Висенте Бласко - Э. Замакоис. Висенте Бласко Ибаньес

Леонора холодно прощается съ прежнимъ возлюбленнымъ и Рафаэль Брюлль остается одинъ на улиц, смшной, подавленный, точно постарвшій, длая сверхчеловческія усилія побдить безпредльное желаніе заплакать…

Такъ мягко, меланхолично кончается книга, словно ктото машетъ намъ на прощанье платкомъ, омоченнымъ слезами, книга, изысканная, проникнутая трагизмомъ, глубокимъ безкровнымъ трагизмомъ похороненныхъ иллюзій.

"Куртизанка Сонника" представляетъ въ литературной дятельности Бласко Ибаньеса какъ бы случайный эпизодъ. Если я включаю ее въ число "мстныхъ романовъ", то потому, что ея авторъ, по собственному признанію, намревался въ этой книг не блеснуть своими археологическими знаніями, а создать образчикъ "историческаго валенсіанскаго романа".

Дйствіе происходитъ въ послдніе дни Сагунта, духъ, нравы и бытъ котораго воспроизведены и описанысъ поразительной точностью. Сонника – гетера, которая, слдуя за возлюбленнымъ, приноситъ съ собой къ восточнымъ берегамъ Испаніи свтъ радостнаго солнца Греціи, чудесной родины искусства и философіи, гд женщины, подобно богинямъ, показывались обнаженными, чтобы скрасить мужчин жизнь. Народъ боготворилъ ее за ея щедрость, и въ ея пышномъ мраморномъ дворц свтильники, освщавшіе празднества, которыя она давала приглашеннымъ, гасли только вмст съ восходомъ солнца. Вокругъ Сонники группируются воинственный Актеонъ, другъ Ганнибапа, циникъ-философъ и паразитъ Евфобій, женоподобный Лакаро, юная парочка Ранто и Эросіонъ, знаменитый стрлокъ Мопсо и другіе, которые въ своей совокупности возсоздаютъ цликомъ гордую и вмст демократическую душу эпохи. Въ послднюю сцену, съ ея жестокимъ штурмомъ стнъ Сагунта полуварварскими племенами, предводительствуемыми карфагенскимъ генераломъ, съ ея героизмомъ осужденныхъ, которые, схватившись за руки, бросаются въ огромный костеръ, гд поклялись погибнуть, авторъ вдохнулъ всю свою силу, сумвъ дать намъ почувствовать эту эпопею, этотъ страшный эпизодъ древней жизни, являющійся заодно и славной страницей нашей собственной исторіи.

Въ конц слдующаго года, (въ ноябр 1902 г.) Бласко Ибаньесъ опубликовалъ романъ "Дтоубійцы" (Тростникъ и илъ), на мой взглядъ лучшую свою вещь. Потомъ я узналъ, что самъ авторъ такого же о немъ мннія и нисколько не удивляюсь. Эготъ романъ – шедевръ.

Изложить содержаніе романа нелегко, тмъ боле, что въ немъ не одинъ, а два или нсколько сюжетовъ, одинаково интересныхъ, развивающихся одновременно, что придаетъ разсказу удивительную сочность, наполняетъ ее "трепетомъ самой жизни". Это – зеркало, въ которомъ отражается исторія нсколькихъ семействъ, живущихъ рядомъ, эхо, которое отбрасываетъ крикъ скорби, заботы и жалкія радости, словомъ вс переживанія живописнаго уголка человческой жизни.

Романъ изображаетъ жизнь на знаменитой валенсіанской Альбуфер, сырой, грязной и лихорадочной, съ ея рисовыми полями, образующими горизонтъ. Есть ли въ немъ типы? Сколько хотите. Можно насчитать дюжины. Вотъ дядюшка Голубь, самый старый рыбакъ озера, душа независимая и непосдливая, какъ его барка, для котораго работа хлбопашца – рабскій трудъ, и его сынъ Тони, человкъ съ желзной волей, неутомимый работникъ, занятый тмъ, что пополняетъ издалека принесенной землей глубокую яму, уступленную ему милостиво богатой барыней, не знавшей, что ей съ ней длать. Дале Тонетъ, прозванный Кубинцемъ, олицетворенный порокъ, лнивый и чувственный, мечтающій пріятно жить на счетъ своей возлюбленной Нелеты, жены богатаго трактирщика, бывшаго контрабандиста Сахара; пьяница и плутъ Піавка, нчто въ род бога Діониса, котораго обитатели встрчаютъ обыкновенно, спящимъ у самаго берега озера съ головой, увнчанной цвтами, и который въ коніц концовъ умираетъ отъ несваренія, "отецъ" Микель, Подкидышъ, свояченица Сахара и другіе. Вс эти существа, двигающіяся на той же сцен, проникнутыя родственными чувствами, даютъ великолпную и яркую картину человчества, находящагося въ вчномъ движеніи.

Вниманіе зрителя однако незамтно переносится отъ грандіозной эпопеи Тони къ преступной любви Нелеты и "Кубинца" Тонета. Сахаръ умеръ. Нелета забеременла отъ любовника. Необходимо, чтобы ребенокъ исчезъ. Въ противномъ случа вдова въ виду ея легкомысленнаго поведенія потеряла бы no вол завщателя право на наслдство. Въ этой безсердечной женщин жадность сильне материнскаго инстинкта. Новорожденный безжалостно принесенъ въ жертву. Его убиваетъ собственный отецъ. Онъ отвозитъ его на своей барк и, схвативъ обими руками, бросаетъ далеко отъ себя "какъ будто желая облегчить свою лодку отъ огромнаго груза". A потомъ, когда онъ въ ужас отъ своего преступленія кончаетъ съ собою, его отецъ Тони, посвященный во все случившееся дядюшкой Голубемъ, тайно хоронить его. И гд? Въ своей ям. Хоронить ему помогаетъ его пріемная дочь, Подкидышъ. Разсвтало. Первые лучи утренняго солнца окрашивали озеро въ срый стальной цвтъ. Взявъ на руки трупъ, они осторожно опустили его въ ровъ. "Какъ будто то былъ больной, который могъ проснуться". Похороны устроены! Бдный Тони! "Жизнь его кончилась". Какъ передать его острую, безпредльную скорбь? "Онъ стоялъ на земл, похоронившей подъ собой весь смыслъ его жизни. Сначала онъ отдалъ ей свой потъ, свою силу, свои иллюзіи; теперь, когда оставалось ее удобрить, онъ отдавалъ ей свои собственныя внутренности, своего сына и наслдника, свою надежду, считая свсе дло сдланнымъ".

Этотъ великолпный конецъ показался критикамъ придуманнымъ ради "эффекта", чмъ-то, правда, красивымъ, но искусственно подготовленнымъ съ самаго начала романа. Это не такъ. Я сейчасъ покажу, что это развязка была "импровизаціей".

Только что вернувшись изъ Альбуферы, гд онъ провелъ восемь или десять дней, ловя рыбу и отдаваясь сну на дн барки, чтобы вблизи изучить нравы мстности, Бласко принялся писать свой романъ, не зная его конца. Начиналась осень. Нсколько ночей подрядъ онъ глядлъ съ балкона дачи въ своемъ имніи Мальварроса на спокойное, шептавшееся, посребренное луной море, напвая "похоронный маршъ" Зигфрида. Онъ обдумывалъ послднюю гоаву книги. И вдругъ "увидлъ" ее. Впечатлніе было такое острое, словно онъ ощущалъ его глазами. Воспоминаніе о труп вагнеровскаго героя, распростертаго на своемъ щит и поднятаго въ воздухъ волнами, подсказалъ ему конецъ романа.

И почему намъ не поврить объясненію романиста?

He забудемъ, что Бласко Ибаньесъ, боле всякаго другого художника поддающійся воздйствію впечатлній, творитъ "инстинктивно".

Bo всхъ до сихъ поръ разсмотрнныхъ романахъ рчь постоянно идетъ о неодолимой навязчивой власти денегъ и о той всеобщей и страшной борьб, которую ведутъ люди съ землей, чтобы добыть ихъ.