Елена Гусарева - Забыть не могу

На ходу проглотив несколько таблеток, Вера быстро оделась и сошла со школьного крыльца. Тяжесть в голове стремительно усиливалась. Перед глазами, застилая обзор, маячили серые пятна. Вера с трудом разбирала, куда идет. Ей следовало срочно отправиться домой, прилечь, вызвать скорую. Но домой она не собиралась. Если мать еще раз увидит ее в таком состоянии, отправит в хоспис, где только и останется умереть, накаченной наркотиками.

Вера совсем потерялась. Рыже-красная круговерть листвы, слякоть, наглые маршрутки, незнакомые лица, как бледные всполохи перед глазами… Руки утонули в чем-то холодном и склизком. Она подтянула колени к подбородку, и началось… Рождаясь в затылке, огонь побежал, заструился по венам, обхватывая голову, как корень дерева оплетает камень на своем пути. Веру скрутила судорога, она захрипела и забылась, больше не осознавая себя, чувствуя лишь пламя, объявшее мозг.

Когда очнулась, поняла, что лежит на мокром асфальте, головой на коленях у парня, смутно кого-то напоминавшего: лицо бледное и сосредоточенное, ярко-алые губы в трещинках, в уголке рта запекшаяся болячка, небритый подбородок. Парень судорожно сглотнул и неожиданно грубым голосом закричал в трубку сотового:

– Здесь девушка умирает! Приступ какой-то… Не знаю… нет, я ее не знаю… Адрес… Блин! – Парень закрутил головой. – Улица Молодежная, тут рядом…

Вера махнула рукой и выбила трубку из рук парня. Телефон отлетел и плюхнулся в лужу неподалеку.

– Ты че? – парень ошарашенно уставился на Веру.

– Все в порядке, – сказала она скрипучим голосом.

– Ни хрена себе в порядке! – он рванулся встать.

Голова Веры соскользнула с его колен и приложилась затылком об асфальт. Вера зажмурилась от боли.

– Да елки… блин! Прости, прости! – парень помог Вере сесть. – Нужно в больницу!

– Не нужно. У меня так бывает… пройдет, – Вера запустила руку в карман и достала таблетки. – Помоги открыть, пожалуйста, у меня руки грязные.

Парень тут же кинулся помогать, но был так напряжен, что просыпал половину баночки.

– Гадство! – выругался он опять, пытаясь собрать красные шарики.

– Ты меня не помнишь? – спросила вдруг Вера.

Парень замер и внимательно посмотрел на нее.

– Нет, – помотал головой.

– Ты ведь учился в пятой школе. В прошлом году еще ходил, а после нового года пропал куда-то.

– А ты из пятой, что ли?

– Ага. Вы переехали?

– Ну да, – парень дернул бровями. – Я че-то тебя совсем не помню. Ты из какого?

– Сейчас десятый «Б».

– А… так ты не с моей параллели?

– Ну да, на год младше. Я встану сейчас, проводишь меня? Тут недалеко.

– Конечно! – он порывисто подал ей руку.

Она помнила его именно таким – порывистым и резким. И смеялся он всегда громко и басовито, от души. Надо же было именно ему оказаться рядом в такой момент.

– А я тебя хорошо помню, – Вера попыталась отряхнуть брюки, но, почувствовав резкую боль в затылке, решила оставить их, как есть. – Иван Ставрыгин?

– Слушай, а я вообще тебя не помню, – рассеянно повторил он. – Ты точно в порядке? – Иван нагнулся к луже, выудил телефон и, не глядя, сунул его в карман.

– Извини за сотовый! Сломался?

– Забудь, – отмахнулся он.

Они медленно пересекли улицу.

– Может вспомнишь, я декорации рисовала для спектакля на новый год. А вы с театральной группой как раз репетировали в актовом зале.

Он пожал плечами.

Вера могла бы припомнить еще сотню таких же моментов, когда они были рядом, но он в упор не замечал ее.

– А куда вы переехали?

– Да… – он пожал плечами. – Частный дом купили в районе ж/д вокзала.

– А какая там школа?

– Хм… – он наморщил лоб, вспоминая. – Пятнадцатая, что ли…

– Так ты там не учишься?

– Не… я сейчас дома. Как-то не до школы пока.

– А… – Вера кивнула и решила больше не спрашивать.

Дальше они шли молча.

– Ну, вот тут я и живу, – Вера махнула в сторону своих окон на втором этаже элитного кирпичного дома с большими застекленными террасами.

– Ага, – Иван кивнул. – Ты все-таки вызови врача сегодня.

– Обязательно!

– Слушай, я тебе позвоню, ладно? Какой у тебя номер?

В затылке резко кольнуло, и Вера еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Она невольно поморщилась.

– Не стоит, – сказала она. – Я правда в порядке.

Он опустил глаза и кивнул. Потом отвернулся и, не прощаясь, быстро зашагал прочь.

«Вот идиот! – ругал себя Иван. – С чего вдруг попросил у нее номер? Как брезгливо она сморщилась. Как же ее зовут? Нина, что ли? Нет, Вера! Вечно щеголяла в модных шмотках, даже старшеклассницы ей завидовали. Папаша у нее, кажется, в администрации работает. Конечно, подумала, что я захочу позвонить, только чтобы выклянчить деньги за сломанный телефон».

Иван оглядел себя. Уже третий год он ходил в одной и той же поношенной куртке с давно ставшими короткими рукавами. Эту куртку еще с отцом покупали. Она и узнала-то его наверняка благодаря этой куртке. Помнится, однажды ему не хватило пары монет в школьной столовой, он обернулся и попросил у стоящих за ним в очереди девчонок добавить. Его подняли на смех. Она тоже была в их компании. Пришлось тогда забыть про обед.

Иван вытащил из кармана забрызганный грязью телефон. Стекло треснуло еще до того, как он ему достался, но сам гаджет работал отменно. Иван нажал кнопку включения. Экран остался темным.

– Зашибись, блин!

Брателло в кои-то веки подогнал айфон, а он утопил его на следующий же день, и пары звонков не успел сделать. Придется опять доставать неубиваемую Нокию.

«Какого черта она руками размахалась? – ворчал он про себя, расковыривая простуду над губой. – Может, обдолбалась своими таблетками? Иначе с чего ей врачей бояться? Эти богатенькие только выглядят прилично, а сами загоняются не хуже гопоты».

Иван успел подметить, что выглядела Вера не лучшим образом – помятая, в каких-то старых шмотках, но главное даже не это. Она всегда была яркой, крепко сбитой, даже спортивной, с выразительными чертами лица и здоровым румянцем, как пионерка с картинки в старом букваре. От той активистки осталась лишь тень – бледная, замученная, со впалыми щеками и темными кругами под глазами. Зачем-то подстриглась совсем коротко, а ведь раньше носила модные косы.

«Видно, действительно что-то принимает, – Иван тоскливо поёжился и скрестил руки на груди, спрятав их под мышками. – Сколько грязи вокруг…»

Проходя мимо магазина, он увидел через стекло стеллажи с памперсами и детским питанием. В груди потеплело и муторно заскребло. «Сорока-ворона кашу варила…» Маленькие ласковые ладошки Светланки. Так хотелось потискать ее, пощекотать за розовым ушком. Опять он здесь, в этой части города, а ведь с утра не собирался, они расстались только вчера. «Хорошо ли с ней обращаются в интернате? Да уж получше, чем дома, – Иван зашагал быстрее и свободнее. – Может, теперь она заговорит? Там у нее и воспитатели, и другие детишки. А то три года – три слова: “ням”, “дай”, “Ива”…»