Гаетан Суси - Лоскутный мандарин

Ксавье в нерешительности почесал себе кончик носа. Потом сказал, что может прийти завтра и принести нужную сумму, только поверит ли уважаемая девушка с почты в искренность его намерений?

— Конечно, конечно, о чем вы говорите!

И снова ее взгляд приклеился к его лицу. Ксавье собрался уходить. Ей очень хотелось его хоть немного задержать.

— А вы не забыли написать на конверте обратный адрес? — спросила она (единственный вопрос, который пришел ей в голову).

Ксавье хлопнул себя по лбу и поднял глаза горе, как бы показывая ей, что такие провалы в памяти у него не редкость. Потом написал на оборотной стороне конверта:

Это от Ксавье, который живет в восьмиэтажном красном доме в Нью-Йорке, в Америке, на улице, где находится бойня «Салезон Сюпрем». И Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ЭТО ПИСЬМО БЫЛО МНЕ ДОСТАВЛЕНО ОБРАТНО!

Последнее предложение ему особенно понравилось, он подумал, что и по форме, и по содержанию такая фраза вполне соответствуем положению человека, который прогуливается с тремя сотнями долларов в кармане. Потом сам бросил письмо в почтовый ящик. Приподнял на прощание шляпу и сказал, указав пальцем на ларец:

— Это моя лягушка.

Ему было крайне интересно узнать, что по поводу этого его заявления подумала девушка, провожавшая его приклеенным взглядом, пока он не удалился из поля зрения.

Через некоторое время он увидел на улице какого-то ничем не примечательного господина, шагавшего куда-то с зажатой под мышкой папкой. При виде его подручного озадачил волнующий и вместе с тем банальный вопрос: почему он — Ксавье, а не этот мужчина? И в этот самый миг каким-то чудом Ксавье стал тем человеком, а тот стал Ксавье, но поскольку ни у того, ни у другого не осталось никаких воспоминаний о тех людях, которыми они больше не были, и никаких намеков на другие воспоминания или характерные черты, присущие тем людям, которыми они стали, в итоге во вселенной ни на йоту ничего не изменилось, и каждый из них, так ничего и не заподозрив, продолжил свой путь.

Ксавье узнал адрес банка, любого, самого близкого, пошел туда и в обмен на две стодолларовые банкноты получил двести долларов по доллару. Он спросил кассира, нет ли, случайно, в Америке купюр по три, семь или восемь долларов, но угрюмый старичок в окошке сказал ему, что он не Джордж Вашингтон, а потому понятия об этом не имеет. И безразлично добавил:

— Так, мне кажется, проще.

Подручный, потирая нос, размышлял некоторое время над ответом кассира, показавшимся ему вполне резонным. В конце концов кто-то раздраженно сказал ему, чтоб он отошел от кассы, потому что у окошечка уже собралась очередь. Ни для кого не секрет, что жителям Нью-Йорка всегда не хватает времени. Так что Ксавье извинился, приложив руку к шляпе, повернулся и пошел на улицу, но врезался в большую стеклянную дверь, не заметив, что она закрыта.

С полными денег карманами он направился к первой попавшейся на глаза строительной площадке, где только что были снесены дома. Дойдя до пустыря, он увидел нескольких разрушителей, приводивших расчищенное место в порядок, сортировавших и убиравших строительный мусор, ровнявших землю. Рабочих, которые этим занимались, презрительно называли «домохозяйками».

Вокруг пустыря собралось примерно тридцать человек, недавно лишенных крыши над головой. Среди них была полулежавшая женщина, голова которой покоилась на каком-то ящике, служившем раньше мебелью, к груди она прижимала ребенка в пеленках. Ксавье подошел к ней и, не говоря ни слова, вложил ей в руку два доллара. Женщина с удивлением на него посмотрела, но он уже подошел к другому бездомному и тоже дал ему два доллара. Потом третьему. Потом четвертому. Зажав деньги в руках, люди смотрели на него в полном недоумении. Под мышкой Мортанс держал ларец, а в левой руке — развернутую веером плотную пачку купюр, и, передвигаясь от одного бездомного к другому, он правой рукой всем раздавал деньги. Возбуждение нарастало.

— Эй! Попридержи коней! Что там происходит? — крикнул один из бездомных. — Постой минутку на месте и скажи нам, почему ты это делаешь.

«Домохозяйки» прервали работу и тоже стали подозрительно коситься на паренька. Запыхавшийся, с раскрасневшимися щеками, Ксавье объяснил, что это компенсация тем, кто остался без крова. Человек, потребовавший объяснений, еще больше насторожился.

— Что ты нам лапшу на уши вешаешь? С чего бы вы теперь стали о бездомных печалиться? С каких это пор?

Ксавье признал, что это не официальная инициатива, и добавил, что своими действиями он хотел призвать власти продолжить дальше в том же духе.

— К этой мысли я пришел сегодня ночью.

— А деньги у тебя откуда? Ты их, должно быть, украл? — Ксавье вовсе не производил на мужчину впечатления человека, зарабатывающего миллионы.

— Эти деньги я получил от моей лягушки. Точнее говоря, от господина Кальяри. Поэтому эти деньги мои. Она у меня ничего не ест.

А сам я ем только овощи, да и то немного. А лягушка эта стоит кучу денег. Так мне слепой сказал. Она — все, что у меня есть, с тех пор как другая — с черными волосами, от которой хорошо пахло, настоящая индианка из Канады, — с тех пор как она умерла.

— Не тараторь же ты так! Понять ничего нельзя. Кто умер? Лягушка твоя? Это что, французская лягушка из Канады?

Парнишка, страдавший от счастья, отрицательно покачал головой. Он поставил ларец на камень, поднял крышку и выпустил Страпитчакуду. Дал ей в лапу пачку денег. Ему было очень трудно себя сдерживать, как будто все части тела вдруг захотели двигаться одновременно сами по себе.

— Ну, хорошо, встаньте в очередь, — произнес он измученным голосом. — Разбейтесь по парам и подходите — Страпитчакуда будет вам раздавать доллары!.. Ну, давайте же, двигайтесь!

Он стал хватать растерянных бездомных за рукава и строить их в очередь. Подталкивал их в спины, бегал от одного к другому, смеялся так, будто потерял рассудок. Против собственного желания бездомные разбились на пары и стали по очереди подходить к Страпитчакуде, которая с сияющей мордочкой щедро поигрывала банкнотами. Ксавье расстегнул галстук-бабочку, потому что горло ему распирало от прихлынувшей крови. Он крикнул им:

— А теперь пойте, пожалуйста, пойте! Пойте и пляшите!

Поначалу стесняясь, но зато от всей души бездомные приступили к делу. Осторожно держа друг друга за руки, они по двое приближались к лягушке, исполняя какой-то странный менуэт, и, неловко поклонившись, получали свои доллары. Отовсюду стали подтягиваться другие бездомные, привлеченные внезапной милостью провидения. Они выходили из заброшенных зданий, вылезали из люков водопроводной магистрали, из картонных коробок, в которых с трудом мог уместиться один человек.