Ариф Алиев - Новая Земля

Майор взял бумагу со стола — лист со стандартной шапкой шрифтом Times New Roman № 14, ХОДАТАЙСТВОтем же шрифтом, но полужирным и заглавными буквами, потом короткий текст.

— Прочтите и подпишите. Вы просите перевести в колонию-поселение. Мы соглашаемся. Ваше ходатайство и характеристика за весь период отбывания наказания будут направлены в суд. Речь идет о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания, в вашем случае это расконвоирование. Вы должны понимать, это не условно-досрочное освобождение в привычном виде.

Он пододвинул бумагу, но я не мог читать. Слезы в глазах, не вижу ничего. Рванулся бы зеброй черно-серой полосатой и проломился сквозь стены на волю, такие силы внутри почудились.

На поселение прошу перевести? Расконвоирование? Так не бывает. И слово устаревшее, полузабытое. Почему не в привычном виде? Что такое «в привычном виде»? Я не знаю, к чему я привык, а к чему нет. Счастье глюченое, игры затемненного разума. Выключите лампу, я слышу невозможные слова. Ну нельзя же так, выключите, я прошу.

Почему врач сидит в белом халате? Он ждет, я задохнусь от радости, ждет, у меня сердце разорвется?

— Ехать далеко, условия этапа обычные, придется потерпеть. Но по прибытии на место дальнейшего отбытия наказания вас расконвоируют.

Нет, я не мог читать о прибытии и отбытии, слезы мешали и радость. Бывает такая радость, что думать не можешь, не то что читать.

— Подпишете и уйдете на этап, в камеру поднимать не будем. Одежду и обувь вам выдадут.

На этап из Белого Лебедя? Отсюда никто не выходил живым. Никто никогда.

Выключите лампу, пожалуйста, я сейчас заплачу, мне стыдно, я сейчас закричу.

Врач, уйди, не дождешься ты моей смерти, уйди.

Я заплакал.

— Расконвоировать вас решено по соображениям гуманности и учитывая возросшее значение общечеловеческих ценностей и личных свобод и как меру по дальнейшему укреплению отказа от смертной казни и меру по всемирной либерализации пенитенциарных наказаний в соответствии с принятыми нашим государством международными обязательствами. Но, учитывая срок и тяжесть совершенных преступлений, решено расконвоировать вас в спецпоселении, вдали от населенных пунктов. Свидания на спецпоселении, к сожалению, не предусмотрены, прочтите пункт 8.

Я не мог вытереть слезы, я не мог найти пункт 8. На пожизненном свидания разрешены раз в год после отбытия 10 лет на тюремном режиме при условии хорошего поведения, отсутствия замечаний и неукоснительного выполнения правил внутреннего распорядка, но ко мне никто не приедет, некому ко мне ехать.

— Вопросы, просьбы?

— Лампу выключите, гражданин начальник. Я не могу сосредоточиться. Ту, среднюю, гудит очень.

— Я не понял, вы отказываетесь подписывать свое ходатайство, Жилин?

За ужином мне надо убить Костю Ганшина. Он молодой, он псих. А когда человек молодой псих, чаще он сильный, чем слабый. Он возьмет рыбу, разломит, поднесет ко рту, но будет думать не о рыбе и вкусных костях, он будет следить за мной и прикидывать, как он будет убивать меня ночью. Да, он будет осторожен, хитрый молодой псих Костя Ганшин, в свой особенный день 8.06.2013.

Если подпишу, могу Костю Ганшина не убивать.

— Где подписывать?

Не буду читать, скорее на этап, скорее на спецпоселение, определяй, майор, на расконвойку.

Майор кивнул Витамину, чтобы снял с меня наручники.

— Вопросы, просьбы?

Вопросы такие: почему меня выбрали, чем я заслужил счастье, будет меня врач осматривать или нет, перед этапом положено осматривать и давать медицинское заключение. Но я не идиот вопросы задавать. Все наши беды от лишних слов и вопросов, вот так и никак иначе, я когда-нибудь поспорю с вами, если сомневаетесь, и докажу, что я прав.

— Вопросов и просьб нет, гражданин начальник.

Витамин наклонил меня, завозился с ключами, и я близко увидел текст и прочитал в том числе и пункт 8. Удивило «Жилин Иван Георгиевич», заранее впечатанное в текст ходатайства полужирным Times New Roman № 14, а пункт 8 не удивил.

Оставалось подписать, и соткется тогда из бесконечной тюремной пустоты чудо расконвойки, и жизнь разделится на до и после подписи. Майор дарит мне жизнь без звяканья ключей, без Витамина и Кости Ганшина.

За что?

Я отсидел 1588 дней, считая вместе с СИЗО, спецбольницами и этапами, на пожизненном отсидел 1108 дней, мне положено зачеркнуть еще 2544 дня, чтобы перейти на обычный режим, а когда зачеркну все до единого 2544 дня, добавьте 15 лет на обычном режиме минус отсиженное в СИЗО, в спецбольницах и на этапах, это еще 4998 дней, после 25 лет, или после 9131 дня общего срока, который надо считать начиная со 2 февраля 2009-го, я могу подать на условно-досрочное освобождение от отбывания наказания, а если комиссия откажет или комиссия примет положительное решение, а суд откажет, то придется ждать еще 3 года, на пожизненном подавать на УДО разрешено каждые 3 года.

И вдруг — расконвойка, черти на левом плече плачут, ангел жалеет, что поторопился улететь, прикидывает, не вернуться ли к чудесно расконвоированному.

Витамин снял наручники. И руки не выламывал, как обычно. Майор протянул испорченный, исчерканный многими подписями и просто каракулями лист и ручку дал без колпачка.

— Сразу не подписывайте, потренируйтесь, чтобы подпись была типичная. А то приедет комиссия по правам человека, спросят, почему осуждённый Жилин подписался криво, скажут, принуждали его или подписал ходатайство в состоянии аффекта или недееспособен был в момент подписания, не соображал, что делает. Ну, потрясите рукой, напишите что-нибудь или нарисуйте.

Да, руки затекли. Несколько часов в наручниках, руки за спиной, у кого угодно затекут руки, у вас, что ли, не затекут, ради любопытства или по пьяни как-нибудь надели бы наручники и постояли у стены прыгуном-раскорякой.

Я взял ручку. Обычная дешевая ручка, прозрачная, с синей оконцовкой и надписью «Erich Krause» золотой краской, обычные дешевые ручки приносят счастье, я держу самую счастливую в мире ручку. Когда смогу, куплю себе такую, и буду всю жизнь носить с собой, и никогда с ней не расстанусь, и подписываться буду счастливой ручкой и никакой другой не буду подписываться.

Я почеркал на бумаге, закрутил корявую спираль между подписей, цветочков и сисястой голой девкой. Бумага была густо исчерчена. Неужели кто-то еще разминал затекшую руку? Неужели расконвой еще кому-то предложили? Вряд ли. Не может быть. Это майор, он аккуратист, когда подписывается, всегда руку разминает. Должность у него ответственная, ему тоже важно ставить на документе правильную подпись. Да, майор каракули раскалякал, и девку голую он нарисовал, больше некому. Во ФСИНе умственно отсталых не держат, никто не станет одновременно несколько пожизненных освобождать. Я, предположим, на людей без повода не бросаюсь, я убил 6 плохих людей в состоянии сильного нервного потрясения, но остальные полосатые по обе стороны продола сплошь психи, маньяки, террористы и лидеры преступных группировок. Никого на расконвой не отправят. Я бы никого не освобождал, даже Сипу. Может быть, Сипу в первую очередь следовало на пожизненном держать до смерти.