Рина Церус - Заунывненский шлак

Она тоже изменилась за двадцать лет: сильно раздалась вширь и обрюзгла. Только волосы были прежние, белокурые. Наверное, фея их подкрашивала.

– Ну, здравствуй! – проворчал Труслан и прибавил нехорошее слово.

– Привет-привет, – истерично улыбнулась фея напомаженным ртом. – Что это ты такой мрачный? Опять задумался о самоубийстве?

– А ты сама не видишь? – Труслан картинно развёл руками, зацепив тарелку с присохшей закуской.

– Ну, а ко мне-то какие претензии?!

– Как это «какие»?! Ты мне тогда лапши навешала, сказала про шансы и всё такое. Где они, эти шансы? Может, и правда были, да я прощёлкал по глупости?

– Ну, честно сказать, шансов у тебя не было. И вообще: за шансами – это не ко мне, а совсем по другому ведомству. А у меня задача узкоспециальная: удерживать людей от непоправимых поступков.

– И что, для этого можно врать и городить чушь?

Фея потупила глазки:

– Ну, зачем так грубо? С нас требуют результат. Главное – результат. Иначе мы останемся без бонусов и премий.

– И за что вам начисляют эти бонусы?

– Ну, там сложная шкала, бухгалтерский расчёт. Зависит ещё от стажа и квалификации. Думаешь, нам, феям, легко живётся? Прицепила униформенные крылышки и порхай себе? Ошибаешься, дорогой! Устаю, как собака. Выматываюсь. И легко ли бывает переубедить человека? Вот вижу я, допустим, девочку молоденькую. С шестнадцати лет копит на пластическую операцию, хочет носик себе подправить, кривенький он у неё с рождения. И косточки на челюсти подтесать, чтобы подбородочек поизящнее был. Ну, страшненькая девочка, парни таких не любят. Но ведь это же природа! А против природы идти грех, нужно ценить то, чем она тебя одарила! В общем, убедила я эту девочку не делать операцию, а отнести накопленные деньги в церковь…

– И как она сейчас, интересно?

– У неё всё хорошо, – торопливо сказала фея, и глазки у неё забегали. – Её окна выходят на районный ЗАГС, и там можно часто видеть красивых невест. Улыбки, цветы! Свадьба – это ведь так замечательно. Сама девочка замуж, конечно, так и не вышла (кому она нужна с таким-то мордоворотом, да и годики уже не те). Работает нянечкой в больнице, а по воскресеньям ходит в церковь. Сядет там со старушками и шепчется в уголке. Или на прихожанок покрикивает, если кто без платочка или в джинсах.

– Да уж, завидная судьба, – скривился Труслан. – А может, лучше ей было бы поправить рожу, да и…

– Что ты! А моя премия? Да и самой девочке-то… Вдруг бы она простудилась в больничном коридоре? Или ей попались бы неприятные соседки по палате? Что ты! А вот ещё случай был… Забеременела тут одна. Парень узнал об этом – сразу исчез. А у него ещё с наследственностью было не очень. В общем, хотела девка сделать аборт, но я её отговорила. Дети – это же счастье! А незапланированные дети – это незапланированное счастье. Так и сказала.

– И что теперь с этой девкой?

– У неё всё замечательно! Каждое утро она ходит на работу мимо детского сада, смотрит, как играют нарядные здоровенькие ребятишки. Нет ничего лучше нарядных, здоровеньких ребятишек! А в обед она идёт кормить своего. Его нельзя оставлять одного надолго. Он не держит ложку, не ходит и не говорит, только мычит. Что-то генетическое у него. Врачи говорят, это навсегда. Но представь, что было бы, если бы его мать сделала аборт. Ведь это же убийство!

– Да, конечно, лучше жить и воспитывать овоща… – Труслан чувствовал, что закипает. Но фея не обращала на это внимания. На неё нашёл стих поболтать, а историй в запасе было немеряно.

– Или вот ещё ситуация. Хотел один человек уехать за границу, с детства мечтал жить на берегу Средиземного моря…

– И тут отговорила?!

– Конечно! Где родился – там и пригодился, со своей земли умри, а не сходи! Родина – это святое.

– И сейчас у этого мужика всё, конечно, очень хорошо?!

Фея не заметила сарказма и продолжала тарахтеть:

– Конечно, всё хорошо. Ведь он остался на своей земле, где жили его предки. Он не предатель! Взял сейчас кредит, чтобы расплатиться с предыдущим, развёлся… Бизнес потерял (ну, так получилось, конкуренты затёрли, да и с чиновниками сложности вышли). Каждый вечер включает телевизор, видит там красивые, улыбчивые заграничные лица. А нет ничего лучше, когда люди улыба… Что ты делаешь?! Зачем ты схватил бутылку?! А-а-а, крылья, крылья не трогай! Мне же их сдавать под роспись!!! По-мо-ги-и-те!!!

Труслан схватил фею за шиворот, протащил по всей квартире и выбросил за дверь. Вернувшись в комнату, он нашёл там обрывок стрекозиного крыла и пакет с розовыми цветами. Конечно, всё это было сделано из китайской синтетики.

На следующий день Труслан взял на работе аванс, навестил «Чёрное и серое», а потом попал под автобус. Родственники купили ему дешёвый гроб с рюшечками, но отпевать в церкви не стали, пожадничали.

Потом на могилу Труслана кто-то бросил розовый синтетический цветок, осыпанный люрексом. Таких цветов на кладбище было много. Самое место им там, на кладбище-то.

Тлена и воробушек

Мать всучила Тлене Безысходновой ведро и тряпку:

«Иди помой окно на кухне. Сделай хоть раз в жизни что-то полезное. А то вкалываю на работе как лошадь, только бы тебя прокормить, а ты палец о палец не ударишь, чтобы матери помочь, тварь неблагодарная!»

Тлена поплелась на кухню, раскрыла окно и влезла на подоконник. Мутная вода с тряпки бежала по локтям. Размазывая грязь по стёклам, Тлена топталась босиком в серой мыльной луже на подоконнике и морщилась от отвращения.

«Только бы не поскользнуться и не выпасть в окно», – думала Тлена.

«Поскользнуться? А почему бы нет?!» – раздался бодрый голосок среди кленовой листвы. Тлена оглянулась и увидела воробья. Он сидел на ветке и хитро поглядывал по сторонам, переступая ножками-веточками.

«Чвик-чвик! А ты возьми и поскользнись! Этаж второй, внизу кусты. В кустах – куча тряпок (бомжики натащили, чтобы мягко было спать). Максимум, что тебе грозит, – сломать пару костей. А у маленьких девочек кости срастаются быстро. Зато потом… Вспомни, что было, когда твой папа ещё жил с вами, и мама попросила твоего брата Тлеонида сварить для него картошки».

«Помню, помню. Тлеонид посолил её порошком для чистки унитаза… А когда папу выписали, мама сказала, что никогда в жизни не попросит больше Тлеонида что-нибудь приготовить».

«Вот-вот. Сечёшь параллели? Если ты один раз вывалишься в окно, твоя мама никогда больше не заставит тебя…»

«Это, конечно, да, но… Если я вывалюсь, то, чего доброго, упаду мимо кустов и сильно покалечусь. Меня ведь тогда замуж не возьмут. Калеки никому не нужны».

«О чём ты переживаешь? Замуж тебя и так не возьмут, потому что ты стрёмная. Да и много ли толку в замужестве? Вот когда твоя мама жила с твоим папой, она была сильно счастлива? Вот то-то и оно…»