Алиса Поникаровская - Рассказы

- На, глотни, - как бы между делом, сказала одна из серостей и протянула серую фляжку. Человек машинально взял и, так же машинально, открутив пробку, хлебнул. Посидел, прислушался к самому себе и хлебнул еще.

- Оставь себе, - сказала серость и достала из кармана еще одну деталь к их нечто. Человек глотнул еще и понял, что то, что надето на его ноги, вовсе нельзя назвать брюками.

- Ребята, - заплетающимся языком сказал он. - Есть у вас приличные штаны?

- Где-то были, - отозвалась та, что была главной, и сняла с себя брюки. - На, возьми.

- Вот спасибо! - обрадованный человек натягивал штаны, не замечая, что на серой были еще, и, видимо, не одни. Серости уверенно строили что-то, ставшее уже совсем огромным, а человек вовсе уже не хотел куда-то уходить. Было так хорошо просто сидеть и смотреть, как серости чего-то там копаются.

- Хочешь глюк? - спросила одна серость у другой.

- Что? - тут же влез человек.

- Ты тоже хочешь? - не удивилась серая личность и вытащила из-за пазухи маленькую коробочку. Человек съел пару квадратиков и осмотрел свой голый живот:

- А вы не знаете, где здесь можно достать рубаху?

- Или свитер? - дополнили серости.

- Или свитер, - согласился человек. Одна из серостей покопалась в почти собранном нечто и достала оттуда серый свитер:

- Держи.

Человек, чувствуя огромное облегчение, натянул свитер и провел рукой по своим неожиданно укоротившимся волосам, потом по лицу.

- А мои очки? - неуверенно спросил он.

- Очки? - буркнула себе под нос главная серость.

- У тебя были очки? - вяло удивилась одна из рядовых.

- У тебя же прекрасное зрение! - убедительно проворчала третья и что-то подкрутила в своем нечто. Человек недоуменно огляделся.

- Да... - растерянно произнес он, - в самом деле, какие очки?

- Ну-ка, друг, залезь-ка сюда, помоги тут детальку подержать, - обратилась к человеку одна из серостей.

- Где? - заторопился человек и полез во внутрь огромного серого нечто. Раздался громкий чмокающий звук. Вся эта серая масса съежилась, уменьшилась в размерах и как-то зашевелилась...

Помоечка была так себе. Одна из рядовых серых помоек с кучами старых тряпок, битого стекла и железного лома.

- Вон еще один лезет, - сказала главная серость, и четыре серых личности расплывчато направились в сторону возвышающегося посреди кучи тряпья лохматого субъекта в залатанных джинсах и рюкзачком через плечо.

Ступени старого замка потрескались от времени, расползлись осколками по промерзшей земле. Ты идешь, стараясь не поскользнуться и не упасть. В темном коридоре сыро и холодно, пахнет плесенью и тоской. В голове стучит заученное: "Два поворота налево, четыре двери, зал, третья дверь справа.., - и снова, - два поворота налево...", оступаешься и хватаешься рукой за каменную стену. Под пальцами пронзительный холод и влага с кусочками мха. Руку уже не убираешь, идешь на ощупь. Глаза не видят. Не умеют. Темно.

Первый поворот, вздох облегчения и снова по коридору, уже согнувшись и задевая головой низкий свод потолка. Почти уверенное ощущение могилы. Так и должно быть. Клаустрофобия вырастает до неимоверных размеров, шаг убыстряется непроизвольно. Кажется, стены вот-вот сомкнутся, и останешься заживо погребенным в этом каменном мешке. Второй поворот. Распрямляется усталая спина, взгляд вверх, все равно ничего не видно, но тяжелого потолка больше нет. Левую руку по стене, снова на ощупь, через пару шагов под пальцами дерево, холодное и гнилое, падает, сыплется труха. Первая дверь, дальше, вновь сырость стены, вторая..., камень ледяной.., третья... Останавливаешься возле четвертой двери, пытаясь нащупать ручку или что-то подобное. Глаза так и не привыкли к абсолютной темноте. Пальцы натыкаются на заиндевевшее железо, чувствуешь ржавчину и изо всех сил тянешь кольцо. Дверь открывается тяжело. Нагибаешься на всякий случай и входишь.

Зал мрачный и большой, с парой огромных окон. За окнами ночь и луна. Светло. Прислонившись спиной, долго стоишь у холодной стены, напряженно всматриваясь и решая, стоит ли дальше... Тут же перед глазами видение, призрак, мучающий столько лет. Издаешь слабый стон и машешь рукой, чтобы отогнать укоризненные, печальные глаза черноволосой девушки, протягивающей кольцо. Миг, и нет ее, только круги по зеленой воде, по черной воде, по красной воде... Встряхиваешь головой, полный решимости: все, до конца, сколько же можно мучиться. Сколько... Пальцы ощупывают кольцо, висящее на шее, в мгновенном испуге - потерял?.. Нет, висит, ведет дальше. Шаг от стены, и уже глазами - двери по правую руку: одна, вторая, третья... Вновь застываешь на несколько минут странным изваяньем и вспоминаешь дикий сон, безумный и страшный, приведший сюда. Сопротивлялся отчаянно и зло, превратился за несколько лет в ходячую тень, и вот пришел... Должно же все это кончиться, наконец, или хотя бы объясниться как-то... Вдыхаешь сырой холодный воздух, дрожащими пальцами открываешь дверь, входишь резко, как в омут, вперед головой.

Пустая комнатка-келья, огромное зеркало и свеча перед ним. Неосознанно радуешься свету, подходишь к зеркалу и, сняв с шеи кольцо, осторожно опускаешь его на лежащий перед зеркалом поднос. В зеркале - твое отражение, свеча мигает, смотришь в свои глаза, измученные и молящие, с синими кругами под ними, пытаешься улыбнуться. Свеча мигает, и твой двойник там, в зеркале, облачается в длинный черный плащ, прячет голову в большой капюшон, поверх плаща - серебряный крест. Двойник наклоняется и берет с подноса кольцо. Долго пристально смотрит на него. Тебя осеняет: монах! Зеркало рябит, лицо твоего двойника все ближе, глаза - огромные, полные тоски - подергиваются влажной пеленой и в них - черноволосая девушка, ты вздрагиваешь: вот она!, смеясь, протягивает монаху венок из колокольчиков и ромашек, губы шевелятся, не слышно ни звука. Лицо твоего двойника теплеет, он что-то отвечает, не отводя взгляда от глаз девушки, серых, как небо...

Какие-то переходы, лестницы, девушка, робко идущая за тобой, нет, ты стоишь здесь, рука непроизвольно касается ткани джинсов: все в порядке, там монах, твой двойник. Куда-то ведет ее, держа за руку, ты ощущаешь трепет ее пальцев, сжимаешь нежно руку, монах там, в зеркале, бросает быстрый взгляд в ее сторону, опускает виновато глаза... Ты разжимаешь руку, все еще чувствуя тепло ее пальцев, уже зная, что надвигается что-то ужасное, и тщетно пытаясь вспомнить. Свеча мигает.

Тупые лица с выражением гнева и злобы, в кругу людей - девушка, босая и растерянная, смотри вокруг, словно ища защиты. Вот лицо ее на мгновение оживает, огромные серые глаза улыбаются, радуясь кому-то... Вверх по лестнице, по ступеням холодным, но целым... Там фигура монаха в черном плаще, свеча отражается в серебре креста, люди оживленно машут руками, перебивая друг друга и указывая на девушку, явно желая ей зла. Взгляд ее ищет защиты в том, твоем двойнике, твои губы шепчут настойчиво: "Помоги, помоги ей...", но лицо монаха остается бесстрастным, как каменное изваяние, как восковая маска - бледным и непроницаемым. А девушка все ждет, и глаза ее по-прежнему светятся любовью. Твой двойник поднимает руку, и толпа смолкает, шевелятся губы, в глазах девушки - ужас, и ты уже знаешь, что он говорит, и сжимаешь руками голову, не сумев удержаться от крика. В твоих глаза отражается серебро креста, в зрачках монаха - боль, но лицо все так же неподвижно, и пальцы его руки, поднявшись, касаются креста. Ты чувствуешь холод серебра и тихо стонешь. По зеркалу - рябь...