Джек Керуак - И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)

Фил слушал мой рассказ с улыбкой. За окном почти стемнело, небо заволокло тучами. Казалось, вот-вот польет. Старик-швед уже ушел, закончив свою уборку.

– Пойдем к Деннисону, – предложил Фил. – Мне что-то тоже захотелось выпить, а денег нет.

– Ладно, – согласился я, и мы вышли на улицу.

Еще на ступеньках я разглядел впереди, на Семнадцатой, знакомую фигуру.

– Гляди-ка, кто идет.

Рэмси Аллен нас еще не заметил. Шел он быстро, широкими шагами и с таким выражением лица, словно у матери, которая потеряла ребенка и спешит в полицейский участок справляться о нем. А как увидел нас, прямо засиял весь, но тут же принял прежний умудренный старомодно-вежливый вид.

– Так-так, – шутливо произнес он, подходя ближе, – что это тут происходит за моей спиной?

Мы тоже заулыбались, словно гордясь своими независимыми достижениями. Аллен серьезно взглянул на Фила.

– Ты еще не записался на корабль?

– Нет, – ответил тот.

Дальше мы отправились вместе, но разговор шел все больше о какой-то ерунде. Фил поделился своей затеей сбежать с судна во Франции и добраться до Парижа.

– Не слишком ли это опасно? – нахмурился Аллен.

– Нам все равно.

Мы дошли до дома Деннисона и сели на ступеньках, ожидая, когда он вернется с работы, но потом решили пойти поискать его в «Чамлис», где он обычно ужинает.

Во вторник вечером я встретился в «Чамлис» с Хелен, официанткой из «Континентального кафе». Мы заказали вермут с содовой, причем первую порцию я проглотил разом, уж очень хотелось пить после беготни по городу. Мой рот готов был прыгнуть навстречу вермуту как на мексиканской картине, которую я видел в музее, где челюсти у мужика выскакивали на конце такой длинной трубки, словно не могли дождаться остального лица. На половине второго бокала я почувствовал себя лучше и легонько сжал голое колено Хелен.

– Ах, мистер Деннисон! – покраснела она.

Я по-отечески добродушно улыбнулся.

Тут в дверях появился молодой человек в форме матроса торгового флота. Я не сразу узнал в нем Филипа, хотя смотрел в упор. Из-за спины его показались Ал и Райко.

Они подошли, и мы обменялись приветствиями. Официант сдвинул вместе два столика, чтобы все могли разместиться.

– Завтра мы отчаливаем, Деннисон, – объявил Филип. – Может, больше и не увидимся.

– Да, я уже слышал.

Ал многозначительно взглянул на меня.

– Они собираются сбежать с корабля во Франции.

Я удивленно поднял брови.

– Чем вы собираетесь там заниматься? Филип пустился в объяснения:

– К тому времени союзники возьмут Париж, и война скорее всего закончится. Мы выдадим себя за французов. Я не очень хорошо говорю по-французски, поэтому прикинусь идиотом-крестьянином, а все переговоры будет вести Майк. Поедем на повозке, запряженной волами, ночевать будем на сеновале. Доберемся до Латинского квартала…

Послушав немного, я прервал его:

– А что вы будете есть? Там все по карточкам.

– Мы скажем, что потеряли карточки. Объясним, что мы беженцы, бывшие узники концлагеря. ,

– И кто все это объяснит?

– Я же говорю, Райко. Он наполовину француз. А я буду глухонемой.

Я с сомнением взглянул на Райко. Тот кивнул:

– Все правильно. Французский я знаю от матери, и по-фински тоже говорю. »

– Ладно, делайте что хотите, мне-то что.

– По-моему, дурацкая затея, – заметил Ал.

– Осторожность – добродетель, не свойственная молодежи, – улыбнулся я. – Вообще, если подумать, ничего страшного в этом нет. – Ал бросил на меня уничтожающий взгляд, проигнорировав который, я мечтательно произнес: – Ах* Франция… Передайте ей от меня привет, когда доберетесь – если доберетесь.

Официант начал подносить еду. Сначала креветки, затем горячий суп. Одновременно с супом появились коктейли. Так всегда бывает, и в результате либо суп стынет, пока пьешь коктейль, либо вкус коктейля теряется ца фоне супа.

Ужин подошел к концу. Хелен заявила, что едет домой, в Квинс. Ал дал мне четыре доллара – очевидно, желая оплатить все, что съели они с Райко и Филипом, – но я был рад получить хотя бы столько.

Мы вышли, обсуждая, что будем делать. Ал предложил:

– Может, навестим Конни?

– Кто это? – спросил Филип.

– Девушка, которая работает в «Пикчерс магазин». Помнишь, я рассказывал, как был с ней на крыше две недели назад?

– Ладно, пойдем.

– Только она переехала, – сказал Ал, – а нового адреса у меня нет, потерял, кажется… Надо узнать у Агнес или у кого-нибудь еще.

Я пожал плечами.

– Стало быть, не пойдем.

– Стало быть, нет, – согласился Ал. Мимо шел черноволосый мальчик лет двенадцати.

– Привет, Гарри, – кивнул ему Ал.

– Привет, Ал.

У кафе «Цыганка Мари» играли в крепе по-крупному, на кону стояли сотни баксов. Мы остановились посмотреть. Толстый неопрятный тип с огромной сигарой во рту поставил пять долларов, взял кости и выбросил десятку. Вокруг толпились игроки, держа деньги в руках или прижимая купюры носком ботинка к земле, чтобы не унесло ветром. Они тут же принялись делать ставки на банкомета и заключать пари друг с другом: «четыре к двум против», «пять против, одиннадцать», «два против, тройка» и так далее. Банкомет набрал ставок долларов на тридцать, все два к одному, выбросил десятку и стал собирать деньги со всех сторон, выхватывая из протянутых рук и вытаскивая из-под ног. Его сменили, и сразу выпала семерка. Потом он повторил дубль, два раза выбросив десятку. Игроки были напряжены, глаза у них так и горели. Кости снова покатились по доске. Девятка. Проигравшие принялись наращивать ставки: «шесть к четырем против», «десять против, тройка», «пять на выигрыш». Все сосредоточились на игре, никаких посторонних разговоров не было слышно.

Нам надоело, и мы двинулись дальше.

– Пойдемте к Мэри Энн, – предложил Ал. – Она прелесть, только муж у нее урод, и выпить никогда не предложат.

– Тогда зайдем выпить к Джорджу, – сказал Филип.

Я покрутил носом.

– А может, к Бетти Лу?

– Отлично, давайте.

Мы развернулись и двинулись к Бетти Лу. Мы с Алом немного отстали. По дороге Филип подпрыгнул и сорвал ветку с дерева. Ал взглянул на меня.

– Он просто чудо, правда?

Бетти Лу жила в полуподвале. Приехала она с юга, занималась христианской наукой и работала на радио, искренне веря в его великую образовательную миссию. Если ей верить, после войны наука с культурой так и польются на нас потоком из радиоприемников – лекции университетских профессоров по всем предметам запишут на пленку и будут передавать круглые сутки. Я сказал, что на мой взгляд это ужасно, за что был назван «отвратительным циником».

У Бетти Лу уже сидел гость, коротышка из Бруклина, смахивавший на таксиста. Несмотря на жару он был в двубортном костюме с ярким галстуком и вел себя чрезвычайно галантно. С собой он принес бутылку калифорнийского бургундского и холодный ростбиф в нарезке. Филип рассеянно поздоровался и тут же принялся уминать ростбиф, запивая вином. Ал не отставал, пристроившись рядом. На гостя из Бруклина они больше внимания не обращали.