Уэлш Ирвин - Сборная солянка (Reheated Cabbage)

Промолчать-то я промолчал, но справки навести не помешает. Этот псих Грег какой-то странный, похож на тех, что никак не определятся, сверху они или снизу, если вы поняли о чем я. Небось трахает втихую гомиков на Кэлтон-хилл, а наша Элспет ему просто для прикрытия нужна.

Как бы он ее еще СПИДом не наградил, наверняка ведь уже успел подцепить.

Эта языкастая сучка Сандра решила сказать тост:

– За Элспет и Грега!

И все, как бараны, за ней повторяют:

– За Элспет и Грега!

Я молчу, но глаз с этого хмыря не свожу. Ох, парень, как же ты меня достал. Все остальные прыгают вокруг него, даже Джо ему руку жмет. Лично я никому руку жать не собираюсь, не дождетесь.

– Пожалуй, пора на стол накрывать, – засуетилась маманя. – Это мое самое счастливое Рождество за много лет. Если бы твой папаня был с нами… – Она смотрит на Элспет, и глаза у нее на мокром месте.

Ну да, если б папаня был с нами, то сделал бы то же самое, что и всегда: нализался вдрызг и выставил нас из дома.

Этот хмырь Грег берет мою маманю за ручку, а другой рукой прижимает к себе Элспет.

– Вэл, как я вчера сказал Элспет, я больше всего жалею, что мне не суждено было познакомиться с Джоном.

Что этот хмырь сказал про моего папаню? Знал бы он моего старика! Вообразил, что если удалось запудрить мозги Элспет, то он может все тут прибрать к рукам? Задурил девке голову, конечно, она на него кинулась – с горя, после того, как беднягу Кена засадили. Видал я таких хлыщей, как этот Грег. вечно они норовят какой-нибудь девкой попользоваться.

Нет, сеструха моя зря собралась за него замуж выходить, и надо ей об этом сказать.

Ну, садимся мы за стол. Маманя нарочно посадила меня рядом с этим пижонистым педиком. Хорошо, что Джун забрала малявок к своим, хоть ее мамашка та еще сучка.

– А ты чем занимаешься? – спрашивает Джо у Грега.

Не успел тот рот открыть, как встряла Элспет:

– Грег работает в городском совете.

– Тогда поговорил бы там насчет муниципального налога, задолбали уже, – говорю я.

Маманя и Джо с Сандрой закивали – ловко я этого хлыща поддел. На хрен вообще сдался этот совет? Только бабки дерут и ни хрена не делают. Закрыть его на хрен, так никто и не заметит.

– Грег налогами не занимается, – напыжилась Элспет. – Он работает в отделе планирования. – И, раздувшись от гордости, добавила: – Начальником.

Ах, в отделе планирования? Так ведь невооруженным глазом видно, каким таким планированием этот сукин сын занимается: хочет втереться в доверие, стать хозяином в доме! Ну уж нет, зря губу раскатал!

Сидит тут, понимаешь, винишко попивает, ужин за обе щеки уписывает, да с таким видом, точно какой-нибудь герцог хренов!

– Вэл, – говорит этот хмырь, – вы просто превзошли себя. Такая вкуснятина, что пальчики оближешь.

А я сижу рядом с ним, злой, как черт, аж от злости проглотил кусок, не разжевывая. И попалась мне какая-то фигня, косточка, что ли, да и застряла в горле. Глотнул я вина.

– Я хочу предложить тост, – поднял бокал Грег. – За семью.

Я попытался кашлянуть, а косточка крепко застряла и не выходит. Дышать не могу, да еще нос после вчерашнего забит намертво, в пазухах полно дряни скопилось…

Мать твою за ногу!

– Дяде Фрэнку нехорошо, – вякнул один из спи-ногрызов Джо.

– Франсис, что с тобой? Ты подавился? – спрашивает маманя. – Ой, да он весь красный стал…

Отмахнулся я от них всех и встал со стула. Эта тупая корова Сандра принялась совать мне кусок хлеба.

– На, заешь, проглоти…

Какое тут проглоти! Я и так задыхаюсь, а она меня и вовсе угробить хочет!

Оттолкнул я ее, ни вдохнуть, ни выдохнуть не могу, башка закружилась. Вижу, все перепугались до смерти. Я кашлянул, застрявшая кость вроде выскочила, но тут же снова упала куда-то вниз, прямо в легкие.

А-а-а-а-а! Задыхаюсь!

Я вцепился в стол, замолотил по нему кулаками, потом за горло схватился… Да чтоб тебя!

И тут меня как треснут по спине! Раз-другой, в горле что-то сдвинулось, и я снова могу дышать… Дышу, надо же… Живой все-таки!

– Франко, ты в порядке? – спросил Джо. Я кивнул.

– Молодец, Грег, – говорит мой родимый брательник. – И что б мы без тебя делали?

– Это точно! – вторит ему эта корова Сандра.

Я кое-как прихожу в себя, пытаюсь сообразить, что произошло.

– Мне кто-то по спине врезал, – говорю я Грегу. – Это ты?

– Ага, – отвечает. – Я думал, ты косточкой подавился.

Ну я и врезал ему в ответ, прямо в наглую рожу. Он отшатнулся, руки к лицу прижал, бабы с детишками визг подняли, а Джо меня за руку хватает.

– Франко, твою мать! Ты свихнулся? Парень тебя спас!

Спас он меня, на фиг! Я вырвал руку.

– Он меня по спине треснул! Чтоб какой-то козел на меня руку поднял? Да еще в хате моей мамани, и к тому же на Рождество! Совсем уже охренел!

Маманя вопит, кроет меня на все корки, и Элспет туда же.

– С нас хватит, – заявила, глядя на меня, и покачала головой. И говорит мамане: – Мы уходим.

– Нет, не уходите! – Маманя ее уламывает. – Рождество все-таки!

– Нет уж, мы пойдем. – И на меня пальцем показывает: – Это он все испортил. Надеюсь, теперь ты доволен. Ну и ладно, а мы пошли отсюда. Сами празднуйте свое вонючее Рождество!

Этот хмырь Грег стоит, запрокинув голову, к носу салфетку прижимает, но кровь все равно хлещет и уже рубашку залила.

– Да ладно, ничего страшного! -лыбится он, чтоб всех успокоить. – Фрэнк просто перепугался, был в шоке и сам и не свой… со мной все в порядке… все не так плохо, как кажется…

Ну, думаю, тогда я тебе еще не так врежу. Сажусь на свое место, все еще пытаясь отдышаться, а они такую катавасию устроили! Элспет слезами заливается, а хахаль ее успокаивает:

– Зайка, да ведь он не нарочно. Давай еще посидим немного, ради Вэл.

– Ты его не знаешь! Вечно он все портит! – рыдает моя сеструха. Просто ей в очередной раз приспичило разнюниться: избаловали девку.

Джо и Сандра прыгают вокруг мамани и детишек. Маманя, как всегда, завела свою пластинку: что ж это она не так сделала? Да это я дурак, на фиг я вообще сюда приперся?

Короче, положил я себе еще жратвы, долил вина. А они все орут. Так и хочется сказать: вы жрать-то будете или нет? Если будете, так заткнитесь, а если нет, то валите отсюда, дайте челу спокойно пожрать.

Ладно, может, и не стоило ему с ходу морду бить, прямо в хате. Надо было сначала на улицу вывести. Так ведь этот козел совсем оборзел, за что и получил. Нуда, помочь он попытался – так ведь хребет мне чуть не сломал. Охренеть! А вообще, похоже, все дело в том, что с кем-то тут же скентуешься, а кого-то сразу на дух не переносишь, и, как ни старайся, а корешами не станешь.

Ох и дура моя сеструха, что выходит замуж за этого хмыря!

На автобусной остановке околачивается жирный кекс: всклокоченные патлы, припухшие глаза, засаленный на жопе спортивный костюм. Кекс наблюдает за стайкой школьниц и украдкой, через карман, мусолит залупу. От него прет старым пивным потом; тяжелые щеки висят на лицевых костях, как разваренная курятина: того и гляди шмякнутся. Вчера, надо полагать, неслабо отдохнул после трудового дня.