Будимир - ДЕНЬ РАСЫ

Мою руки, вытираю салфеткой, выхожу из туалета. Поляков выглядит так, будто только что повстречался со своей смертью.

На стене дома возле моего подъезда прочувствованная надпись: «Бей натуралов! Бей натуралов! Бей натуралов!» Раньше я ее не видел, еще вчера стена в том месте была чистой. Под надписью сидит то ли пьяный, то ли наширявшийся подросток в грязной футболке. Спит. Может быть, эту надпись сделал он в порыве умопомрачения. Его одолевают темные страсти дегенерата. На лице печать вырождения.

Я останавливаюсь и смотрю, сжимая в карманах кулаки. Двор стал сумеречным, неприветливым, однако владельцы собак упорно несут свою вахту. В отдалении раздаются голоса. Где-то среди местных собачников находится блондинка. Пять минут назад я увидел ее из окна – она выводила из нашего подъезда лохматую рыжую колли. К выходу я готов заранее, остается только надеть ботинки.

Постояв рядом с гомосексуалистским заклинанием и пьяным подростком, я отхожу к середине двора. Не имею понятия, как поступить в этой ситуации, и не думаю, что кто-то имеет. Избить вырожденца до полусмерти здесь же – не совсем удачный вариант. Суббота будет днем вопросов и ответов, если верить Генералу. Следующий маленький шажок к новому существованию. Мои крылышки сохнут.

Я не иду туда, где толпятся владельцы собак. Мне неинтересны их разговоры, их лица. Я подожду, когда блондинка пойдет назад. Миновать меня она не сможет, ей волей-неволей придется познакомиться со мной. Решение принято. Я хочу вести ее завтра к Генералу.

Приходится выкурить множество сигарет и долго сидеть на стылой деревянной скамейке, прикидываясь человеком, которому просто нечего делать. Почти стемнело – насколько возможно, когда день еще увеличивается. Во дворе горят три желтых фонаря. Я вижу, как постепенно расходятся собачники. У некоторых по целому выводку разномастных догов или пуделей, у других овчарки, доберманы, ризеншнауцеры. Колли лишь у блондинки, на которую я охочусь. Собаки гавкают, люди над чем-то смеются. Меня трясет. Я озяб.

Блондинка не идет обратно, хотя вглядываясь в дальний угол двора, я определил, что там она осталась в одиночестве. Потом я только узнал о ее ссоре с матерью. Света была в ужасном состоянии духа, хуже некуда. Я поднимаюсь со скамьи, затаптываю окурок.

Как раз в этот момент во дворе и появляются черные, трое. Один ведет тигрового стаффордширского терьера на длинном поводке. Другие вразвалку идут слева от него и громко гундосят на своем языке. Свету не видно во мраке под деревьями, однако стаффорд тянет именно туда, настойчиво, потому что учуял суку. Хозяин тянет в свою сторону и ругается. Наконец сдается. Через секунду он понимает, как ему крупно повезло. Под деревьями троица нашла Белую женщину. Одну, ночью.

Переключатель в моей голове, я его четко вижу. Как-то само собой я перевожу его в иное положение. Вместо страха и неуверенности приходит ледяное спокойствие. Бешеная ярость не обжигает, а холодит. Я почти не чувствую своего тела от новой легкости. Черные смотрят на меня, появившегося из темноты в виде еле очерченной тени. Их разговоры смолкают. Хозяин паскудной псины, домогающейся Рексы, стоит ближе всего к блондинке, у него рот разинут от изумления. Они освещены лучше, чем я.

– Кто такой? Чего надо? – Знакомый лай. Это те, которые встретились Свете у выхода из подземного перехода.

– Пошел! – говорит другой, плюя мне под ноги.

Не собираюсь даже.

– Пошел! – рявкает еще один.

Мой двор. Гуляю где хочу.

– Свинья, собака русская, иди-иди, пока не зарезали, – советует хозяин стаффорда.

Слышно, как вздыхает блондинка, перепуганная до полусмерти. Градус моей берсерковой ярости повышается медленно, но верно. Мне кажется, я вижу мир в инфракрасном диапазоне, меня переполняет радость, предвкушение.

Я слишком долго беседовал с этими типами, много чести.

Рекса жмется к ногам хозяйки, обматывает ей колени поводком, уходя от наглого пса. Маленького толчка хватит, чтобы свалить блондинку на землю. У нее типичное онемение, Света стоит соляным столбом.

Я бью первым и так, как себе представляю надо бить. Современные мужчины, если они далеки от спорта, учатся драться по фильмам. Известно мне только одно в ту минуту: крепче сжимай кулаки. Позже, когда один дагестанец, запутавшись в своих ногах, упал набок, я открыл еще одно: надо быть как можно более быстрым. Как я попал первому в скулу, неизвестно. И потом кидаюсь на собачника, совершенно не беря в расчет, что он может спустить на меня свое животное. Третий достает меня вскользь по шее и плечу, но я почти ничего не чувствую. Я вцепляюсь собаководу в воротник, дергаю в сторону. Меня в лицо бьют два кулака, с двух сторон. Я ору от ярости. Мои руки работают как ветряная мельница.

Один дагестанец падает со стоном. От моей правой ноги. Она словно одержима своим собственным духом мести.

Визжит колли, визжит блондинка. Свете удается отбежать в сторону. Там она кричит и зовет на помощь милицию. И соседей, не спешащих откликаться.

Меня свалили. Я качусь по утоптанной земле, ощущая торчащие из нее верхушки камней. Кровь течет по лицу. И никакой боли. Черные накидываются. Я лягаюсь и ору. Опять попадаю кому-то ногой, кажется, в пах. Стаффорд рычит. Даг орет на своем языке. В ладони сам собой оказывается камень. Встав и получив по морде еще раз и зарядившись новой порцией бешенства, я бросаюсь в атаку снова. Камень в кулаке будто кастет. Я бью им словно ножом, острый кончик торчит наружу.

Друг собаковода кидается наутек через двор. Я получаю по левому уху. Даг обещал меня зарезать, но, видимо, ножа у него нет, иначе бы я давно познакомился со своими кишками. Кровь в глазах мешает видеть. Мои кулаки летают наугад. Один раз попадаю по чужим зубам, они крошатся. Черный вопит.

Тогда же стаффорд вцепляется мне в ногу. Из дальнего конца двора раздается свист и окрик. Из-за угла выруливает компания чуть подвыпивших русских парней, человек семь. Они видят, что происходит. Я их не замечаю. Стаффорда оттащили. Я взмахнул рукой в последний раз, попав, кажется, по затылку и понял, что рядом уже никого нет. Кто-то пронесся мимо с дикими воплями. Это уже свои. Как мне рассказали потом, даги улепетывали со всех ног и разве что не взлетали над асфальтом. Никого из черных не поймали.

Утираю рукавом ветровки глаза. Теперь вижу. Край камня, которым я отбивался, покрыт бурым, к нему прилипли черные волоски.

Парни подхватывают меня и помогают сесть на скамейку.

Со мной все нормально. Правда, спасибо.

Слышь, мужик, у тебя вся харя раздолбана. Уроды черножопые!

Разберемся, парни, спасибо…

Света набирается смелости, чтобы подойти ко мне. Парни ругаются изо всех сил. Те, что преследовали черных, вернулись. Ни следа врага. Я выбрасываю камень.