Владимир Белобров - Наступление королей

— Ага! — Обрадовался Анабабс. — И до тебя этот мерзавец Зураб добрался!

А я тебе когда еще предлагал ему надавать. А ты мне, помнишь что ответил? Не петушись, говорил, дядя! Мне, дяде, такие слова говорил! Эх ты!

— Извини, дядя. Я еще тогда в Зурабе не разобрался. Думал, что у него на меня рука не поднимется.

— Думал он! — Передразнил Анабабс. — Ты вместо того, чтобы думать дядю слушай. Дядя в людях разбирается… Скоты они все! — Анабабс задумался. — Ну ладно, умник…

Пока за войском будешь ездить — я с Зурабом сам разберусь. На Зураба у меня сил хватит. А подъедешь — двинем на Иогафона.

— Согласен.

— Вот и добре, а пока обед готовится, пойдемте по стене прогуляемся. Я вам свою оборонную мощь покажу, как я там все устроил.

Они уселись втроем в специальную люльку.

— Тяни! — Скомандовал Анабабс Длинный.

Стоявшие наверху воины потянули за канаты и быстро затащили люльку на стену.

Стена оказалась шириной примерно в пять локтей.

— Вот где у меня пушечки-то стоят! — Похвалился Анабабс. — Вот из этой вот я как раз по вам долбил.

Пушка что надо! Дальнобойная! Я в вас хотел попасть, когда вы еще только из-за поворота показались.

А потом думаю — дай поближе подпущу — так вернее будет.

— У тебя, дядя, ни стыда, ни совести! Чуть не убил и хвастается.

— И хвастаюсь! Пушки отличные — не стыдно показать. А вон там у меня бочка стоит со смолой. Только там смолы в ней нет. Смола кончилась. А вот здесь катапульта стоит. Это — моя любимица! Вот такими камнями швыряет! Что, не веришь? Так я сейчас покажу.

Анабабс распорядился зарядить катапульту. Канониры заложили в катапульту здоровенный камень и выстрелили. Описав дугу, камень упал довольно далеко от замка.

— Полный вперед! — сказал Анабабс.

— Да-а-а, — рассеяно согласился Альпухар.

— Вот если бы я вас катапультой накрыл — ты бы дыркой в шляпе не отделался. Тут и каска металлическая не спасет.

— Но, дядя, сколько можно…

— Ладно, молчу.

— Ваше Величество, — послышалось внизу, — обедать подано!

— Идем, идем! — Закричал в ответ Анабабс. — Сейчас я тебе, Альпухар, еще один фокус покажу и пойдем есть. Кошку мне живо! — Приказал он канониру. Канонир притащил за шкирку толстую кошку. — Смотри, Альпухар, вот кошка. Как ее, тварь, не швырни — все эта зверюга норовит на четыре лапы опустится. И в этом смысле есть чему у нее поучиться. Я учусь. Вот, скажем, во время боя со стены падаешь вниз головой, а опускаешься, как положено, на ноги.

Сейчас я вам ее в действии покажу.

Анабабс зарядил кошкой катапульту и выстрелил. Описав дугу, кошка упала в ров с водой.

— Утонула, — заключил Анабабс. — Какая скотина сбила прицел?! Кошку мне!

Вторая кошка перелетела через ров и упала точно на четыре лапы. Анабабс гордо посмотрел на гостей:

— Говорил я вам — есть чему поучиться! Последнюю запустим и обедать пойдем.

— Я этого Иогафона Сильного, — рассказывал за обедом Анабабс — очень не уважаю. Не король — тряпка!

Пьющий. Пьет, как лошадь. Я сам люблю выпить, но меру знаю. Выпью два графина и говорю себе — стоп, Анабабс, достаточно. А эта свинья Иогафон хлещет, как лошадь!

Без руля и ветрил!

— Дался тебе Иогафон, — сказал Альпухар. — Черт с ним. Ты, дядя, давай на Зураба ориентируйся. Всыпь ему, покуда я за войском езжу. А потом мы вместе на Иогафона нападем.

— Ты не сомневайся. Зураба я сделаю. У меня на этого гада давно руки чешутся. — Анабабс прищурился и разрубил ножом курицу.

— Он еще вчера Шульцвиндрейка отравил. — Напомнил Альпухар.

— Это кто это такой — Шульцвиндрейк?

— Это сын Изабеллы Гальхерии Печальной.

— А, знаю. У нее еще муж был — Курасон Второй Бескорыстный. Мы с ним по молодости дружили. А потом он мне чего-то разонравился, и я на него напасть хотел. Но он, сука, выкрутился. Как сейчас помню. Это было, когда я в первый и в последний раз влюбился.

Молод был, дурак, военными усовершенствованиями не занимался. Голова была забита всякими романами, работала плохо. И вот приезжает ко мне в гости моя тетя Изольда со своей дочкой Брузейной и с собаками.

Она с ними, с собаками, никогда не расставалась. И я в Брузейну влюбился. Решил я однажды к ней под кровать залезть, чтобы ночью вылезти и в любви объясниться.

Лежу под кроватью и чего-то предвкушаю. Вдруг входит тетя Изольда с собаками. Собаки меня учуяли, под кровать залезли и покусали чуть не до смерти. Думал — крышка.

— Любовь, — сказал Альпухар, — это отрава. Приятная, но сильная отрава.

— Отрава и есть. Эти собаки из меня всю дурь вышибли. После того случая я стал совсем другим человеком. Про баб слышать не хочу. Война — это то, что надо!

Баллистика — вот моя любовь.

— Слушай, дядя, давай я завтра утром за войском отправлюсь. Чего тянуть-то?

— Что, Альпухар, у тебя руки чешутся?

— Чешутся, дядя, чешутся.

— Тогда езжай.

— А еще лучше — я, дядя, сразу после обеда поеду.

— Узнаю в тебе сына моего брата! Был бы он жив, гордился бы тобой!

Пообедав как следует, Альпухар и маркиз попрощались с гостеприимным хозяином и сели на лошадей.

— На вот, каску возьми, — сказал Анабабс на прощание, — пригодится.

— Да не надо, дядя. Тебе она нужнее.

— Бери, бери, а то обижусь.

Альпухар нехотя взял каску и сунул подмышку.

— Ну бывай, Альпухар. Не задерживайся.

— До свидания, дядя. Я мигом.

Когда за ними закрылись ворота, маркиз Германус спросил Альпухара:

— Ваше Величество, а как же Элеонора Блюмерляндская? Мы же, вроде, к ней собирались.

— Мы к ней и едем.

— А за войском на обратном пути, что ли, заедем?

— А на хер?

— Вы же дяде Анабабсу Длинному обещали.

— Да пошел он! Он нас из пушки расстреливал, а я ему войско! Во ему войско! — Король сложил кукиш. — Пусть он Зураба кошками обстреливает!

Когда замок Анабабса Длинного скрылся за поворотом, Альпухар выбросил железную каску в кусты.

— Все равно не надену. — Сказал он.

Всадники подъехали к небольшой речке. Они спешились, чтобы напоить лошадей.

— Ишь, как водой надулась. — Альпухар похлопал лошадь по животу. — Пей, пей… — Он повернулся к Германусу. Наполни фляги, маркиз.

— Обождать надо, Ваше Величество. Лошади всю воду взбаламутили.

— А ты поглубже зайди. Заодно и освежишься.

Маркиз снял штаны и, аккуратно разложив их на берегу, зашел в речку.

— Ты, маркиз, пиявок боишься? — спросил Альпухар.

— Как не бояться, Ваше Величество. Они же у людей кровь отсасывают.

— А я знаю — в этой речке пиявок много.

— Ой, Ваше Величество!

— Ты не ойкай, а давай пошевеливайся. Нам ехать надо.

Германус осторожно начал двигаться вперед. Вдруг он оступился, взмахнул руками и исчез под водой. Через несколько секунд он вынырнул, судорожно глотнул воздух и снова исчез. Опять вынырнул: