Александр Бренер - Бздящие народы

— Buenos dias.

— Buenos dias.

Клара объяснила им, что к чему.

Мы купили бутылку текилы и присели на скамейку в ближайшем дворике. Через двадцать минут разговора сапатисты предложили нам отправиться с ними в Чьяпас. Мы дьявольски сдружились за это время. Они сняли платки с физиономий и оказались скромными интеллигентами средних лет. Два интеллигента и два сельских труженика. Собранные, доброжелательные и пьющие. Немножко печальные, чёрт побери. Добрые.

Клара сразу же согласилась ехать с сапатистами в Чьяпас. Adios!

Мы договорились встретиться с ними в восемь вечера на базаре. И окончательно решить -всё о поездке. Клара попрощалась с нами. Она не хотела больше расставаться с сапатистами. Они действительно были замечательные ребята. Клара ушла с ними, бродячая крошка. Потрясающая девчонка! Сапа!

Весь день мы пробыли в сомнениях. А ведь мы очень хотели попасть в Чьяпас. И вот засомневались. Может, струсили? Да ни хуя подобного! Просто мы решили, что не хотим ехать в Чьяпас. Точка.

В восемь вечера мы встретились с сапатистами и выпили с ними кофе в маленькой харчевне. Мы сказали, что не поедем с ними. Мы пожали им руки и пожелали успеха. Мы расцеловались с Кларой и подарили ей чёрную кожаную юбку, которую купили накануне в лавке. Мы дали им бумажку с нашим адресом на Штум-пергассе. Потом мы выпили ещё одну бутылку текилы и разошлись. Hasta luego.

ПОЧЕМУ МЫ НЕ ПОЕХАЛИ В ЧЬЯПАС

Мак почему мы не поехали в Чьяпас? Ведь это самое подходящее место для революционных щенков вроде нас! Куда ещё податься? Байрон отправился в Грецию бороться за её независимость. А славные европейские анархисты, сражавшиеся за свободу Испании во время гражданской войны? Вечная слава! Ура! К батьке Махно на Украине примкнул английский поэт Сэм Роджерс! Так почему бы нам не поступить точно так же? А?

Мы отвечаем: потому, что у нас есть собственная революция! А ещё точнее: мы сами есть маленькая, не всегда эффективная, иногда барахлящая, но неизбежная и необходимая революция! Специфическая революция двух влюблённых щенков! Крошечный очаг искромётных конфликтов! Спичка и коробок иступленного взрыва! Сказано: на детском пути охуелости вас ждёт чудовищный фронт... Сказано: никакой паники, солидарность двух щекочущих языков. Сказано: на другой день садимся в автобус до Лимы, к ночи мы уже

в снежных горах! Да!

А ещё мы не поехали в Чьяпас, потому что не выучили испанский язык, потому что деньги кончались, потому что засомневались, потому что нам не хотелось никого видеть, потому что мы не решили наши собственные противоречия, потому что мы хотели мешать неолибералистской сволочи в культурном контексте, потому что мы хотели работать над символическим языком, потому что мы оба индивидуалистические анархисты, потому что мы не верим в коллективизм, потому что, может быть, струсили, устали, захотели вернуться в сраную Европу, потому что пижоны, потому что кишка тонка, потому что мы и так сапатисты, которые потеряли тропу, заблудились в лесу и забрели далеко-далеко от родной деревни. Да на хуй нам чужая революция, когда мы сами живая, ходячая революция! Как всякая революция, мы можем скатиться в жуткую контрреволюцию, можем облениться, впасть в нигилизм или попросту отупеть. Это наше суверенное право, право обтрухан-ной революции. А потом мы снова можем стать злыми и романтичными, насмешливыми и непредсказуемыми, опупевшими и безжалостными. И ещё последовательными, непреклонно последовательными.

А сапатистам мы посылаем наш воздушный поцелуй и кричим: браво, браво!

Да здравствует Мексика!

Да здравствует специфическое сопротивление!

В жопу перманентную революцию!

Да здравствует специфическое и локализованное противостояние!

Да здравствует анархизм!

В жопу большевиков, неолибералистов и большеви-ствующую богему!

На хуй всех этих ситуационистиков, на хуй Лютера Блиссета, на хуй autonome A.F.R.I.K.A. gruppe, на хуй IRWIN и NSK, на хуй всю эту симулятивную прогнившую тусовку!

Да здравствует сопротивление влюблённых! В ёбаную пизду всю эту амбициозную перверсивно-субверсивную шваль! Artforum!

Да здравствует сопротивление отдельных, сепаратных индивидуумов, стремящихся к сложным, многоуровневым отношениям!

В жопу всевозможных агентов властных отношений:

кураторов, борисов гройсов, петеров вайбелей, осмолов-ских, продюсеров, тони блэров, томов крузов, лимоновых!

Да здравствует Мишель Фуко, Дэвид Войнаровиц, Ивонн Райнер и звери, освобождённые из зверинцев!

Да здравствует локальная диалектика анархии!

Полный вперёд!

Да здравствуют радикально-демократические контакты последовательно развиваемого и совершенствуемого интернационализма! Ура!

На хуй любые проявления империализма, равнодушия и ложной корректности!

На хуй культурную дипломатию и любые формы го-сударственничества! В пизду артистическое двурушничество!

Да здравствует самоуправление вольных тружеников и свободное творчество индивидуумов, приобщившихся к критическому знанию!

Ура! Ура! Ура! Ура!

На хуй снобизм и культурное высокомерие, на хуй институт экспертов, на хуй любую дискриминацию в

культурном обмене!

Да здравствует многообразие и непрозрачность

культурного опыта! Ура! Ура! Да здравствует критическое знание! Да здравствует

критическое знание!!!! И праксисП И праксис!!

НОВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ПРЕСТУПНОЙ ПАРОЧКИ

Из Тахсо мы отправились в город Куэрнавака — туда шёл самый дешёвый автобус. Наши деньги подходили к концу, надо было возвращаться в Европу. У нас была запланирована небольшая акция в Париже. Йяяя!

В Куэрнаваке цвели гладиолусы и пели дрозды. Здесь была удивительно доброжелательная атмосфера. Мы снова посвящали всё наше время праздному шатанию по улицам, курению травы и траханью. Мы проторчали здесь три восхитительных, вечно-весенних дня и набрели случайно на музей Роберта Брэди, американского художника и коллекционера, который прожил в Мексике полжизни. Музей был совершенно пуст. Мы передвигались из комнаты в комнату, пока не очутились в спальне Брэди. Почему-то у Александра во всех музеях встаёт член, трудно сказать, чем это вызвано. Видимо, особым ощущением скуки, приятного узнавания памятников культуры и весёлой ненависти к ним. Барбара тоже оказалась отчётливо возбуждена. Мы взобрались на музейную кровать, наши гениталии встретились и возликовали. Мы ласкали друг друга, как два обезумевших сиамских близнеца. Груди Барбары и яйца Александра плясали в одном могучем порыве, в одном архаическом ритме. Га-ка-руака-га-ка-руа-ка... Чуба-ра-буба-чуба-ра-буба... Эротический пот пробил нас в один момент и чешуйчатая волна оргазма понесла нас к скалистому берегу... Пена, медузы, песок, соль, щепки, рыбный дух!.. Волна, родившаяся в сердце, океана... Всё ближе, всё стремительней к берегу... Неудержимо, неудержимо... Дз-зз-зззз-зззззз...