Ариф Алиев - Новая Земля

Я притулился плечом к стене и задремал, но вскоре клопы поползли по волосам, я отряхнулся и сон отряхнул. Отвык от клопов, в Белом Лебеде насекомых было немного, раз в полгода там обливали камеры хлорофосом. Вряд ли надзиратели искренне заботились о полосатых. Возможно, начальник ИК договорился о покупке бочки хлорофоса с Соликамским химзаводом за дилерский процент, или шефы с завода прислали бочку в порядке шефской помощи, или правозащитники какие-нибудь прислали. Наиболее вероятен первый вариант.

В северном городе клопов не травили.

Куда нас все-таки привезли?

Придет баландер, заору вопрос в кормушку и буду орать, буду повторять вопрос, пока не ответит.

Сипа после завтрака предупредил, чтобы я подготовился выслушать важное сообщение. Но — передумал сообщать, сказал, что дождется бани, хотя бы тело должно быть чистым, если уж мы лишены возможности прочищать мозги при помощи сна или крепкого чая.

В баню нас не повели, баландер сказал, что и не поведут, сказал, нас скоро увезут, никто не знает куда. А еще сказал, что мы в Архангельске, в местном СИЗО.

Архангельск — порт на Белом море. Я давно не был на море.

Сипа не выдержал, важное сообщение просилось наружу, хотело выскочить быстрее через гнилые зубы и расстаться с хозяином. Сипа распрямил плечи, повращал головой, похрустел шеей и сказал:

— Я буду работать в аду.

Он не сказал «я буду бесом», ведь не один я его слышал, но и еще 2–3 соседа, мало ли что они подумают. Скажешь «я буду чертом», чертом и объявят, скажешь «я буду бесом» — прицепятся, на слова разведут, тоже могут быть неприятности. По многим причинам Сипа не хотел попасть в хар, но и в аду жариться не хотел, а достойной для себя считал роль беса, то есть хотел жарить других. И момент, по его мнению, был самый подходящий, в аду срочно требовались новые бесы для пересмотра старых дел.

Открытие Сипы заключалось в том, что новыми бесами становятся не просто самые исключительные злодеи из Адской Книги рекордов, но злодеи образованные и не психи, потому что для бесовской работы нужна трезвая и умная голова, ведь от беса требуется рассматривать дела грешников, и без косяков и сбоев выполнять назначенные им вечные пытки, и следить за температурой очистительного огня. Конечно, в иерархии бесов ему высших должностей не занять, но и он не из последних удальцов будет, душа у Сипы такая же черная, как у Вельзевула или Мефистофеля. По географии больше всего Сипе нравился ад, описанный в «Джатаке»: адская река Вайтарани, наполненная щелочью, кипящая, извергающая гибельное пламя. «Щелочь — это дешево, но чертовски больно», — одобрял Сипа. Нравилось ему и то, что грешники у индусов бегали босыми ногами по раскаленной земле. Но другие муки на берегах Вайтарани он высмеивал. Демоны с мечами, железными палицами и бамбуковыми кольями всего лишь кололи, секли, резали, рубили, превращали в костяную муку, поджаривали, варили, выдавливали кишки и набивали мясом, скальпировали, заставляли жрать собственное говно, пить вместо воды раскаленное олово, сдирали кожу и волочили по острым колючкам. Индийские пытки казались Сипе слишком простыми, если каждый день из грешника выдавливать внутренности, он перестанет переживать, остались у него внутренности или нет, все равно назавтра выдавят. Сипа по опыту знал, человек сильнее мучается в начале пытки, в момент перехода от состояния «мне не больно» в состояние «мне больно». Искусство палача состоит в том, чтобы постепенно усиливать боль и не давать жертве привыкнуть.

Вайтарани, Тартар и озеро Ахерусия, геенна огненная, Страна без возврата царицы Эрешкигаль, семикружный мусульманский ад — зияющее адское болото с переброшенным над ним мостом Сират — и прочие древние ады сегодня лишь исторические памятники, которые дьявол и бесы сохраняют для того же, для чего люди сохраняют пирамиды, Колизей, Тауэр или Кремль. Современный ад выстроен вокруг исторических адов, в чем-то отличается от них, в чем-то сохранил преемственность.

И Сипа рассказал мне, как устроен современный ад:

— Ад — прозрачная зона, которая разделена на 9 режимов. Данте называл их кругами, но это режимы, для людей — особенно для преступников — это слово привычнее, ну и точнее оно. Бесы не сторожат грешников, их незачем сторожить, да и не получится, мертвецы бестелесны. Но это не души. У тех, кто попал в ад, душ нет. Бесы назначают и меняют наказания и принимают жалобы. Убийцам назначают пытки, но вдобавок заставляют убивать таких же убийц. Убийца убивает, и его тоже убивают, причем убийства происходят по скользящему графику. Бесы новые пытки фиксируют, для старых составляют графики. И получается, сегодня ты убийца, завтра тебе хвоста нарежут. Сегодня ты бьешь кого-то по голове утюгом, завтра тебе в горло пару стаканов уксусной эссенции заливают. Забавно, но после долгих-долгих мучений в современном аду разрешено попросить бесов об условно-досрочном переводе в хар или, если наглости хватит, в рай, они рассматривают ходатайство и, если утвердят на бесовской комиссии по УДО, обещают перевести, председатель комиссии Главбес пишет на ходатайстве «не возражаю» и круглую печать ставит. Грешник радуется, бесы его подводят к границе ада, прощаются, выдают справку об освобождении и показывают направление, куда идти, а сами врут, что им нельзя выходить за границу. Грешник со справкой сам должен лазить по темным переходам, катакомбам и ржавым тупикам — он должен сам найти хар или рай, как повезет. Для поисков хара и рая бесы дарят грешнику человеческое тело сроком на 10 000 вздохов, то есть примерно на 412 земных минут, и он лазит, обдирается до костей, спешит. Но ходы запутанные, обманные, сколько по ним ни лазай, назад вернешься. Ад — невидимая, но непроницаемая, замкнутая поверхность, которая не имеет наружной и внутренней сторон. Ад — космическая кожа, бесконечная, как лист Мёбиуса, вывернутая, как бутылка Клейна, космическая кишка, набитая грешниками. Ад конечен, но границ у него нет, он повсюду. Условно-досрочное освобождение в аду — еще одна пытка, больше ничего. И нам, Иван Георгиевич, пообещали расконвойку, чтобы мы помучились. Ты согласен со мной или возразишь?

Не выдержал Сипа, сказал про расконвойку. Он хоть и пытался показать, что забыл тему, но на самом деле страдал очень, отсюда геометрические образы одномерного пространства и одномерной поверхности. Если псих вспомнил про лист Мёбиуса и бутылку Клейна, значит, обострение у него пошло нешуточное.

Сипа не успел дорассказать про ад и не успел объяснить, почему он уверен, что успешно пройдет собеседование и поступит на работу.

— Жилин приготовился! — крикнул жорный черт очередь на дальняк, и как раз очередь была вставать со шконки, и я, стряхнув с одежды клопов, ушел от Сипы.