Радомир Коловрат - «Шалом Гитлер! ».

Китаянка, склонившись подобно фарфоровому болванчику, протянула нам чек. Я, было потянулся за лопатником, но Джема меня опередила, кинув пятисотенную купюру.

— Ты уже и так сегодня поиздержался на этих сосок. Я не бирюлевская пэтэушница с пятьюдесятью рублями в кармане, идущая в модный клуб. Мне, как и тебе, эти деньги девать некуда. Можно без сдачи — кивнула она официантке.

— В таком случае, я посещу сортир.

— Мог бы избавить мои уши от этих подробностей. Мы с Людой, подождем тебя у машины, поторапливайся, дорогой.

Не веря своему счастью, я вошел в сортир. В одной из кабинок была приоткрыта дверь и слышалась какая-то возня. Полуобернувшись, я увидел огромного негра, трахавшего крашеного мальчика лет семнадцати. Для ночной Москвы такие картины не редкость. Я равнодушно помочился и пошел на выход. Негр глухо кряхтел, а мальчик тихо повизгивал.

Джема и Люда стояли возле машины и покуривали тонкие сигаретки Davidoff.

— А мы уж думали, ты решил сбежать? — сказала отошедшая ото сна Люда.

— Разве бегут от своего счастья?

— Молодец, прогиб засчитан. — деланно зааплодировала ехидная Джема. — Все в машину!

Люда завела свой джип и, под восхищенные взгляды подъехавшей к «Старику Хо» компании спортбайкеров на Suzuki и Subaru, мы понеслись в ночь.

Родители купили Джеме квартиру в элитном доме на Остоженке. Когда мы там парковались, уже начинало светать.

Джема кивнула заспанному охраннику, открывавшему нам дверь.

— Извини за беспокойство Петя, ребята со мной.

— Доброе утро Джема, вечером мама заезжала, ругалась, что тебя опять нет. — раскланялся молодой белобрысый секьюрити.

— Да и хрен с ней! — устало пробормотала Джема.

Не удивлюсь, если эта похотливая сучка и охранника-халдея разок облагодетельствовала. Вон какими глазами он на нее смотрит!

Картой фотоэлемента Джема открыла дверь своей квартиры. Хата была обставлена в этническом стиле: персидские ковры, фигурки африканских божков, марроканские столики. Несколько безвкусно, но оригинально.

— Сегодня уборщица была, так что обувь снимайте, полы теплые, не простудитесь.

Я сбросил свои сабо Ferre, а Люда сняла остроносые туфли от Vicini.

— Хотите взбодриться? — Джема принесла с кухни старинную шкатулку, в которой находился пакетик кокаина.

— Не откажусь. — я достал свою волшебную трубочку, предназначенную как раз для этих целей.

Люда, молча, поддела, как ножом, часть порошка длинным ногтем и заправила себе в левую ноздрю. Мы с Джемой сделали две дорожки на крышке шкатулки, и по очереди вдохнули через мою трубочку. Сон как рукой сняло. Джема поставила диск Paul Oakenfold.

— Иди помойся перед еблей, твоя ванная направо от прихожей, мы с Людой пойдем в женскую ванную, встречаемся в спальне, будь готов, вот полотенце. — буднично сказала Джема, протянув мне огромное махровое полотенце с надписью Versace. Вот, так вот, блядь, и никакой тебе романтики! Я зашел в просторную ванную, разделся и встал под обжигающий душ, капли глухо ухали, отскакивая от моего тела. Я намылился гелем для душа от Calvin Klein, теплая вода тянула мое тело в сон, но кокаин не давал мозгу уснуть.

В конце концов, не вытираясь, я обернул бедра полотенцем и пошел в спальню. К моему удивлению девушки были уже там. Надо же, с мытьем они управились быстрее меня. На огромной постели под зеркальным потолком сплелись, целуя и лаская друг друга, два безупречных тела. Люда облизывала коричневые соски на загорелых маленьких, но крепких грудях Джемы, та, в свою очередь ласкала молочно-белую Людину спину.

— Что же вы без меня начали. — притворно обиделся я.

— А, Гришенька, мы для тебя согревали постель, иди к нам, покажи, на что ты способен! — Джема откинула в сторону Людино попышневшее, после оставление подиума тело и протянула руки в мою сторону.

Я сбросил с себя полотенце и прыгнул в направлении ее объятий. Я заполнил собой пространство между Людой и Джемой. Через мгновение мой язык заплясал в Джемином рту, а руки погрузились в необъятные груди Люды.

Тут я почувствовал страшное: мой член не подавал никаких признаков жизни. Пока девушки этого не заметили, я освободил одну руку от Людиных сисек и стал интенсивно его надрачивать, но и это не помогло. Словно все сегодняшине наркотики и весь выпитый алкоголь, вместе с накопившейся усталостью тянули мой детородный орган вниз. Блядь, ну только не сейчас! Ну, пожалуйста, встань! Тут Джемина нетерпеливая рука также ухватилась за мое фиаско.

— Гришенька, да ты пока слабоват, что с тобой, мы тебе не нравимся? — рука Джемы настойчиво мяла и вытягивала мой безжизненный хуй.

— Нравитесь, ну может я перепил, и все такое…

— Ладно, сейчас я попытаюсь тебя взбодрить, может он встанет на запах наших кисок. Люда, на позицию!

С этими словами, Джема стала елозить своим влагалищем по моему члену, а Люда подставила свою бритую киску под мой язык. Я покорно принялся ласкать ее клитор, сука слегка застонала, мне же это дивидендов не принесло, хуй по-прежнему спал. Джема злобно слезла с меня и, сползя еще ниже, начала яростно сосать мой член. Через пару минут стало ясно, что и эта, последняя мера, не возымела ровным счетом никакого действия.

Джема бессильно отвалилась в сторону. Люда, тоже сонно перекатилась на другую строну кровати.

— Да, Гришенька, ты сам подписал себе смертный приговор. — пророчески сказала Джема. — Я очень разочарована — ты первый мужик, у которого на меня не встал, ты меня серьезно обидел. О твоей лаже, завтра же будет знать вся Москва, все от олигарха до последней клубной бляди будут над тобой смеяться. А самое интересное, — Джема показала на шкаф напротив постели. — что все свои забавы я снимаю на видео и твоя лажа, тоже у меня заснята, я ее прокручу всем моим подругам и друзьям, более того я эту запись в Интернете вывешу, а теперь пшел отсюда, слабак, забирай свое шмотье и проваливай!

Я был раздавлен. То, что Джема сделает обещанное я не сомневался, такой уж у нее стервозный характер. Когда я выходил из комнаты, Джема и Люда, не обращая на меня, ровным счетом, никакого внимания, начали друг друга лизать.

Я оделся и спустился вниз. Охранник молча выпустил меня из дома. Мне показалось, что, и он уже знает о моем поражении. Мне показалось, что как-то, уж больно понимающе он ухмыльнулся. Таксист, везший меня домой, тоже уже, видимо был в курсе, иначе, зачем он что-то рассказывал мне про каких-то девок?

До дома я добрался как в тумане, обмозговывая происшедшее. Как теперь жить-то? Из-за Джемы я теперь стану всеобщим посмешищем. Уехать в другой город, страну? Отец не позволит этого сделать, не смотря на МГИМО, он видит меня работником своего московского офиса. А без его денег, мне не прожить. Нет. Жить в таком позоре я не смогу. Жизнь вне клубов, вне московской пафосной тусовки жизнью для меня является. Так размышлял мой затуманенный наркотиками мозг.