Чак Паланик - Удушье

— Настоящим мы обрекаем тело его земле, да быть ему превращённым во гниение… — губернатор гудел, как заходящий на посадку авиалайнер, растягивая свою маленькую речь.

Охрана эскортировала Дэнни к воротам Колонии Дансборо: два строя мужиков с мушкетами, марширующие с Дэнни посередине. Через ворота, через стоянку, они промаршировали с ним до автобусной остановки, до границы двадцать первого века.

— Ну что, братан, — кричу я с ворот колонии. — Теперь, когда ты труп, что ты будешь делать всё свободное время?

— Есть то, чего я не буду делать, — отзывается Дэнни. — И я совершенно чертовски уверен, что не собираюсь заниматься этим.

Значит, охотиться за камнями вместо онанизма. Держать себя таким занятым, голодным, усталым и несчастным, чтобы не осталось энергии разыскать порнухи и погонять кулак.

В ночь после изгнания Дэнни показывается у маминого дома с камнем в руках и полицейским за спиной. Дэнни вытирает рукавом нос.

Коп спрашивает:

— Извините, пожалуйста, знаете ли вы этого человека?

Потом коп говорит:

— Виктор? Виктор Манчини? Эй, Виктор, как продвигается? В смысле, твоя жизнь, — и поднимает руку вверх, повернув ко мне широкую плоскую ладонь.

Кажется, коп хочет, чтобы я дал ему пять, ну я и даю, только для этого приходится немного подпрыгнуть, потому что он очень высокий. Потом отвечаю:

— Да-да, это Дэнни. Всё нормально. Он здесь живёт.

Обращаясь к Дэнни, коп замечает:

— Видал? Спасаю парню жизнь, а он даже меня не помнит.

Ясное дело.

— Я тогда почти задохнулся! — говорю.

А коп восклицает:

— Ты помнишь!

— Ну, — говорю. — Спасибо, что привели старину Дэнни к нам сюда домой в целости и сохранности, — втаскиваю Дэнни внутрь и пытаюсь закрыть дверь.

А коп интересуется:

— У тебя сейчас всё о-кей, Виктор? Может, тебе что-нибудь нужно?

Иду к обеденному столу и пишу на бумажке имя. Вручаю её копу и прошу:

— Можете устроить этому парню в жизни настоящий ад? Ну, там, взять повернуть какие-нибудь рычаги и отправить его на обыск прямокишечной полости?

Имя на бумажке — Его Высочества Лорда Чарли, губернатора колонии.

Как бы НЕ поступил Иисус?

А коп улыбается и отвечает:

— Посмотрим, что можно сделать.

И я захлопываю дверь у него перед носом.

Дэнни уже толкает камень по полу, и спрашивает, не найдётся ли у меня парочки баксов. На дворе снабжения стройматериалами есть кусок тёсаного гранита. Хороший строительный камень, с хорошим коэффициентом упругости, стоит за тонну очень дорого, и Дэнни кажется, что один камень отдельно он мог бы раздобыть за десять баксов.

— Камень всегда камень, — замечает Дэнни. — Но квадратный камень — это сказка.

Гостиная с виду завалена сходом лавины. Сначала уровень камней поднялся до подножья дивана. Потом с головой были похоронены столики, только абажуры остались торчать из камней. Из гранита и песчаника. Серых, синих, чёрных и коричневых камней. Некоторые комнаты, по которым мы ходим, завалены под потолок.

Ну, а я спрашиваю — что он собрался строить?

А Дэнни в ответ:

— Дай десять баксов, — заявляет Дэнни. — Разрешу помочь.

— Целая куча дебильных камней, — говорю. — Какая у тебя цель?

— Затея не в том, чтобы что-то в итоге сделать, — отвечает Дэнни. — Затея в том, чтобы делать, понял, в самом процессе.

— Но куда ты собрался деть все эти камни?

А Дэнни говорит:

— Не узнаю, пока не соберу сколько надо.

— А сколько надо? — спрашиваю.

— Не знаю, братан, — отвечает Дэнни. — Просто охота, чтобы дни моей жизни к чему-то складывались.

Точно так же, как любой день твоей жизни, — так же, как он может просто исчезнуть перед телевизором, объясняет Дэнни, ему хочется иметь камень, которым можно отметить любой день. Что-то осязаемое. Только одну вещь. Маленький монумент, чтобы обозначить завершение каждого дня. Каждого дня, который он провёл, не занимаясь онанизмом.

«Надгробный камень» — неподходящее слово, но это первое, что приходит на ум.

— Тогда, возможно, жизнь к чему-то сложится, — говорит он. — К чему-то прочному.

Говорю — надо организовывать двадцатишаговую программу для камнеманов.

А Дэнни отзывается:

— Будто оно поможет, — говорит. — Ты сам-то когда вообще в последний раз думал о своём четвёртом шаге?

Мамуля и наш глупый малолетний говнюк один раз остановились в зоопарке. Этот зоопарк был настолько знаменит, что был окружён целыми акрами автостоянок. Он был в каком-то городе, куда можно проехать на машине, и очередь мам с детишками стояла с деньгами, ожидая, когда их пустят внутрь.

Это случилось после учебной пожарной тревоги в полицейском участке, после того, как детективы отпустили мальчика пойти поискать туалет самому, а снаружи за углом припарковалась мамуля, и она сказала ему:

— Хочешь помочь освободить зверей?

То был четвёртый или пятый раз, когда она вернулась забрать его.

Это была вещь, которую в суде после назовут «Жестокое обращение с городской собственностью по небрежности».

В тот день лицо мамули выглядело как у таких собачек, у которых уголок каждого глаза смотрит вниз, а из-за больших складок кожи глаза кажутся сонными.

— Чёртов сенбернар, — сказала она, направив на себя зеркало заднего обзора.

Она где-то раздобыла белую футболку, которую стала носить, с надписью «Хулиганьё». Та была новая, но на одном рукаве уже появилось немного крови из носу.

Другие мамы и детишки стояли и болтали друг с другом.

Очередь тянулась долго-долго. Полиции вокруг было не видать.

Пока они стояли, мамуля рассказывала, что если тебе захочется стать первым человеком, который взойдёт на борт самолёта, и если хочешь лететь со своим домашним питомцем — то вы можете и вместе, запросто. Авиакомпаниям нужно позволять сумасшедшим держать своих зверей на руках. Так говорит правительство.

То была очередная порция жизненно важной информации.

Стоя в очереди, она дала ему несколько конвертов и наклеек с адресами, чтобы клеить на них. Потом дала ему несколько купонов и писем, чтобы их обернуть и положить вовнутрь.

— Просто звонишь людям из авиакомпании, — сказала она. — И говоришь им, что тебе нужно захватить своё «животное для успокоения».

Так их на самом деле и называют авиалинии. Это может быть собака, обезьяна, кролик, но ни за что не кот. Правительство не считает, что коты могут кого-то успокаивать.

Авиакомпания не может попросить у тебя доказать, что ты сумасшедший, сказала мамуля. Это получилась бы дискриминация. У слепых же не требуют доказать, что они слепы.

— Когда ты сумасшедший, — сказала она. — Твой внешний вид или твои поступки — вина не твоя.

Купоны гласили: "В счёт одной бесплатной порции в «Кловер Инн».