – зло крикнул Грабов, оглянувшись. – Вызовите охрану!

Разуто представил заспанного Буцефала на пороге и усмехнулся.

– Такие снимки могут вызывать только скоротечный интерес, но пагубно влияют на общее восприятие вас как личности, – услышал Карл торопливый шепот за спиной. Грумник давал урок информационного наполнения страниц. Девицы вздыхали, похоже, мечтая хотя бы о скоротечном интересе.

Разуто поднялся и, обогнув любопытствующих, направился к выходу. В проходе толкались посетители из большого зала. Мужчины из «группы адаптации» с завистью смотрели на снимающих и явно мечтали заняться тем же самым. Женщина из группы быстро поворачивалась к окружающим с вопросом: «Что же с ними случилось?»

Навстречу Карлу шел полный бородатый мужчина, как помнил Разуто – руководитель этой странной группы.

– Спасибо, – сказал он, преграждая редактору путь, – что остановили избиение.

– Их точно можно пускать в общественные места? – спросил редактор, кивнув за спину.

– Конечно, они же обычные граждане, – пожал плечами мужчина. – Вы собираетесь вызвать полицию?

– И медицинскую помощь, – кивнул Разуто.

– Не нужно, – твердо сказал мужчина. – Мы сами всё организуем и урегулируем все возможные претензии. Дайте мне пять минут, и потом я подойду к вам.

Он обошел редактора, решительно раздвинул толпу и присел над жертвой Шокуля-младшего.

– Ко мне-то зачем? – проводил его взглядом редактор. Но с полицией решил подождать и вернулся к Грабову.

Грабов реанимировал Калюжного. Он пытался его напоить, водя бокалом перед носом.

– У тебя там нашатырь, что ли? – предположил редактор, склоняясь над ними.

– Его коктейль, – растерянно пояснил Тори. – Не хочет.

– Барий, ты как? – похлопал редактор Калюжного по плечу.

– А-а-а… – несуразно вращал головой пострадавший.

– Нужно в больницу, – тряхнул головой Тори. – Полицию вызвали?

– Подождите, – раздался решительный голос за спиной. Тот же бородатый мужчина отодвинул Тори и, присев перед Калюжным, очень быстро и профессионально его осмотрел. – Секундочку.

Он положил руки на лицо Бария, сжал и немного резко повернул.

– Сука! – чётко произнес Барий. – А?!

И сосредоточенно задвигал челюстью.

– Сутки покоя, больше ничего не потребуется, – уверенно произнес мужчина, вставая.

– Это точно? – спросил Тори, с недоверием оглядывая щёлкающего челюстью Калюжного. – Барий?

В ответ снова обретший способность говорить Калюжный начал сложно и замысловато ругаться.

– Я ни черта не понимаю, – тихо выдохнул Тори, провожая взглядом бородатого. Решительный руководитель уже склонился над жертвой старшего Шокуля. – Что это было? Почему они дерутся? А он кто?

– Вроде главный, – ответил Разуто. – А эти… Субкультура, наверное. Для нас просто диковатая.

– Просто?! Просто?! – зашипел Грабов. – Посмотри на Бария! А если бы он не заговорил?!

– «Ах, если бы, ах, если бы». Где твой племянник? Пусть срифмует, будет хит. Да ладно, расслабься, Тори, – смягчился редактор, оценив состояние Грабова. – Такое не срифмуешь. Не любят поэты тавтологию надежд.