Уильям Берроуз - Письма Яхе

Каждый день мы планировали ранний старт в джунгли. Около одиннадцати часов колумбийцы заканчивали завтрак (остальные ждали с восьми утра) и принимались искать некомпетентного проводника, предпочтительно с фазенды рядом с городом. Около часа мы приезжали в эту фазенду, и еще час проводили за ланчем. Затем колумбийцы говорили: "Нам сказали, что джунгли далеко. Около трех часов пути. У нас сейчас не хватит времени сделать это". И мы возвращались в город, а колумбийцы по пути собирали охапки растений. "Пока они будут собирать любую старую траву, что попадается им под руку, они ни хуя не получат", - сказал мне один англичанин после экспедиции в ближайшую фазенду.

Предполагалось, что из Пуэрто-Эспина будет авиаслужба, Шиндлер и я были готовы вернуться в Боготу и сидели, ожидая самолета, а у агента не было радио или другой возможности выяснить, когда он доберется до Пуэрто-Эспины, если доберется вообще. И агент говорил нам: "И дерьму понятно, ребята, что в один из этих дней вы оглянетесь и увидите, как над рекой приближается Каталина, сияя на солнце, как серебристая рыба".

И тут я сказал доку Шиндлеру: "Мы можем состариться и отупеть, сидя здесь и играя в домино, пока сюда приземлится какой-нибудь блядский самолет. Река каждый день поднимается, а как мы вернемся, если все моторы в Пуэрто-Эспине сломаны?"

(Жители, владевшие этими моторами, проводили все свое время, возясь с ними, разбирая их на части и устраняя детали, которые считали ненужными, поэтому моторы никогда не работали. Владельцы лодок обладали определенной изобретательностью Руби Голдберга чинить поломанный мотор на еще один последний спурт - но тогда остро вставал вопрос, как подняться на такой лодке вверх по реке. Вниз в конечном счете можно добраться с мотором или без, но чтобы подняться по реке, нужно иметь какие-нибудь средства передвижения).

Уверен, ты думаешь, что сперва это романтично, пока не прождешь пять дней на собственной заднице, засыпая в индейских хижинах, питаясь хокой и одним и тем же безвестным мясом, похожим на поджаренную железу двухпальцевого ленивца, и всю ночь ты слышишь их мудоханье с моторами - они доставляют их собранными к крыльцу - "бууурррттт... шплююююю... ут... шплюююю... ут", - и ты не можешь заснуть, всю ночь слушая, как мотор начинает работать и глохнет, а затем начинается дождь. Завтра река поднимется еще.

Так что я сказал Шиндлеру: "Док, да я доплыву вниз к Атлантике раньше, чем доберусь обратно вверх по этой ебаной реке".

И он ответил: "Билл, я не прожил бы пятнадцать лет в этой блядской стране и потерял бы на службе все зубы, если бы не предусматривал для каждого дела несколько решений. Сейчас можно направиться вниз к Пуэрто-Легуисомо - у них там есть военные самолеты, и так уж получилось, что, судя по моим сведениям, местный комманданте - латах". (Латах состояние, случающееся в Юго-Восточной Азии. В общем-то нормальный, латах выполит любое приказание с того момента, как его внимание было привлечено прикосновением или его окликнули по имени, - и ничего не сможет с собой поделать).

Итак, Шиндлер отправился вниз к Пуэрто-Легуисомо, а я остался в Пуэрто-Эспине, намереваясь вписаться в поездку с Комиссией по какао. Каждый день я видел самолетного агента и он появлялся все с той же нестерпимой чушью. Он показывал мне ужасный шрам на своей шее. "Мачете", - заметил агент. Никакого сомнения, что, ожидая один из его самолетов, какой-то озлобленный житель заделался берсерком.

Колумбийцы и Комиссия по какао намылились вверх в Сан-Мигуэль, а я завис один в Пуэрто-Эспине. питаясь в доме комманданте. Чертовски отвратная жирная пища. Рис и жареные пирожки платанос три раза в день. Я начал незаметно прятать платанос в карманы и позже их выбрасывал. Комманданте продолжал мне рассказывать, как сильно Шиндлеру нравилась эта еда... (Шиндлер - старый южно-американский прохиндей. Он действительно может вешать лапшу на уши...) - нравится ли она мне? Срывающимся голосом я восклицал: "Восхитительно!". Ему было недостаточно, что мне приходилось есть его жирную жратву. Я еще был вынужден говорить, что она мне нравится.

Комманданте знал от Шиндлера, что я написал книгу о "марихуане". Время от времени я видел подозрение, проскальзывавшее в его унылых желчных глазах.

"Марихуана ухудшает нервную систему", -заявил он, отрывая взгляд от тарелки с платанос.

Я сказал ему, что он должен принимать витамин В1, и он посмотрел на меня так, словно я защищаю использование наркотика.

Губернатор рассматривал меня с холодной неприязнью, потому что одна из бочек с бензином, принадлежащих Комиссии по какао, протекла на его веранду. Каждую минуту я ожидал, что меня выселят из правительственного особняка.

Комиссия по какао и колумбийцы вернулись из Сан-Мигуэля в состоянии окончательного разрыва. Оказалось, что колумбийцы нашли фазенду и провели там три дня в полном безделье, восседая в своих пижамах. В отсутствие Шиндлера я был единственным буфером между двумя фракциями: обе стороны подозревали меня в тайной принадлежности к другой (я занял дробовик у одного из колумбийцев и катался на лодке Комиссии по какао).

Мы спустились вниз по реке к Пуэрто-Легуисомо, где комманданте разместил нас в канонерской лодке, стоявшей в Путумайо на якоре. На самом деле на ней не было никаких орудий. Я полагаю, что ее использовали как плавучий госпиталь.

Корабль был грязным и ржавым. Система водоснабжения не работала и клозет был в неописуемом состоянии. Колумбийцы просто отрывались на огромном пустом корабле. Я бы не удивился, если бы увидел, как они срут на палубе и вытирают задницы флагом. (Это пришло ко мне во сне на тему Англии 17 века. "Английский и французский послы срут на пол и с безудержным весельем рвут в клочья Севильский договор, вытирают им задницы, и наблюдают, как испанский посол в спешке покидает конференцию").

Пуэрто-Легуисомо назван так в честь солдата, который отличился во время Перуанской войны в 1940 году. Я спросил об этом одного из колумбийцев и он кивнул: "Да, Легуисомо был солдатом, который что-то сделал на этой войне".

- Что он сделал?

- Ну, он сделал что-то.

Это место выглядело так, будто оно оставлено приливом. Повсюду была разбросана ржавая техника. Болота в середине города. Неосвещенные улицы, на которых ты проваливаешься в грязь вплоть до колен.

В городе пять шлюх, сидящих напротив кантины с голубыми стенами. Молодые ребятишки Пуэрто-Легуисомо толпятся вокруг них с неподвижной концентрацией похотливых котов. Шлюхи сидят в удушливой ночи, освещаемые одной голой электрической лампочкой, под рев музыки из автоматического проигрывателя и ждут. Наведя справки об окружающей обстановке в Пуэрто-Легуисомо, я выяснил, что употребление Яхе обычно как среди индейцев, так и белых. Почти все выращивают его в саду.