Маркос - Четвертая мировая война

Ммм…

И что бы там ни было, наверняка то, что они будут говорить или делать, понравится далеко не всем. Кроме того, как говорит Суп, специальность сапатистов — в том чтобы создавать проблемы и потом искать, кому их решать. Так что от этих собраний можно ожидать только новых проблем…

Может быть, если мы посмотрим внимательно, нам удастся угадать, в чем дело. Сапатисты — очень другие, не знаю говорила ли я тебе об этом раньше, дело в том что они представляют себе некоторые вещи раньше, чем эти вещи возникают на самом деле и думают, что называя их, эти вещи могут обрести жизнь и пуститься в путь… и да, создавать проблемы. Так что они наверняка уже себе что-то представили и будут начинать действовать так, будто это уже существует, и никто ничего не поймет, пока не пройдет время, потому что на самом деле, однажды названное, начинает обретать плоть, жизнь и будущее.

Таким образом, мы можем попробовать найти какую-нибудь подсказку… Нет, не знаю, где искать ее… Мне кажется, они привыкли смотреть ушами и слушать взглядом. Да, я понимаю, что звучит немного сложно, но сейчас мне не приходит на ум ничего лучшего. Поднимайся, пойдем дальше.

Смотри, вон там ручей образует воронку и в ее середине пляшет луна в своем кривом танце. Воронка… или улитка.

В этих краях говорят, что старейшие из стариков говорят, что другие их очень давние предки говорили, что самые первые люди этой земли особенно ценили фигуру улитки. Говорят, что говорят, что говорили, что улитка представляет собой вход в сердце, потому что именно сердцем называли знание самые первые из людей. И говорят, что говорят, что говорили, что улитка представляет собой еще и выход из сердца в мир, потому что именно миром называли жизнь самые первые из людей. И еще, говорят, что говорят, что говорили, что улиткой называли коллектив, для того, чтобы слово шло от одного к другому и рождалось согласие. И кроме того, говорят, что говорят, что говорили, что улитка помогала уху услышать даже самое дальнее из слов. Это то, что говорят, что говорят, что говорили. Я не знаю. Я иду, держа тебя за руку, и показываю тебе то, что видит мой слух и что слышит мой взгляд. И вижу и слышу улитку, пу’й, как называют ее на здешнем языке.

Шш… Тишина. Рассвет уже уступает свое место дню. Да, я знаю, что еще темно, но посмотри, как в этих домах вспыхивают понемногу огни очагов. Поскольку сейчас мы тени укрытые тенью, никто нас не видит, но если бы нас увидели, нас наверняка угостили бы кофе, который всегда так кстати в эти холода Как и твои пальцы, переплетающиеся у меня в руке с моими. Смотри, луна уже соскользнула на запад, укрыв за горами свою беременность светом. Пора уходить, время скрыть наши шаги в пещере, месте освобождения страсти и замены одной усталости на другую, более приятную. Пойдем, там я всем своим телом и словом буду шептать тебе: «Как хотел бы я быть/радостью, среди стольких/радостью среди всех/радостью для тебя/любовью, любовью, любовью/любовью твоей любви/но/ я лишь тот, кто я есть»/(Педро Салинас «Слова для тебя»). Там мы уже ничего не увидим, но в полусне страсти, приплывшей в надежный порт, мы сможем услышать то, что в последние дни беспокоит этих сапатистов, занятых переделыванием всего на свете, даже самого времени, и вновь, как знамя, поднимающих другой календарь… календарь сопротивления.»

Тень и свет уходят. Они не заметили, что в одном из домов тусклый огонек горел всю ночь. Сейчас, внутри, группа мужчин и женщин разделяют между собой кофе и тишину, точно так же как только что разделяли слово.

В течение долгих часов, эти существа со смуглым сердцем создавали своими мыслями огромную улитку. Начавшись с тематики международной, их взгляд и мысль уходили вовнутрь, проходя последовательно через национальное, региональное и местное, пока они не пришли к тому, что они называют «Вотан. Хранитель и сердце народа», к сапатистским селениям. Так, начиная с самого внешнего из витков улитки, обсуждались такие слова, как «глобализация», «война для подчинения», «сопротивление», «экономика», «город», «село», «политическая ситуация» и другие, постепенно стиравшиеся после конкретного вопроса «- Ясно, или есть вопросы?». В конце пути извне вовнутрь улитки, в центре улитки осталась только одна аббревиатура «САНО». После этого возникают предложения, и в мыслях и сердцах возникают окна и двери, видимые лишь им (среди прочих причин, из-за того, что их пока не существует). Рассеянные и несовпадающие между собой слова начинают искать общий, коллективный путь. Кто-то спрашивает «- Договорились?» «Да», подтверждает голос уже коллективный. Вновь начинается путь по спирали улитки, но на этот раз в противоположном направлении, наружу. Тряпка для вытирания лишнего тоже следует этим путем, пока на старой школьной доске не останется одна-единственная фраза, кажущаяся бредом для многих, но для этих мужчин и женщин именно в ней главный смысл их борьбы: «Мир, в который вместятся многие миры». И сейчас будет принято решение.

Тишина и ожидание. В ночной дождь выходит одна из теней. Короткая вспышка света едва освещает ее взгляд. И в вернувшуюся темноту поднимаются кольца дыма из ее рта. Заложив руки за спину, она начинает ходить взад и вперед. Несколько минут назад там, внутри, было принято решение об одной смерти…

Несколько дней назад, Сапатистская Армия Национального Освобождения приняла решение о смерти так называемых Агуаскальентес в Ла-Реалидад, Овентике, Ла-Гарруче, Морелии и Роберто-Барриос. Все они находятся на восставшей территории. Решение о ликвидации «Агуаскальентес» было принято в результате долгих размышлений…

8 августа 1994 года, на сессии Национальной Демократической Конвенции, проведенной в Гуадалупе-Тепейак, команданте Тачо, от имени Подпольного Революционного Индейского комитета — Генерального Командования Сапатистской Армии Национального Освобождения, в присутствии шести тысяч человек, прибывших из разных мест Мексики и мира, открыл первый Агуаскальентес и передал его национальному и международному гражданскому обществу.

Многие так и не познакомились с этим первым Агуаскальентес, некоторые потому что не смогли приехать, другие потому что были тогда слишком молоды (если вам сейчас 24 года, то есть пошел 25, то тогда вам было 14 лет, то есть шел 15), а был это выдающийся корабль. Он стоял на мели на краю одного из холмов и его гигантские белые паруса были готовы к пересечению семи морей. Над капитанским мостиком гордо и вызывающе реял «веселый Роджер». Вправо и влево раскрывались как крылья огромные национальные флаги Мексиканских Соединенных Штатов. На нем были собственные библиотека, клиника, уборные, оросительные системы, фоновая музыка (в которой настойчиво сменяли одна другую две темы: «Странница с косой» и «Меченые карты»), и по некоторым слухам, была даже оборудована площадка для покушений. Общая фигура строения напоминала, благодаря тому что мы называли «косым домом», как я когда-то рассказывал, гигантскую улитку. На самом деле, «косой дом» не был косым, в нем существовал разлом, напоминавший на первый взгляд архитектурную ошибку, но с высоты можно было видеть спираль, сформированную его конструкциями. Экипаж первого «Агуаскальентеса» состоял из индивидуумов и «индивидуумш» без лица, очевидных нарушителей морских и земных законов, а его капитаном был самый выдающийся из всех пиратов, когда-либо бороздивших океаны — заплата на месте отсутствующего правого глаза, черная борода с серебристыми проборами, выступающий нос, крюк-кошка в одной руке и сабля в другой, одна нога настоящая, другая деревянная, пистолет за поясом и трубка в зубах.