Джо Фауст - Дьяволы Фермана

Первое, что предстало моим глазам, когда я открыл их, — Бэйнбридж, заглядывающая в дверь кабинета.

— Мне действительно жаль, что у тебя ничего не вышло, Боддеккер.

— Мне тоже жаль, что у нас ничего не вышло, — сказал я.

— Куда это ты идешь?

— Иду? Я?

— Мой феррет утверждает, что ты собрался уходить.

— Правда? У моего феррета слишком длинный язык. Бэйнбридж покачала головой.

— Да нет. Просто нужно настраивать феррет определенным образом, если хочешь, чтобы он улавливал те или иные параметры.

— И ты настроила свой феррет так, чтобы он шпионил за моим?

— Ты бы видел себя, когда пришел после разговора со «стариками». Я решила за тобой присмотреть. Но даже я не ожидала, что ты так быстро соберешься уходить.

— Что ж. — Я ухмыльнулся. — Можешь считать меня трусом и слабаком.

— Нет, — сказала Бэйнбридж. — Ты отступаешь только затем, чтобы броситься вперед. Завтра ты вернешься, готовый к новым сражением.

— Да неужто? Она кивнула.

— Надо думать, ты знаешь обо мне больше, чем я сам… Бэйнбридж непринужденно пожала плечами.

— Может быть, я сумею помочь тебе восстановить силы.

— Как это?

— Я иду с тобой.

— Так, так. А тебе не кажется, что сначала следовало меня спросить?

Она проигнорировала мой вопрос.

— Так куда мы пойдем?

— А ведь тебе не очень-то хочется меня сопровождать, — сказал я.

— Я думаю, что сейчас не стоит оставлять тебя одного.

— Ты всерьез считаешь, что я собираюсь сделать какую-то глупость? За кого ты меня принимаешь? За Хотчкисса?

— Я вовсе не думаю, что ты сделаешь глупость.

— Это самая лучшая вещь, которую я слышал за последние дни, — сообщил я.

— Тем более тебе не стоит быть одному. Возьми меня с собой, Боддеккер.

Наверное, стоило убедить Бэйнбридж отказаться от своих намерений, однако я не очень хорошо соображал и долго не мог придумать — как это сделать. В конечном итоге я сообщил, что направляюсь в Вудстокский Приют Альтернативного Образа Жизни Повышенной Комфортности — навестить свою бабушку. Увы, это не помогло. Бэйнбридж еще больше вдохновилась и долго рассказывала мне, какой я замечательный и заботливый человек. Даже в столь тяжелые для меня времена я не забываю о своей семье… И так далее, и тому подобное… Короче, остаток дня она провела со мной.

К полудню мы добрались до Цеппелин-порта. Я зарезервировал два места на рейс к северной границе, заплатив за билет Бэйнбридж, — вопреки ее протестам. Меня неотступно преследовало чувство вины: я был не в состоянии сказать ей, что между нами все кончено. Нужно работать над собой, думал я, заказывая билеты с оплаченным ленчем. Воспитывать в себе мужество. Я перехитрил пятерых членов банды, которые легко могли убить меня, — а теперь не могу справиться с одной-единственной девушкой, которая мне в тягость, а у меня не хватает смелости послать ее к черту.

Путешествие на цеппелине не добавило мне радости. Поднялся ветер, воздушный корабль мотало из стороны в сторону. Большинство пассажиров, включая и меня, чувствовали себя крайне некомфортно. Бэйнбридж без умолку трещала, рассказывая мне о приключениях ее собственной бабушки с материнской стороны. Я не прерывал ее, хотя, честно говоря, очень хотелось.

За этим занятием настало время ленча. Нам подали кусочки чего-то, напоминавшего хлеб из кислого теста — твердые, как гранит. К ним прилагались пакетики овощной пасты («Еда, идентичная натуральной»), которую следовало размазывать сверху. Сверх этого нам досталась большая бутылка винного напитка «Миньют Мэйд». К концу ленча я познакомился с историей семьи Бэйнбридж аж за последние семьдесят лет. Правда, дольше всего я буду помнить кусок полупережеванных овощей, застрявший у Бэйнбридж в щели между зубами. Там он и торчал, покуда она травила свои бесконечные байки. Поэтому, когда Бэйнбридж отправилась в дамскую комнату, я притворился спящим. Она, несомненно, смутится, едва лишь взглянет в зеркало, и ей будет проще, если не придется смотреть мне в глаза.

Сиденье скрипнуло, Бэйнбридж уселась рядом со мной, и мною овладело странное чувство, которое возникает от чужого пристального взгляда. Она смотрела целую вечность, а потом положила руку мне на лоб. В следующий миг чувство пропало. Бэйнбридж пошевелилась, послышался характерный щелчок монитора: она загрузила электронный журнал…

Мы опустились на станции Кингстон, обслуживающей Вудсток, и взяли велосипедную коляску, которая подвезла нас к самому комплексу. Это место выглядело как небольшой поселок, захватывающий часть исторического Вудсто-ка. Здесь находились жилые дома, сгруппированные по виду услуг, оказываемых их обитателям: самостоятельное проживание, проживание с уходом и заботой, повышенная забота, полная забота и отделение наркотически зависимых. Дома окружали административные здания и вспомогательные строения, вроде станций техобслуживания или столовых. Вдоль опушки были разбросаны теннисные корты, чуть поодаль виднелся комплекс бассейна. Повсюду протянулись прогулочные дорожки. На въезде располагались два магазина сувениров: один — для современных вещей, другой — специализирующийся на антиквариате и ручной работе. Все необычайно красиво и уютно… Вот только дорожки во время дождя превращались в непролазную грязь.

По пути я остановился у магазина ручных работ, поскольку Бэйнбридж выразила желание его посетить. Домотканые рубашки не пришлись ей по вкусу, зато она влюбилась в ожерелье с зажимами для штор вместо бусин. Бэйнбридж собиралась купить его, пока я не объяснил, для чего изначально использовались зубчатые «крокодилы». Тогда она остановилась на паре сережек в форме птичек, сидящих на грифе гитары.

Мы прошли через поселок к зданиям «повышенной заботы». По мере того как приближалась наша цель, Бэйнбридж шагала все медленнее и медленнее. В конце концов я остановился и обернулся к ней.

— Слушай, — сказал я. — Тебе не обязательно идти туда. Некоторые люди справедливо полагают, что это место навевает депрессию…

— Да не в том дело, — сказала она. — Я беспокоюсь о тебе.

— Обо мне?

— У тебя все будет в порядке? Я хочу сказать, твоя бабушка живет в отделении повышенной заботы, и все такое…

— Бэйнбридж, — сказал я, — все в норме. Это же не полная забота, верно? И не уход за наркоманами. Ей там очень удобно.

— Тогда я не понимаю, зачем ты сюда приехал. Тебе нужно отдохнуть, развеяться….

Мне хотелось сказать, что это ей стоило бы развеяться. А еще лучше — испариться. Я приехал сюда, потому что путешествие давало мне возможность провести кучу времени в одиночестве. Я собирался сесть в цеппелин и спокойно поразмышлять о жизни, своих неудачах и о том, что делать дальше с «Миром Нано». Разумеется, с Бэйнбридж под мышкой я не мог себе этого позволить. Ее трескотня, бесконечные семейные истории, овощи, застрявшие у нее в зубах, — все это не оставляло мне возможности сосредоточиться.