Висенте Бласко - Детоубийцы

Онъ задрожалъ при мысли, что озеро не сохранитъ жизни этого слабаго, толъко что родившагося тльца. Но разв судьба ребенка будетъ врне, если его бросить гд-нибудь на улиц въ город? Мертвые не возвращаются, чтобы уличить живыхъ. И при этихъ мысляхъ Тонетъ почувствовалъ, какъ поднимается въ немъ жестокость старыхъ Г_о_л_у_б_е_й, суровое хладнокровіе дда, который безъ слезъ смотрлъ на смерть своихъ дтей, въ эгоистическомъ убжденіи, что смерть благодяніе для бдныхъ, потому что остается больше хлба для живыхъ.

Въ моментъ просвтленія Тонету становилось стыдно за ту жестокость и безразличіе, съ которыми онъ думалъ о смерти этого маленькаго существа, лежавшаго у его ногъ, въ изнеможеніи замолчавшаго отъ плача. Онъ мелькомъ видлъ его и не испыталъ при вид его никакого чувства. Ему вспомнилось его багровое лицо, острый черепъ, выпуклые глаза, громадный ротъ до ушей. Смшная голова жабы, отъ которой у него пробжалъ морозъ по спин, и никакого проблеска чувства не испыталъ онъ. И однако это былъ его сынъ!…

Тонетъ понялъ это хладнокровіе, припоминая часто слышанныя слова дда. Только матери чувствуютъ огромную инстинктивную нжность къ дтямъ съ того самаго момента, какъ они родятся на свтъ. Отецъ начинаетъ любить ихъ только посл: необходимо время и только когда дти подрастутъ, онъ благодаря постоянному общенію привязывается къ нимъ любовью сознательной и серьезной.

Онъ думалъ о состояніи Нелеты, о сохраненіи того наслдства, которое считалъ своимъ. Его жестокое сердде лнивца забилось при мысли, что навсегда будетъ разршена проблема его существованія и онъ эгоистически задавалъ себ вопросъ, стоитъ ли портить жизнь ради спасенія этого безобразнаго маленькаго существа, похожаго на всхъ новорожденныхъ и не возбуждавшаго въ немъ никакого чувства?

Если оно исчезнетъ, никакого вреда не будетъ для его родителей, а если останется жить, пріидется половину достоянія преподнести ненавистнымъ людямъ. Смшивая со свойственной преступникамъ слпотой жестокость и храбрость, Тонетъ упрекалъ себя за нершительность, благодаря которой онъ словно пригвожденный, сидлъ на лодк и терялъ время.

Мракъ начиналъ разсиваться. Занималась заря. По срому предразсвтному небу, какъ черныя чернильныя точки, пролетали стаи птицъ. Вдали по направленію къ Салеру, слышались первые выстрлы. Ребенокъ началъ кричать, терзаемый голодомъ и утреннимъ холодомъ.

"К_у_б_и_н_е_ц_ъ!… Это ты?"

Тонету показалось, будто онъ слышитъ этотъ крикъ съ далекой лодки.

Боязнь быть узнаннымъ заставила его вскочить на ноги и схватить шестъ. Въ его глазахъ сверкнула искра, похожая на ту, которой сверкали порой зеленые глаза Нелеты.

Онъ погналъ свою лодку въ заросль по извилистымъ проходамъ между тростниками. Онъ халъ наудачу, перезжая отъ одной заводи къ другой, не зная, гд онъ, удвоивая свою энергію, словно кто-то преслдовалъ его. Носъ лодки раздиралъ заросль. Высокая трава разступалась, чтобы дать дорогу лодк. Бшенымъ ударомъ шеста заставлялъ онъ скользить ее почти по сухимъ мстамъ, по корнямъ густого тростника.

Онъ мчался, не зная отъ кого, словно его преступныя мысли плыли за нимъ, преслдуя его. Онъ нсколько разъ нагибался, опуская и снова быстро отнимая руку отъ свертка, испускавшаго крики. Но лодка почти стала на мель на корняхъ тростника, и несчастный, словно желая избавиться отъ громадной тяжести, схватилъ свертокъ и, поднявъ его надъ головой, бросилъ, насколъко могъ, дальше, за окружавшіе его тростники.

Зашуршалъ камышъ и свертокъ исчезъ. Тряпки на мгновенье промелькнули въ слабомъ свт зари, какъ крылья блой птицы, упавшей мертвой въ таинственную глубину тростника.

И снова несчастный почувствовалъ необходимость бжать, словно кто-нибудь гнался за нимъ по пятамъ. Онъ отчаянно дйствовалъ шестомъ, чтобы выбраться изъ травы и попасть въ воду. Потомъ поплылъ, слдуя ея извилистому пути между высокими зарослями и достигнувъ Альбуферы, съ освобожденной отъ груза лодкой, онъ глубоко вздохнулъ, увидвъ голубоватую полосу разсвта.

Затмъ растянулся на дн барки и уснулъ глубокимъ сномъ, тмъ мертвымъ сномъ, которымъ разршаются острые нервные кризисы, въ особенности посл совершенія преступленія.

День начался большими превратностями для охотника, которому пришлось довриться опытности П_і_а_в_к_и.

Предъ разсвтомъ, при вбиваніи свай, благоразумный буржуа счелъ полезнымъ обратиться за помощью къ нсколькимъ лодочникамъ, которые много смялись, увидя бродягу, при исполненіи новыхъ обязанностей.

Съ ловкостью, пріобртенной привычкой, они быстро воткнули три кола въ тинистое дно Альбуферы и устроили сверху громадный шалашъ для прикрытія охотника. Затмъ обложили его тростникомъ, чтобъ обмануть птицъ, которыя, доврчиво приближаясь, могли бы принять его за кусокъ тростника среди воды..Чтобы увеличить эту иллюзію постъ былъ окруженъ нсколькими дюжинами чучелъ утокъ и лысухъ, сдланныхъ изъ пробки, качавшихся на поверхности воды, при каждомъ движеніи волны. Издали они были похожи на стаи птицъ, спокойно плавающихъ около тростника.

Довольный тмъ, что онъ счастливо освободился отъ всякаго труда, П_і_а_в_к_а пригласилъ патрона занять мсто. Онъ самъ удалится въ лодк на нкоторое разстояніе, чтобы не вспугнуть дичь и, когда тотъ убьетъ нсколько лысухъ, пусть крикнетъ и онъ соберетъ ихъ на вод.

"До свиданья! Счастливой охоты, донъ Хоакинъ!"

Бродяга говорилъ съ такой предупредительностью и обнаружилъ такую готовность быгь полезнымъ, что добродушный охотникъ позабылъ все свое недовольство его прежней лнью. Хорошо! Онъ позоветь его тотчасъ же, какъ убьетъ птицу. А чтобы не слишкомъ скучать ожиданьемъ, онъ можетъ позаняться състными припасами. Сеньора – жена снарядила его, словно для кругосвтнаго путешествія.

И онъ указалъ на три громадныхъ тщательно закрытыхъ горшка, обильный запасъ хлба, корзину съ плодами и большой бурдюкъ съ виномъ. Мордочка П_і_а_в_к_и задрожала отъ удовольствія, когда ему поручили это сокровище, которое онъ прошлой ночью такъ часто ощупывалъ, сидя на носу лодки. Тонетъ не обманулъ его, сказавъ что его господинъ позаботится о немъ. Спасибо, донъ Хоакинъ! Разъ уже онъ былъ такъ добръ и предложилъ отвдать припасовъ, онъ попробуетъ одинъ два глотка,- не больше – просто такъ, чтобы провести время.

И отъхавъ отъ поста на разстояніе звука голоса, онъ улегся на дн баріки.

День занялся и Альбуфера оглашалась ружейньми выстрлами, усиленными эхомъ озера. Едаа можно было замтить, какъ на сромъ фон проносились стаи птицъ, испуганныя трескомъ выстрловъ. Но стоило имъ только въ своемъ быстромъ полет спуститься на мгновенье на воду, и ихъ встрчалъ градъ пуль.

Донъ Хоакинъ, очутившись одинъ на своемъ посту, испытывалъ волненіе, скоре похожее на страхъ. Онъ видлъ себя покинутымъ поср ;еди Альбуферы, внутри тяжелой бочки, поддерживаемой только нсколькими сваями. Онъ не двигался, опасаясь, какъ бы весь этотъ водяной катафалкъ не свалился внизъ и не похоронилъ его въ тин. Вода мягкимъ шелестомъ билась объ обшивку досокъ у самой бороды охотника, и ея постоянный плескъ приводилъ его въ содроганіе. Если все это рухнетъ, думалъ донъ Хоакинъ, онъ скоре, чмъ подоспетъ лодочникъ, пойдетъ на дно лодъ тяжестью ружья, патроновъ и этихъ громадныхъ сапогъ, невыносимо щекотавшихъ ему ноги, увязшія въ разбросанной на дн бочки рисовой солом.