Джонатан Летем - Люди и комиксы

Возможно, супергероизм — это своего рода токсин типа стероида, который оказывает губительное действие на здоровье. Я размышлял на эту тему, покинув кабинет ректора. Пройдя через лужайку кампуса, я миновал стоянку автомобилей и спустился вниз по холму. Там, возле коркоранской бухты, стояла наша любимая скамейка, где меня поджидала Анжела. Я первым заметил жену. Она сидела, поджав под себя ноги. Снятые туфли валялись на земле. Анжела читала толстенную, в твердом переплете, биографию Руссо. В отдалении умирающее октябрьское солнце отбрасывало плавные тени на Белую гору. Внезапно я представил нас сидящими здесь целую вечность и испытал прилив самых радостных чувств.

— Как прошло собеседование? — спросила она, заметив меня.

— Друзья и враги разделились поровну. Кое-кто дремал.

— А ректор?

— Очень мила, но держалась скрытно.

Я обнял ее за плечи. Она закрыла книгу.

— Ты где-то далеко от меня, — проговорила Анжела. — Вспоминаешь былое?

— Да.

Я размышлял о Сверхкозле. Никогда раньше не задумывался о той жертве, которую он принес, провозгласив в далеком прошлом свои диссидентские политические взгляды. По моему мнению, совершенно напрасно. Чего он этим добился? Достигли Сверхкозел чего-то за пределами формата комиксов? Пусть это и пустячная работа, но все-таки котят тоже нужно снимать с деревьев. Человека в жилете также необходимо порой побеждать. А вот зачем надо было отказываться от имени Ральф Герстен, если в итоге жизненной деятельности ты просто становишься талисманом кампуса?

Мне хотелось поделиться своими размышлениями с Анжелой, однако я не знал, как начать.

— Когда ты училась здесь… — начал я и умолк.

— Да?

— Ты знала Сверхкозла?

Я почувствовал, как она напряглась.

— Ну конечно. Все знали его.

— Он до сих пор здесь.

Я наблюдал за Анжелой и видел, как она опустила глаза.

— Ты встречался с ним?

— Нет, но он придет на ужин вечером.

— Как… неожиданно.

Анжела задумалась.

— Ты училась у него?

— Прослушала несколько лекций.

— Мне казалось, тебе они не нравились.

Она пожала плечами.

— Было любопытно.

Я пытался понять. В траве начали трещать сверчки. Солнце исчезло за горизонтом. Нам уже пора идти в дешевую гостиницу, где мы остановились, чтобы переодеться для вечеринки. Обычно такие мероприятия носили довольно нескладный характер. Собиравшиеся на них преподаватели отлично знали друг друга и неизменно в ходе разговора высказывали давние обиды. Что-то во мне противилось перспективе присутствовать на ужине. Откровенно говоря, я с ужасом ждал его начала.

— Эверет.

Анжела хотела мне что-то сказать.

Нужно опередить ее.

— У тебя что-нибудь было со Сверхкозлом?

Вот так грубо мы спрашивали друг у друга о наших былых амурных делах. Я сел поближе к ней, чтобы видеть ее глаза.

— Да ничего особенного.

— А точнее?

Она пожала плечами и щелкнула пальцами, словно пытаясь разогнать собиравшийся туман.

— Так, дурачились несколько раз. Глупости.

Я почувствовал, как горький яд ревности проникает в мою кровь.

— Не знаю почему, но мне это кажется отвратительным.

— О Эверет.

Анжела подняла вверх руки, успокаивая меня, зная, как болезненно я переживаю ее измены, пусть и совершенные в прошлом, когда мы еще не были знакомы. Разумеется, она не понимала, какие отношения связывали меня со Сверхкозлом. Да я и сам толком не понимал. А ей я вообще про него никогда не говорил.

— Я была глупая девчонка, — мурлыкала она нежным голосом. — И с тобой еще не познакомилась.

Неудовлетворенный таким объяснением, я хотел услышать из уст жены, что Сверхкозел принудил ее к сексу. Вот только оснований для этого у меня не имелось. А она, будучи итальянкой, легко относилась ко всяким там романчикам.

— Может быть, тебе лучше не идти на ужин?

Она нахмурилась.

— Глупости. Он давно уже забыл меня. Да мне и наплевать. Пустяки все это, дорогой. Ты — моя любовь.

Сверхкозел явился последним в дом ректора, так что на время мне показалось, что пронесло и супергерой сжалился надо мной. Его вид, когда он наконец вошел, поразил меня. Он не просто состарился, но как-то весь съежился. Сомневаюсь, что в нем осталось пять футов роста. Как всегда, он не носил обуви и был одет в муслиновую пижаму с пурпурной окантовкой. На коленях пижамных штанов виднелась грязь. Наблюдая его, медленно передвигающегося среди гостей, я понял причину появления пятен на его одежде. Когда ноги подводили его, он опускался на четвереньки. Стоя так на земле, он отряхивался, будто мокрая собака, а затем вновь поднимался на дрожащие от слабости ноги.

Из вежливости никто не обращал на него внимания. Гости пили коктейли и вели себя так, как принято на подобных вечеринках. Спотыкаясь, Сверхкозел проследовал мимо нас в гостиную. По всей вероятности, он уже не мог общаться с людьми и даже разговаривать. Он уселся за длинным столом. Сморщенное лицо, прищуренные глаза и потертые рога пришлись практически на уровне верхней части стола. Только тогда мы оставили наши коктейли и, ощущая даже какое-то смутное чувство вины, потянулись в столовую. Муж ректора указал нам места, строго закрепленные за каждым из приглашенных. И лишь Сверхкозел мог садиться там, где ему хотелось. Я сидел по правую руку от ректора и слева от председателя комитета по найму персонала. Вновь добрый знак. Анжела расположилась напротив. Сверхкозел пристроился на другом конце стола.

Во время ужиная почти забыл о нем. Насколько я мог судить, он не проронил ни слова, а женщины, сидящие рядом, беседовали с соседями. В завершение трапезы подали коньяк и десерт, а муж ректора раздал сигары, хвастая тем, что они настоящие кубинские. Некоторые дамы тотчас покинули свои места, чтобы не дышать сигарным дымом; другие гости продолжили общение в различных уголках комнаты. Именно во время перемещений Сверхкозел покинул свой стул и занял место, только что освобожденное ректором. По дороге он лишь однажды опустился на четвереньки, нисколько при этом не теряя чувства собственного достоинства.

Анжела осталась сидеть за столом. В отличие от большинства американок она не отказалась от сигары и теперь прикуривала от огня зажигалки, учтиво предложенной ей пожилым профессором, которого она развлекала разговорами в ходе ужина. Когда Сверхкозел приблизился ко мне, она встретилась со мной взглядом. Лицо ее выражало любопытство и симпатию.

Сверхкозел прикоснулся пальцем к моей руке. Я повернулся к нему. Из-под густых бровей сверкали черные зрачки. Великолепные пучки волос поредели, шерсть на лице походила на марлю, покрывающую увядшие черты.

— Я… знавал… вашего… отца.

Он говорил замогильным голосом.