Дуглас Коупленд - Джей-Под

— К чему ты это?

— Мама! Мне это делать, не тебе.

— Ты прав — зато ты не был в него влюблен.

Я потыкал ковер тупым концом лопаты. Мама спросила зачем.

— Не знаю. Наверное, определить, хрустик там или тянучка.

— Скорее второе, дорогой. Кости разлагаются очень долго. Те кости от бифштекса, которые я зарыла среди азалий для подкормки кальцием еще в восьмидесятых, до сих пор твердые как кварц.

Я посмотрел внимательнее.

— Он не раздулся, а? Вроде не похоже, землей придавило.

— Знаешь, Итан, если думать о Тиме как о школьном научном проекте, может, дело пойдет быстрее. По-моему, мы слишком крутим носом.

Мамина сумочка пукнула.

— Извини, дорогой, это сотовый. — Она порылась в сумочке, проверила номер. — Вьетнамский торговец удобрениями. Мне придется ответить.

Я еще раз ткнул лопатой в кокон Тима. Вдруг среди ясного неба грянул адский вопль в стиле манги:

Ye shen! Shenme shi ni, eren zhu mei dao wo xinai de shu jue?

(О боги! Что вы, нечестивые свиньи, сделали с моим возлюбленным древесным папоротником?)

Конечно, это был Кам. А с ним — невысокая энергичная дамочка в блондинистом парике, белых сапогах из сексшопа, огромных солнечных очках и белой кожаной куртке с кисточками. Несколько лет назад я видел в Лас-Вегасе проститутку точно в таком прикиде. Она покупала двадцать четыре коробки «судафеда».

— свобода?! — воскликнул я.

— свобода?! — пискнула мама.

— Привет, Кэрол! Привет, Пенис!

Первый взрыв ярости прошел, и Кам начал изъясняться понятнее.

— Что вы сотворили с моим дорогим папоротником?

Мать, под впечатлением от нового имиджа свободы, отнеслась к злости Кама приблизительно так же, как воспитательница детского сада — к завыванию малыша.

— Ну, Кам, перестань сердиться! Я все тебе объясню.

— Советую сделать это поскорее!

— свобода, я думала, ты сегодня выступаешь в Сиэтле!

— Собиралась, но мне позвонил Кам.

— Кэрол! Почему ты выкопала мой папоротник?!

— Кам, остынь! Я куплю тебе новый.

— Зачем ты раскопала мой двор?!

Мы с мамой переглянулись. Я не хотел брать рассказ на себя.

— Кам… — начала мать. — В прошлом году у меня был роман с одним байкером. Ну, и кое-какие дела, по мелочи. Потом он отказался мне платить, ну и, слово за слово, его случайно убило током, и я его здесь закопала. И только что вспомнила, что у него в кармане остался ключ от банковского сейфа, который мне очень нужен.

Наступило молчание.

— Почему ты не сказала? — спросил Кам. — Я бы пригласил кого-нибудь из моих, гм, друзей-путешественников. Они бы выкопали все за десять минут!

Кам и свобода перешли на другую сторону дыры. Мама сказала:

— свобода, тебя почти не узнать!

свобода (страшно сказать) зарумянилась и хихикнула. Ужасное зрелище.

— Кам сказал, если я хочу быть настоящим радикалом, нет смысла скрывать свою буржуазную инерцию под туманом мертвых и архаичных диалогов двадцатого века.

— Правда?

Кам улыбнулся, словно говоря: «Смотрите, глупыши! Вы думаете, вы такие умные, политкорретные и все такое, но китайцы освоили искусство перевертывания слов в свою сторону еще до того, как ваш драгоценный Иисус был святой зиготой!»

свобода продолжала:

— О да! Истинно радикальным поступком с моей стороны будет проникнуть в концепты, которые я считаю своей противоположностью, и их гиперболизировать. Отсюда мой новый имидж.

И почему лесбиянки так тащатся от терминов? свобода не умолкала:

— На следующей неделе мы едем в Палм-Дезерт, чтобы скорректировать форму бровей, смягчить носовой хрящ, подтянуть кожу под глазами, удалить жир со щек, бедер и икр, увеличить грудь, подтянуть живот…

Кам подхватил:

— И поставить четырнадцать коронок из металлокерамики.

— Разве это не бунт? — свобода стала похожа на тринадцатилетнюю девочку, которая хочет, чтобы ее похвалили. — Ах да, мое новое имя — Кимберли.

Мама одними губами произнесла «Кимберли». Кам спросил:

— Итан, ты докопал до трупа? Я постучал лопатой по ковру.

— Угу. Думаю, в течение часа достану мамин ключ. Кам сказал:

— У меня к тебе просьба. Когда закончишь, только присыпь его землей. У меня есть что туда забросить, раз подвернулся удобный случай.

— Что?

— Это тебя не должно беспокоить. Я попрошу одного из моих, э-э, помощников закопать яму.

— Спасибо, Кам.

— Вот и славно.

Кам поклонился Кимберли-свободе и взял ее под локоток.

— Прелестно. Кимберли, пойдем поворкуем? Кимберли хихикнула. Услышав ее, пташки небесные упали на землю. Замертво.

Кам с новой подружкой вошли в дом. Мама все так же стояла в яме и молчала.

— Мама? Нет ответа.

— Мама!

— Итан…

— Что?

— Итан, я… я, наверное, лесбиянка.

— Мама, послушай меня… Мама! Мама! — Я схватил ее за плечи и потряс. — Смотри мне в глаза! Хорошо?

Она посмотрела.

— Давай договоримся. Ты не лесбиянка. Ты не влюблена в Кимберли. Сейчас ты поедешь домой. Приготовишь отцу горячий питательный ужин, а потом вместе с ним посмотришь на DVD серию «Братьев по оружию». Посмотришь с удовольствием. Твоя жизнь будет такой же, как несколько месяцев назад. Ты будешь свободной и счастливой. Хорошо?

— Хорошо…

Мама засеменила к машине. Из-под ее ног в яму скатились серые комки земли.

Когда она уехала, я вспомнил, что теперь мне не на чем будет добраться домой.

Я укрепился духом и представил, что Тим — очередной кровавый сайт с особо удачным дизайном. Должен согласиться: все, что специалисты говорят об Интернете, насилии и играх, правда. Действительно становишься немного черствее. Увидев одно кровавое месиво, на другое смотришь проще. Но эта вонь!

Я достал мамин ключ и присыпал Тима землей. А потом присел на край ямы и задумался о жизни, смерти и любопытных енотах, которые проходили по своим ночным делам мимо Тима и никогда не упускали возможности перекусить.

А потом я не думал вообще ни о чем.

Подъехала машина. Хлопнула дверь; кто-то подошел.

Его лицо появилось прямо над ямой: мертвые глаза, жестокий рот. Коупленд.

— Неужели наш счастливый путешественник! Хочешь прокопать лаз до Китая?

— Отвали и умри!

— Какие мы злые!

Он был одет как папаша из телевизионного сериала шестидесятых — клетчатый пиджак и шерстяные брюки в тон. Во рту у него, представьте себе, была трубка.

Я сказал:

— Кам в доме.

— Замечательно. Итан, объясни, зачем ты копаешь яму и почему ты выбросил папоротник?

— Не твое дело.

— Разве?

Я поднял лопату, борясь с желанием долбануть его по черепушке.

— В дом иди.

— А может, я с тобой хочу поговорить. — Что?

— Да ладно тебе Сам подумай, зачем я мог бы за тобой приехать.

— Понятия не имею.

— Поехали?

Мне, конечно, хотелось бы отсюда уехать.

— Ладно.