Джо Фауст - Дьяволы Фермана

Одним словом: великолепный ролик, Боддеккер! Более того: ваша работа заставила меня в полной мере осознать, для чего вообще нужна реклама.

Я сглотнул.

— Спасибо, сэр. — К этому времени я более или менее успокоился и даже сумел улыбнуться Левину.

— Был и еще один ролик, Боддеккер. На этот раз я знал, что он принадлежит Пембрук-Холлу, и вновь дал себе слово переговорить с его автором. Вообразите мое удивление, когда мне опять назвали ваше имя.

Он нажал клавишу на своем ноутбуке. Я мог только надеяться, что на этот раз речь пойдет о какой-нибудь действительно заслуживающей внимания работе.

— Ага. Компания «Виткинс-Маррс». Вы делали для них видеоролик о… — Левин уставился на экран. — Минутку, — сказал он, стуча по клавишам, — я выведу текст.

Я поерзал на стуле, но Левин ничего не заметил.

— Вот оно. Видеоролик для «Виткинс-Маррс» номер двадцать один. — Он покосился на экран и приобрел задумчивый вид. — Так, посмотрим… «Вами овладевает странное чувство… оно захлестывает вас с головой… идете по улице города… звон у вас в ушах…» Я не знаю, о чем этот ролик, но мне он нравится. Отличная работа. Вы должны гордиться своими творениями.

Я поблагодарил его, хотя гордости не испытывал. Здесь Левин промахнулся: я был преисполнен самых что ни на есть мрачных мыслей.

— Имейте в виду, мальчик мой, — сказал он. — Наша профессия — гордая профессия. Мы держим мировую экономику на плаву, заставляем золото крутиться. Мы продаем роботеток диким бразильским мужикам, а деньги тратим на китайские и японские забегаловки. Японцы получают доход и покупают права на производство углерода в какой-нибудь маленькой африканской стране. А потом посылают нам, к примеру, музыкальные диски. Двадцать пять лучших хитов Акиро Якамото. Мы отправляем гонорары в Осаку… Цикл непрерывен.

Позвольте сказать вам, Боддеккер: ваши работы — это нечто выдающееся. Вы сами можете этого не понимать, но уж поверьте мне. Ваша реклама идет во всем мире, вы заслужили поощрение. Вы далеко пойдете, друг мой, и я надеюсь, что при этом прихватите с собой Пембрук-Холл.

На миг мною овладело искушение попросить повышения гонорара — так увеличились бы шансы заполучить дом в Принстоне. Однако здравый смысл возобладал, и я ограничился тем, что промямлил слова благодарности.

— Жаль, вас не было рядом, когда я только-только присоединился к компании, Боддеккер. С таким чувством слова вы бы стали гением печатной рекламы. Или наружной. В те времена реклама еще вывешивалась на больших уличных щитах. Вы ведь проходили это в школе, верно? Я кивнул.

— Реклама тогда была гораздо примитивнее. Мы не нуждались в многочисленных экспертах из различных областей производства. Не приходилось создавать творческие группы и заставлять всех этих капризных типов уживаться друг с другом. Это ведь просто невыносимо, верно, сынок? Мы вынуждены нанимать художественного редактора и лингвиста, зная, что они моментально сцепятся с программистом и консультантом по программному обеспечению. Нам необходим музыкальный редактор, специалист по средствам массовой информации и делопроизводитель рекламного отдела. И все они — толпа самодовольных пижонов. И каждый из них полагает, что лишь он знает, как надо работать. Эх! — Левин помолчал и в упор посмотрел на меня. — Однако есть исключения. Вы не кажетесь самовлюбленным пижоном, Боддеккер. Ваше отношение к делу недвусмысленно свидетельствует об этом. Нет, сдается мне, вы — из другой породы. Поэтому-то я вас сюда и позвал.

— Сэр?

— Сейчас Пембрук-Холл надеется заполучить большой контракт. Очень большой. Все собираются работать над роликом Наноклина и выжимать из мозгов то, что там еще осталось. Надеюсь, вы примете в этом участие и порадуете нас очередным шедевром. Но не напрягайтесь излишне, поскольку у меня есть один проект, который я хотел бы вам поручить. Ну как, заинтересовались?

Я откашлялся.

— Честно говоря, сэр, все зависит от того, что это такое. Левин расплылся в улыбке.

— Хорошо. Очень хорошо. Мне нравится. Да, так я и думал. Отлично, просто отлично. — Он расправил плечи и потянулся. — Что ж, Боддеккер, кажется, пора вас просветить и несколько расширить ваши горизонты. Некий музыкальный ансамбль, которым мы владеем, собирается вернуться на большую сцену. Я хочу, чтобы вы написали для него что-нибудь выдающееся.

— Ансамбль?

— Не надо пугаться. Вам не придется иметь дело с авторскими правами и проблемами менеджмента. Это не ваша забота. Вы со своей командой должны обработать проект и позаботиться о том, чтобы снова привлечь к этой группе внимание публики.

— Но что за группа, сэр?

– «С-П-Б», — сказал Левин, словно это было само собой разумеющимся.

Вот так поворот. «С-П-Б» никогда не относились к чему-то из ряда вон выходящему. Когда они исчезли со сцены, почти никто этого и не заметил. Их практически успели забыть, и менее всего мир нуждался в том, чтобы они вернулись. Предложение Левина выглядело странным — более чем странным, — принимая во внимание тот факт, что группа находилась под покровительством «старика» Пэнгборна. А он всегда настаивал на том, чтобы писать их ролики самостоятельно.

— Сэр, — осторожно проговорил я. — Это действительно большая честь для меня, но…

— Но вы терпеть их не можете, и вам ненавистна мысль о том, что они опять вернутся на сцену.

— Нет. — Я потряс головой, вопреки тому, что «старик» говорил истинную правду. — То есть я действительно их не люблю, но я — профессионал, сэр, и в состоянии отставить личные пристрастия. Дело в том… — Я покосился на дверь и опасливо оглядел приемную, словно готовился выдать Левину страшную тайну. — Разве «С-П-Б» — не один из личных проектов мистера Пэнгборна?

Левин кивнул.

— Это еще одна причина, по которой я ратую за свежую кровь в нашем агентстве, Боддеккер. Помните наш ролик для «Жарких небес»?

— Да, сэр. — А вот это группа, с которой я бы не отказался поработать. Своего рода пост-поп — ретропанковский ансамбль, пользующийся невероятной популярностью.

— И вы, конечно же, запомнили слоган, сочиненный для них мистером Пэнгборном?

Кто бы забыл? Теперь этот слоган использовал каждый комик от Москвы до Монреаля.

– «Отныне вы сможете иметь „Жаркие небеса“, когда пожелаете».

Левин кивнул.

— Так-то, Боддеккер. Вы — творческая личность. Вы знаете, что происходит, когда у человека заканчиваются идеи. Скука. Рутина. Серость. Опасное однообразие. Вам ясно?

— Да, сэр.

— Прекрасно. И выкиньте из головы сумасбродные идеи насчет того, что мистер Пэнгборн сумел бы сочинить более удачный ролик, нежели вы.

Я выпрямился на стуле и несколько секунд думал о словах «старика». Опасное однообразие? Может быть, даже дорогой мистер Пэнгборн подустал от постоянных возвращений этих ребят?