Джо Фауст - Дьяволы Фермана

Он назывался «Наноклин». В обычный порошок специалисты «Мира Нанотехнологий» добавили секретный ингредиент — активируемые водой микропористые элементы. Стирка одежды в «Наноклине» предполагала проникновение в структуру ткани микроскопических машин. Путешествуя по волокнам, наночастицы отстирывали одежду лучше, чем любой иной порошок. Более того: наномашины реагировали на загрязнение ткани и сами предпринимали шаги по возвращению ей первозданного вида.

«Наноклин» выглядел великолепным изобретением. Вне всяких сомнений, такой товар заставит людей во всем мире разбиться в лепешку, лишь бы его приобрести. Поскольку наномашины являлись активными элементами, стирка одежды оказывалась очень и очень простым делом. Достаточно просто обмакнуть ткань в холодную воду — и «Наноклин» начинает свою работу. Соединившись с водой, наномашины расползаются по вашей одежде, быстро и эффективно удаляя любые пятна. Единственное, что от вас требуется, — окунать вещь в «Наноклин» каждые три-шесть месяцев, чтобы впитать наноэлементы. И с точки зрения экологии всё в ажуре, поскольку использование «Наноклина» резко сократит потребление мыла.

Возникал здесь и еще один интересный аспект. До сих пор ни одна из прочих компаний, специализировавшихся по нанотехнике, не предполагала, что «Мир Нанотехнологий» так целенаправленно займется коммерцией. Если и возникнет конкуренция, то этим фирмам потребуется не менее трех лет, прежде чем они смогут создать столь же работоспособный продукт широкого потребления. За это время «Наноклин» полностью оккупирует рынок.

Руководство «Мира Нанотехнологий» искало агентство, которое могло раскрутить их кампанию. Раскрутить основательно. Не важно, сколько людей понимало, что такое наномашины и как именно им удается отчищать пятна с одежды… Реклама — единственное, что имеет значение. Реклама поведает публике о «Наноклине» и сообщит людям, что порошок обеспечит качественную стирку лучше любых других средств. А то агентство, которое создаст самый удачный проект рекламного ролика, представит «Наноклин» миру…

Пембрук-Холл собирался выиграть состязание. Левин мечтал об этой сделке, желал ее всеми фибрами души. Ради победы он был готов принести в жертву единство и целостность агентства. «Старик» объявил конкурс на лучший ролик среди всех творческих групп Пембрук-Холла, что автоматически означало удары в спину, подсиживания, ссоры и открытую вражду. И одному Богу известно, что может произойти, прежде чем «Мир Нанотехнологий» изберет для себя агентство.

…А когда осядет пыль, Левин получит свой дивный новый рекламный мир. Возможно, ему придется пожертвовать доброй четвертью сотрудников компании, однако «старик» готов на это пойти. Он выбрал будущее — для себя и за нас. «Давайте избавимся от Хотчкисса, и тогда, может быть, Боддеккер выживет…»

Пембрук и Холл давным-давно умерли, а Пэнгборн умер недавно… Не осталось никого, кто сумел бы остановить Левина. Он владел значительно большей частью компании, нежели Харрис, и вообще сомнительно, чтобы она попыталась ему противостоять. И, вполне возможно, Харрис полностью разделяет точку зрения Левина на дальнейшую судьбу компании.

Все это не имело значения. В особенности для меня. Левину я нравился. У меня есть это преимущество — разумеется, до тех пор, пока я не подведу его. Если я сочиню что-нибудь для «Наноклина», моя репутация только улучшится. И я отлично знал, зачем я все это делаю: дом в Принстоне манил меня. -

Проблема состояла в том, что зов оказался недостаточно громким. А может, я всего лишь не мог расслышать его за стонами агонизирующего единства Пембрук-Холла. И вместе с тем меня охватила острая жалость к себе, ибо я понял, что вещи для переезда упаковывать не стоит. По крайней мере в ближайшее время…

Я снял часы и вызвал на экран номер Джен, готовясь стереть его. Потом передумал. Швырнул часы на стол и помассировал запястье.

Может быть, написать ролик в виде очередного бесконечного потока сознания?..

Из этого ничего не вышло. Я выдумал несколько глупых, бессмысленных фраз, занер их в ноутбук и на том застопорился. Тогда я попытался отвлечься и переключился на «Бостон Харбор». Это лишь усугубило творческий кризис.

Я сделал попытку пересмотреть рекламу «Психотропов на Каждый День». Не помогло. Я пребывал в ступоре и отлично это сознавал. Единственный выход — отложить работу и дожидаться вдохновения. Это означало, что мне придется искать занятие на остаток дня или же бездельничать. Может, завтра будет лучше?

Поэтому я убил кучу времени, охлаждая воду, залез в душ, покопался в архивах и в поисковой базе компьютера, а потом немного пошатался по зданию, прячась от Бэйнбридж. Так прошёл день. К тому времени, как я решился еще раз взглянуть на «Психотропы», Хотчкисс сунул голову в мой кабинет и щелкнул выключателем.

— Эй, Боддеккер, что это ты сидишь во мраке? Прячешься от нас, что ли?

— А? — Я поднял глаза.

— Если ты не заметил: все агентство страдает от творческого запора, и есть лишь одно лекарство, друг мой. Мы собираемся воспользоваться им для повышения жизненного тонуса. Полагаю, ты с нами?

Я поднял бровь.

— Огилви? Хотчкисс кивнул.

— Хонникер из Расчетного отдела тоже туда собирается. Я пожал плечами. Она постоянно там бывает. И в связи

с этим к Огилви заявится половина мужского населения Пембрук-Холла. Неплохая идея в том случае, если можешь выдержать конкуренцию. Я не мог.

— Какая разница? — сказал я. — Впрочем, готов к вам присоединиться.

— Я на тебя рассчитываю.

— Постой. Бэйнбридж идет? Хотчкисс покачал головой.

— Она рано ушла. У нее сегодня занятия или что-то такое. Обидно, да?

— Да. Непременно там буду. Он ухмыльнулся.

— Волокита.

— Жертва переориентации.

— Куриные мозги.

— Морда кирпича просит.

— Тьфу на тебя.

— Подумаешь!..

— Это еще что такое? — поинтересовался Апчерч, возникнув в дверном проеме и хлопнув Хотчкисса по плечу. — Ссора любовников?

— Нет. Думаю, драчка за руку прекрасной Хонникер из Расчетного отдела, — послышался из коридора голос Черчилля.

— Еще чего! — сказал Апчерч. — У них нет ни шанса.

— А у кого есть? — сказал я.

— Ах-ах, — отозвался Черчилль. — Видишь ли, мой друг как раз работает над слиянием компьютерной и человеческой составляющей — так мы это называем.

— А Хонникер, — подхватил Апчерч, — прекрасный образчик человеческой составляющей…

— К делу, — сказал Хотчкисс. — Мы собираемся к Огилви за творческой клизмой. Вас это интересует?

— А то! — немедленно отозвался Апчерч. — Там же будет Хонникер из Расчетного.

— Как насчет твоего злобного напарника? — Хотчкисс кивнул на Черчилля.