Тим Скоренко - Сад Иеронима Босха

Это чётко слышно — как голос произносит слова «Всемирный Мессия» с заглавных букв. Даже если бы вы писали диктант и никогда до этого не сталкивались с таким словосочетанием, вы написали бы оба слова с заглавной. Потому что они так произносятся. Потому что их невозможно произнести иначе.

Радио играет гимн. Его писали в спешке: ровно один месяц от первой ноты, записанной на бумаге, до первого исполнения в оркестровом варианте. Теперь это обязательная программа. «Мюзик-холл», Нью-Йорк. «L'Opera», Париж. Лондонский королевский оркестр. Радио, телевидение. Гимн святому Смиту.

Смит просыпается около полудня. Сегодня у него есть два дела. Проповедь — стандартный выход к народу и благословление. И исцеления — ровно один час. Каждый день минус выходные. Это отличная работа. Делать ничего не надо. Тебе просто платят за то, что ты ничего не делаешь. К тебе входят безногие, безрукие, одноглазые, парализованные, дауны, кастраты, бесплодные. Они заползают, их привозят на инвалидных колясках, приносят на руках и на носилках. Они хромают и ковыляют, баюкают свои высохшие конечности, щурятся пустыми глазницами, шамкают беззубыми ртами. Это избранные, юродивые Господа нашего, соль в Его еде. Они заползают, и тебе нужно просто дотронуться до них. До пахнущих мочой и слизью, до этих отходов рода человеческого. Пересилить себя и пожелать им того, чего они хотят.

Вы когда-нибудь смотрели Параолимпийские игры? Вы видели это? Вот бегут девушки, им по двадцать лет, они молоды, может, не слишком красивы, но у них юные тренированные тела, сильные икры, голубые глаза. У них нет рук. У некоторых — одной. У других — обеих. Кто-то прячет культи под эластичными костюмами, кто-то — трясёт в воздухе этими жуткими обрубками.

А вот мужчины-колясочники. У них нет ног. А если даже и есть — они не работают. У них такой плечевой пояс, что они могут разорвать на две части слона. Согнуть дугой ванты гудзонского моста. Они зарабатывают бешеные деньги, они копят свои урезанные золотые медали с пометкой «параолимпиада», их знает весь мир.

Слепые пловцы, безногие бегуны, безрукие прыгуны. Чемпионы на костылях. Борцы на протезах.

Но вы должны понимать: эти люди отдадут всю свою славу, все свои грёбаные победы, всю эту олимпийскую чушь, все свои деньги, всё — ради того, чтобы пройти по земле на своих ногах. Чтобы обнять женщину своими руками. Чтобы увидеть мир своими глазами. Они отдадут всё, поверьте мне.

Теперь у них есть такая возможность. Появилось новое лекарство от всего. От СПИДа, от слоновьей болезни и от гангрены. Панацея, философский камень. Это лекарство называется «Джереми Л. Смит». Это новый Христос. Мессия. Ублюдочный пиндос, которого весь мир целует в задницу.

Джереми Л. Смит ползёт в ванную. Сначала к нему приставили слуг, но они раздражали его. Он сказал, что слуги должны быть женского пола. Разные. Молодые. Бюст — не меньше третьего номера. Ноги — стройные. Цвет волос — неважен. Готовые на всё. Они широко открыли глаза, все эти кардиналы. Треть из них никогда не пробовала женщины. Остальные две трети его прекрасно понимали, но они не могли дать ответ сразу. Тогда Джереми Л. Смит сказал, что срать хотел на все их требования, на все их указания и рекомендации. Что всё теперь в его власти. Что они рассказали миру легенду о нём и теперь не могут от неё отступиться. Когда эти фарисеи говорили о Смите, они ещё ничего о нём не знали. Они только видели, как из гроба поднялся Бенедикт XX. Они ничего не понимали, когда выступали по телевизору и проповедовали о пришествии нового Мессии. О новом Царстве Божием на земле. Они ещё не понимали, на что себя обрекают.

Они не знали, что Джереми Л. Смита придётся учить говорить. Они не думали, что он не умеет держать вилку. Они не могли и представить, что он не знает ни одного языка, кроме своего жуткого пиджина. Ему повезло, что его никто ни о чём не спрашивал, например, на корабле. Потому что никакой Уильям Рокуэлл не мог так коверкать слова. Потому что люди, говорящие как Джереми Л. Смит, вообще не плавают на таких кораблях, никогда. Фарисеи прокляли тот день, когда Джереми Л. Смит появился на свет, но было уже поздно. Он не просто появился на свет. Он появился в жизни каждого из них. Он смотрел на каждого из них. Он пытался понять, чего от него хотят. И он понял. К несчастью для них, он понял гораздо больше. Он осознал, какой властью обладает.

Джереми Л. Смит идёт в огромную ванную комнату. Там его ждут три девушки: мулатка и две белых. В спальне он оставляет ещё двух: чёрную и китаянку. Его обмывают, его намыливают, его приводят в порядок. Теперь он очень любит мыться. Раньше Джереми Л. Смит не мылся неделями. Максимум, на что он мог рассчитывать, — это грязный душ в каком-нибудь общественном сортире или в его съёмной комнатушке. Теперь у него есть огромная ванная, пахнущая благовониями, вокруг него — полуобнажённые гурии, сам он — в центре этого рая. Тот, кто приносит рай на землю, имеет право на собственный рай.

Джереми Л. Смит опрокидывает мулатку к себе в ванну и срывает с неё тогу. Она смеётся, когда он гладит её тело и впивается губами в её коричневый сосок.

Они — профессионалки. Они никогда не сделают ничего, что не понравится Джереми Л. Смиту. За месяц они зарабатывают столько, сколько иные не заработают за всю жизнь. А потом они надоедают Джереми Л. Смиту, и он требует их сменить. Их отпускают и платят за молчание — ещё больше, чем за работу. И они молчат.

Потому что Люсия Макконе, стройная итальянка с высокой острой грудью и короткими чёрными волосами, беспорядочно топорщащимися на голове, однажды напилась в баре и разболтала бармену Джоджо о том, что происходит в святая святых. Она рассказала, как делала минет Джереми Л. Смиту. Она рассказала, что у него совсем небольшой член, хотя работоспособности ему не занимать, и это с лихвой компенсирует физические недостатки. Она рассказала о женщинах в его спальне, в его ванной, в его гостиной. Джоджо подбадривал её и держал под стойкой диктофон. Он хотел продать эту запись в бульварный таблоид.

Когда Люсия Макконе сказала, что Джереми Л. Смит любит щипать женщин за ягодицы, в бар вошли четыре человека в серых костюмах схожего покроя. В баре, помимо Люсии и Джоджо, сидели старик Бульон и парочка молодых ребят, слушавших рассказ Люсии из-за столика. Люди в костюмах достали пистолеты с глушителями и без единого промаха расстреляли всех присутствующих. Один из них сделал два выстрела: он убил бармена и женщину. Остальные — по одному. Потом они повесили на дверь табличку «Закрыто», заперли вход и обыскали помещение. Они нашли и забрали диктофон. Потом достали чёрный пластиковый мешок и упаковали в него тело Люсии Макконе. Затем вышли, погрузили тело в багажник чёрного «Пежо» и уехали.