Тим Скоренко - Сад Иеронима Босха

Он чувствует себя Иудой. Но без Иуды не обойтись. Без него Священное Писание теряет свою изюминку, элемент сюжета, придающий смысл всей истории христианства. Идиллия не может быть интересной. Только ложка дёгтя придаёт бочке мёда какой-то смысл.

Здесь же присутствуют ещё два кардинала — Мольери и Мендоза. Их дни сочтены, но они не знают об этом. Они стоят в сторонке и о чём-то беседуют. Это пешки в игре Спирокки.

Наконец, в самом углу комнаты с балконом стоит Терренс О'Лири. Он одет точно так же, как и всегда: тёмный элегантный костюм, белая рубашка, галстук. Иногда он посматривает на часы.

Уна спит. Теперь она спит помногу, потому что беременность отнимает немало сил. Ребёнок внутри неё иногда взбрыкивает и ведёт себя неспокойно.

Далее события разворачиваются будто в замедленной съёмке. Их можно расписать по секундам. Каждая секунда — вечность.

Джереми Л. Смит появляется в дверях. За ним — служки и помощники. Он идёт через зал и встречается взглядом с кардиналом Спирокки. Джереми чуть заметно искривляет рот в улыбке и кивает. Спирокки отводит взгляд. Терренс О'Лири делает несколько шагов из своего угла. Мольери и Мендоза следуют за Джереми.

Толпа ревёт. Она ждёт очередного появления своего Мессии. Где-то в этой толпе беснуется и Мангор Шанкар. Через неё проталкивается агент в сером, который уже поймал глазами подходящего человека. Он становится рядом с Мангором.

Джереми Л. Смит медленно пересекает комнату. Так медленно, что можно разглядеть линии на роговицах его глаз и тёмную глубину его зрачков, словно в финальных кадрах какого-нибудь блокбастера. Можно рассмотреть Джереми точно под микроскопом — каждую веснушку, тонкие рыжеватые волосы, аккуратные ровные ногти, мельчайшие складки на его одежде.

Кардинал Спирокки следует за ним, кардиналы Мендоза и Мольери — тоже.

И вот он — момент истины номер один. Второй наступит, когда прозвучит выстрел.

Джереми Л. Смит выходит на балкон. Толпа взрывается неистовым криком. Она в диком восторге. Каждый из присутствующих внизу не раз пытался прорваться на проповедь, получить благословение Мессии. На VIP-трибуне сегодня присутствует Колин Джей Баррен, мебельный магнат из Калифорнии. Он прилетел из США специально для того, чтобы взглянуть на своего прославленного соотечественника. Чтобы увидеть Мессию своими глазами. Колин Джей Баррен заказал это место несколько месяцев назад. В ложу попали только он и его жена — не пустили даже охрану. «Здесь своя охрана», — объяснили мистеру Баррену. Он не имеет права сомневаться в компетентности служб, занимающихся безопасностью Джереми Л. Смита.

В другой ложе — известная поп-певичка из Великобритании, Манди Смит. Сейчас она одета в скромный серый жакет и длинную юбку, из украшений — только тёмные бусы на груди (впрочем, они стоят как вилла в Майами). Она почти не накрашена и выглядит как монашка. Вы видели её клипы и видели её на сцене. Особенно громкую сенсацию произвёл клип, в котором она совокупляется с киборгом. Известен и её концерт на стадионе, который она отпела абсолютно обнажённой, но выкрашенная специальной краской для тела. Эротические выходки Манди Смит известны всему миру, но сегодня она скромна как никогда. Одеться и вести себя подобным образом ей рекомендовал агент.

Но сегодня все они значат гораздо меньше, чем бедный эмигрант из Индии, зажатый в толпе примерно в ста метрах от балкона.

Джереми Л. Смит стоит и осматривает толпу. На балконе — три охранника, двое слуг, три кардинала и Терренс О'Лири. Последний прячется в глубине — его легко принять за одного из охранников.

Джереми Л. Смит поднимает руку. Кардинал Спирокки напрягается. Уже пора считать секунды. В кармане он сжимает рацию. Настроены всего два канала: агент в толпе и Дим Харкли.

«Народ мой! — провозглашает Джереми Л. Смит. — Сегодня я не буду говорить долго».

Толпа отзывается невнятным гулом.

«Я хочу сказать только одно. Я исцелял ваши болезни и воскрешал ваших мёртвых. Я дарил вам мир и любовь. Я кормил вас хлебами и рыбами, я благословлял вас и пытался вдохнуть в вас частицу Бога».

Каждое предложение сопровождается одобрительным гулом и отдельными криками восторга.

«Но я не пастырь вам!» — говорит Джереми Л. Смит.

Кардинал Спирокки тихо командует в рацию: «Пошёл». Агент в толпе протягивает завёрнутый в ткань пистолет Мангору Шанкару.

«Я — не пастырь вам, потому что вы уже не дети. Вы выросли и стали самостоятельными. Вы можете сами решить, что плохо, а что — хорошо. Господь ваш следит за вами, но он не может вечно за вами ухаживать, как за маленькими детьми».

Гул протеста. Они верят в Бога. Они и в самом деле надеются, что Бог будет вечно присматривать за ними, исправлять их ошибки и спасать от беды. Вытаскивать из пропасти и согревать в ледяной пустыне.

«Мой народ!» — Он воздевает руки к небу. Это транслируют все камеры мира.

Рация кардинала Спирокки трещит: «Он разворачивает свёрток». Кардинал переключает канал и выжидает. Ещё десять секунд.

И вдруг Джереми Л. Смит опускает голову и тихо произносит несколько слов, совершенно не сочетающихся с его прежней речью. Он произносит их едва слышно, но в микрофон, и эти слова шелестящим шёпотом проносятся над площадью.

«Прости меня, Господи. Я иду».

«Огонь», — шепчет Спирокки за спиной у охранников.

Дим Харкли на позиции. Его обуревают сомнения. Что будет, если он не выполнит приказ? Его заставляют изменить мир, уничтожить Мессию. Это вмешательство приведёт к ужасным последствиям, он уверен. Но приказ есть приказ. Дим Харкли весь в поту. Он приникает к прицелу. Голова Джереми Л. Смита — точно в перекрестье.

Мангор Шанкар рассеянно держит в руке пистолет.

Дим Харкли сжимает зубы. Его палец на спусковом крючке. Именно в этот момент поступает команда «Огонь». И он нажимает на спуск.

Пуля летит долго, целую вечность. За это время можно успеть многое. Можно создать целую вселенную и уничтожить её. Атомы и молекулы переплетаются, броуновская суета бурлит, а пуля всё летит через прозрачный воздух по направлению к Джереми Л. Смиту.

Он ждёт её, спокойный и уверенный, он не вспоминает прошлое, но думает о будущем. Не о смерти Уны Ралти, не о своём сыне, который станет марионеткой в руках церковников, не о судьбе кардинала Спирокки. Он думает о том, что мир всё же изменился. Что теперь люди верят в Бога. Пусть они покупают поддельные реликвии и товары под маркой «Джереми Л. Смит», но они по-настоящему веруют. Ведь, по сути, неважно, какой символ помещается над входом в церковь. Это доказал ещё великий Гауди, склонив перед солнцем кресты своего собора. Элсмит — это просто рисунок, кусок металла. Крест — тоже. Это идол, от которого ничего не зависит.