Чарли Уильямс - Сигареты и пиво

Она пошла обслужить клиента и оставила меня допивать пиво и пялиться в отражение на зеркальной стенке за баром. Я поправил бабочку, чтобы она слегка наперекосяк была, как и полагается, а то че-то она как-то ровно у меня на шее болталась.

— Как раз, блядь, вовремя, — сказал кто-то слева от меня.

— А, здоров, Джек, — говорю. — Че вовремя-то? Бабочку я вовремя поправил?

Он меня, похоже, ни хуя не слышал, потому что вытер рот и сказал:

— Ебаные ебанаты. Я их, блядь, всех выебу, ебаный в рот. Ебанаты. Я им все сказал. Я их, блядь, еще поимею. Всю их шоблу. Я их всех кончу. Мудаки. Я… — Он закашлялся, и я понял, что этим он будет заниматься еще минут пять.

Рэйч вернулась, теперь она вроде была поспокойнее.

— Не обращай внимания, — сказала она, глядя на Джека, который жевал что-то, чем только что прокашлялся. — Он тут с открытия сидит.

— А, ну тогда ладно, — говорю. — А что насчет…

— Он передал, — говорит она, это уже про Натана и его звонок, — он сказал “не забудь очистить сцену. И чтобы без проблем”. Ты понимаешь, о чем это?

Я подтолкнул к ней пустой стакан. Она начала меня подзаебывать. Вечно считает себя самой хитровыебнутой. А теперь пытается выставить меня мудаком.

— То есть, не понимаешь? — Она усмехнулась. Я, блядь, конечно, счастлив доставлять людям радость, но мне не нравится, когда меня опускают.

— Заткнись и налей мне еще пива.

Это согнало улыбку с ее лица. Взгляд окаменел, она медленно покачала головой.

— Иногда сама не понимаю, зачем вообще с тобой вожусь, Ройстон Блэйк.

— Да? Ну, сейчас-то ты со мной всяко не возишься, иначе бы у меня уже было пиво. Так что давай, шевелись.

Она налила мне пива и грохнула стаканом об стойку, разлив чуть ли не половину. По-хорошему стоило бы устроить ей разборняк за такую паршивую работу, но у меня сейчас были другие дела. Начал подваливать народ. Я видел их в зеркало. И все было так же, как вчера.

Я прикурил и выпил пива. Я, типа думал, а эти две вещи сильно помогают, как я выяснил. Что там за хуйню затеяли эти клиенты? Я ведь, блядь, еще вчера вечером все объяснил, нет разве? Я их разукрасил синим, черным и коричневым, а они все равно прут и прут и все так же залу-паются, делают то, что нормальный пацан делать никогда не будет, если только не нарывается на драку.

Они на меня пялились. Но не только это…

Пялились они… странно.

А если есть такая хрень, которую уважающий себя вышибала не потерпит, — так это как раз странные взгляды.

Я это уже говорил и еще раз скажу, бля, — в этих краях главный повод для драки — как раз взгляд. Иногда взглядов не избежать. Глаза ж нужны для того, чтобы смотреть, и они это делают, даже когда ты этого не хочешь. Конечно, вряд ли пацану удастся нормально ходить с закрытыми глазами, если только он не хочет себя угробить побыстрее. Но что-то более серьезное, чем просто взгляд, в сторону другого пацана, с которым вы систему взглядов не обговорили…

Ты тут же получишь пизды, еще бы.

А все эти идиоты только так и смотрели. Я, блядь, просто поверить не мог. Придется мудохать их второй вечер подряд. Я вздохнул, покачал головой и выпил пива, пытаясь себя настроить. Не поймите меня неправильно, для меня отпиздить кого-нить — всегда в радость. Но я уже как-то подустал. К тому же, лучшее — враг хорошего. Но…

Только я намылился подвалить к первому чуваку, как вспомнил слова Натана. Ну, по крайней мере, суть. Никаких разборок, что-то типа того. А это значит, что я не могу нормально делать свою работу. Вы вряд ли станете забивать на слова Натана — по нескольким причинам: для начала, никто никогда не забивал на его слова, и меня совсем не грело быть первым.

— Ты че, увидеть что-то хочешь? — спросил я счастливчика, которого раздумал пиздить. Я поднял правую руку, сжатую в кулак. — Ну так посмотри на это. И запомни как следует. Если еще будешь на меня пялиться, познакомишься с ним поближе. Ясно?

— Но… — он испугался до усрачки, если честно. Но все равно продолжал оглядывать меня сверху донизу, будто я голая баба. — Но, ты только… я, то есть, ну… Вот, бля… Он может…

Я помариновал его пару секунд, потом спросил:

— В чем дело, нах?

— Без маза, — сказал кто-то мне прям в правое ухо. — Он же удолбанный, хе-хе. Ты от него ничего путного не добьешься.

Я развернулся, еще сильнее сжав кулаки. Че еще за мудак, который будет мне рассказывать, че к чему в моем кабаке? Это был тот тощий недомерок из зала игровых автоматов, тот, которого я головой об пол уронил.

— Любишь стекло, а? — сказал он. — Хе-хе, обожди чутка, мы тебе устроим стеклянное шоу. Хе-хе.

— Че, бля? — переспросил я. Тут все несли какую-то хуйню, и меня это начало подзаебывать. Я попытался его схватить, но он пригнулся и смылся. И как раз, когда я думал, что надо б ломануться за ним, кто-то ухватил меня за руку.

Я сбросил руку и развернулся, готовясь ебнуть его головой. Мне не нравился этот вечер, и единственный способ че-то исправить было взять какого-нить уебка и отпиздить, чтобы другим было неповадно. Но это был не уебок.

Это была моя Сэл, бить-колотить.

— Ну, — говорит. — Я пришла.

— Че…Чт… — Я настолько охуел, что не мог выдавить ни слова. — Какого хера ты тут делаешь? — спросил я наконец, подойдя к ней вплотную. На лице у нее был целый килограмм штукатурки, а несло от нее, как от расцветающей клумбы. Ну, по крайней мере, хоть пальто застегнуто доверху. Если я чего и не выношу, так это когда чуваки пялятся на ее сиськи. — Говорил же я тебе, чтоб ты сюда не приходила. Ты меня от работы отвлекаешь.

— От работы? Знаешь че, сегодня тут работаю я, такие дела. — И она начала расстегивать пальто, от этого я тут же вконец озверел.

Но я не собирался позволить ей сбить себя с панталыку. — Ты? Работаешь? — говорю. — Не смеши мои тапочки. Ты не работаешь, бля. Я о тебе забочусь. И я те еще кое-что скажу… — и тут я заткнулся, потому что…

Откуда-то зазвучала музыка. Такая музыка, которую, я в “Хопперз” уже лет сто не слышал.

Tie a yellow ribbon round the... [4] “Tiе a Yellow Ribbon Round the Old Oak Тrее” — песня Dawn и Tony Orlando.

Но заткнулся я не поэтому. Я заткнулся потому что… Ебаный в рот.

Она бросила пальто мне на плечо и пошла к возвышению. И народ уже начал это замечать — они завопили, уступали ей дорогу, а когда она забралась на сцену и начала крутить жопой, их просто оттуда снесло. Когда она повернулась спиной и стала играть застежкой своего желтого лифчика, они в натуре заревели. На меня им было плевать. Но, честно говоря, лучше бы они на меня наезжали, чем пялились на мою бабу, которая теперь повернулась лицом, прикрывая сиськи, а сиськи у нее за последнее время стали сильно больше, надо сказать. Музыка дергалась, как и ее сиськи, когда она убрала руки. Теперь я понял, откуда знаю этот музон, — вечера стриптиза в “Хопперз”, давным-давно, когда тут еще Мантоны всем заправляли. Женских сосков тут не видели уже четыре года. Зато теперь их рассмотрели во всех подробностях, пока моя Сэл теребила свои сиськи. А когда она просунула пальцы под тесемки желтых трусиков, я понял, что “Хопперз” сегодня увидит не только соски.