Будимир - ДЕНЬ РАСЫ

Поначалу всегда чувствуешь себя дилетантом.

В начале пути всем трудно, даже Колючке было, я это знаю. Он большой и сильный, у него в душе лежат полярные снега, он не знает, что такое «жалость»… но и Колючка временами становится мрачным, тень набегает на его лицо. Невозможно ему помочь – так же, как мне. Как любому человеку, поставившему себе цель бороться с тьмой.

Время нейтрально само по себе, оно только и умеет, что двигаться по кругу.

Время движется, таща за собой и людей и окружающий их предметы. И замыкается, чтобы снова начаться.

Теперь Колючка замер в неудобной позе. Я хочу сказать ему об этом, но боюсь, что мои слова собьют его с нужного настроя. Колючка уже давно готов. Приклад прирос к его правой щеке, немигающий левый глаз устремился в пространство через массивный оптический прицел. Я сижу в нескольких шагах от него и, потея, наблюдаю за происходящим. Колючка и его винтовка, ствол которой стоит на двуногой распорке, образуют композицию. Любой скульптор бы умер от инфаркта, увидев подобную дисгармонию. Колючке же было наплевать на уже затекшую спину, на боль в пояснице, грызущую нервы все сильнее, и на весь мир. Ему известно, что у него есть возможность сделать единственный выстрел.

Колючка мне кажется воплощением всей нашей борьбы. Дилетанты, взявшиеся рубить головы Гидре не дожидаясь прихода Геракла. Проблема в том, что Геракл не придет. Он давно мертв. А гидра мигом отращивает головы, снесенные нашими дубинами, и смеется нам в лицо этими самыми новыми головами. Есть от чего сойти с ума.

Широкоплечий стрелок ждет, жду и я. С недавнего времени мы стали постоянными напарниками. У каждого своя роль. Мне сидеть за рулем, мне вести разведку, мне гримироваться, напяливая на себя отвратительные шмотки. В этих шмотках – стилизация под среднестатистического инженеришку – я сижу сейчас на чердаке и обливаюсь потом. Несмотря на то, что на мне только хлопчатобумажная бежевая рубашка. Ноги по всей длине тоже потеют под дурацкими брюками старомодного покроя. Сумка с ремнем через плечо, какие обычно носят замшелые интеллигенты, стоит между моих ног. В ней ничего нет, почти ничего, кроме завернутых в полиэтилен бутербродов с колбасой и бутылочки минералки.

До недавнего времени в сумке я хранил недостающие составные части винтовки.

У меня на носу очки в толстой оправе, правда стекла там обычные. На голове потертая кожаная кепка.

Колючка одет в спортивный костюм и старые кроссовки, откопанные им лично где-то в сэконд-хенде. Он похож на охранника рынка. На специальных ремнях, расположенных на ляжках, он унесет некоторые части оружия. Широкие штаны скроют все подозрительные выступы. Другие части заберу я – как и доставил их.

Но это в том случае, если на улице не разразится ад… я думаю, обязательно разразится…

Мы ждем, ожидание давно стало составной частью жизни каждого из нас. У меня чешется спина. Я не шевелюсь. Под потолком чердака вьются огромные злющие комары. Удивительно, что они еще не почувствовали исходящий от меня запах и не ринулись всей оравой, чтобы испить свеженькой крови. Но, видимо, скоро это случится.

– Я его вижу, – говорит Колючка.

Ровный голос – хороший знак.

– Но мы выбрали неправильный угол. Головы все загораживают. Охранники высокие, – добавляет великан. – Неправильный угол. Ниже скул ничего не видно.

Я сижу и думаю, что другого шанса у нас долго не будет. Или вообще не будет.

Хорошо обученный снайпер попадает в цель на расстоянии в два километра и более, был бы хороший ствол. За этот мы заплатили пять тысяч долларов. Продавец говорил, что аппарат отлично пристрелян, потому что участвовал в боевых действиях. Дальнобойная штучка. Хорошо. А плохо то, что хотя у Колючки и стальные нервы и верный глаз, практика оставляет желать лучшего.

Колючка спал почти двое суток подряд. В последнее время он постился и мог позволить себе лишь немного молочных продуктов, чтобы не возбуждать нервную систему. За неделю отказался от сигарет и чая с кофе. Страдал всеми телесными муками. Пил минеральную воду. И все ради того, чтобы в нужную секунду его дыхание оставалось ровным, а палец не дрогнул на спусковом крючке.

Попробуйте постоять на одном колене, как стоит Колючка. Теперь ему еще сильнее приходится напрягать спину, чтобы следить за перемещениями объекта. Я голосовал за вариант с крышей. Лечь, устроиться с удобствами и ждать хоть трое суток. Чердак – неудачно. Однако командование определило, что Колючка займет позицию под крышей, а не на ней.

Кажется, у меня самого начало все болеть. Луч света заполз на правую щеку Колючки, и я увидел медленно ползущую вниз каплю пота. Мой напарник никак не реагировал на этот раздражитель. Случается так, что капля пота или, скажем, песчинка, попавшая в глаз, меняют ход истории. Мир лишается перспектив и рушится. Злодеи получают возможность не скрываясь обделывать свои делишки.

Похоже, сейчас такой момент настал. Колючка находится в ситуации, когда он просто не имеет права утереть пот. Не каждому в жизни приходится с таким сталкиваться. Выйди на улицу и скажи первому попавшемуся прохожему, что он на пять минут лишается права чесать правую ягодицу. Наверное, он сойдет с ума. От желания ее почесать, хотя, вероятно, она не чесалась две недели и бедняга не вспоминал о ее существовании.

Скоро все решиться. На моем лбу у волос сидит комар, первый, вроде дегустатора. Желаю ему умереть от белкового отравления. Если я позволю себе пошевелиться, Колючка промахнется.

Вдруг он спрашивает:

– Ты веришь в мой выстрел?

– Верю, – тихо говорю я.

– А я поверил только сейчас. Ты уж извини. – Он делает паузу и вдох. Когда воздух начнет выходить из легких, палец плавно надавит на курок. – У меня все как на ладони, представь.

У меня дернулась щека. Я один сплошной ужас.

Каждый бы испытывал это чувство, если бы его поставили один на один с историей.

Многие люди в эту минуту ждут, нервно облизывая губы. Их пальцы должны придти в соприкосновение с кнопками различных устройств. Интернет напрягся в ожидании беспрецедентной хакерской атаки. Напряжение таится в хаотичной, на первый взгляд, структуре взрывчатки. В соединительных проводах. Она готова разнести и так порядком потрепанную жизнь миллионов к чертовой матери, не оставить на ней камня на камне. Я – романтик. Я хорошо себе представляю то, что должно вот-вот случиться.

Жаркий солнечный день. Гигантским городом овладела сонливость. Обманчивое спокойствие, обеспеченное военным положением.

Нет, я не считаю, что все закончится с удачным выстрелом Колючки. Наоборот, мы ступили на очень длинную дорогу, и придется идти, ломиться через все преграды.