Ариф Алиев - Новая Земля

— Иди-ка сюда, — позвал Обезьян Сашу Краснодеревщика. — Убей его.

Но Саша не пошел меня убивать, сделал вид, что замерз и не слышит.

Обезьян пнул меня в голову и поднял топор, но Аржанов схватил его за руку.

— Отвали, Обезьян, пусть расскажет про самолет.

— Почему так со мной разговариваешь?

— Потому что надоел ты мне.

— Ну, извини, надоел так надоел. Но Жилин опять врет. Но даже если он не врет. Это какой самолет, «боинг»? Со стюардессами и напитками? What do you like to drink, mister?

— Гидросамолет, в хорошем состоянии. Летающая лодка «СССР-Н-275» выпуска 1935-го года, экипаж 6 человек.

— А нас 29, — сказал Обезьян.

— Да, Жилин. И во 2-м бараке не меньше 100, — сказал Аржанов.

— 2-й барак не считай, они будут счастливы, если мы улетим.

— Не поместимся в самолет, Жилин.

Я еще плохо держался на ногах, но встал.

— Я всё рассчитал. Сделаем большую баржу, прицепим к самолету.

Обезьян широко раскрыл рот, захлопнул, поклацал зубами. Клацать у него громко получалось, зубы крепкие.

— Говори, говори, Жилин. Прицепим и что?

— И полетим.

Во время разговора Обезьян незаметно зашел Аржанову за спину, замахнулся топором. Аржанов ушел от прямого удара, но топор порвал рукав куртки, раскровавил плечо. Аржанов выхватил из-за пояса нож, ударил снизу вверх, под грудь, но Обезьян успел увернуться и снова занес топор над головой. Аржанов рискованно поднырнул под руку, ребром ладони выбил топор. Обезьян ударил сапогом между ног. Аржанов согнулся от боли, выронил нож, опустился на колени — и схватил Обезьяна за ноги, и оба, сцепившись, упали на камни.

— Бей их! — прохрипел Аржанов.

Асланбек, а потом и другие колонисты набросились на охранников и членов совета. Вооружены были все, поэтому сразу появились трупы.

В прыжке Сипа сбил с ног охранника и начал избивать, и я знал, что теперь он забьет его до смерти. Толя Слесарь рубился отверткой, Моряк бил веслом. Я тоже хотел драться, но не мог. Хоть и не со всей силы ударил меня Обезьян, но не встать, и кровавые крабы в глазах. Подождите, я сейчас, я встану, дерусь я весело.

Ни Обезьян, ни Аржанов не могли одолеть друг друга.

— Хватит. Хочешь улететь? Хочешь?! Мешать не буду.

Обезьян прокусил Аржанову рукав — в том месте, где было порвано топором, оторвал кусок куртки вместе с мясом. И выплюнул из окровавленного рта то, что откусил.

Аржанов сел на камни, замотал головой, прогоняя боль.

Обезьян прыгнул к топору, издал победный клич, который уже во времена homo erectus был древним. Толя Слесарь подошел к нему со спины и всадил в шею отвертку. Обезьян захрипел, ушел в сторону, схватился рукой за отвертку, но выдернуть не смог, остановился, постоял спокойно и упал навзничь.

И драка прекратилась.

Саша Краснодеревщик убежал за барак, другие охранники остались, бросили топоры.

— Мы сдаемся!

Их оттеснили к морю. Гога Звягинцев, последний из оставшихся членов совета, не захотел лезть в воду, и Моряк его зарубил.

Охранники стояли по колено в воде, и волны вымывали гальку у них из-под ног. Мы могли бы до них не дотрагиваться. Могли подождать, пока они сами умрут. Мы смотрели на них, они смотрели на нас. Они не дрожали, их грела близкая смерть.

— Что с ними делать? — спросил Аржанов.

— Бортовые к пуску — товсь! Артрасчеты на палубу, пеленг прежний, залповым, огонь! — сказал Моряк, поднял камень, но не бросил.

И Аржанов ждал, что скажу я.

— Позови 2-й барак. Пусть решат.

Аржанов вошел в воду и одного за другим зарубил всех.

— Зачем время терять? Ясно, что они решат.

И пошел в барак греться и руку перевязывать.

А мы добили раненых.

Сипа подошел к столу, набил рот печеньем. Он жевал и смотрел на женщин Обезьяна. Они ему не нравились. Он полез под юбку к дочке, засунул палец, вынул, вытер о резиновую кожу.

— Она блядь, Иван Георгиевич. Маленькая такая, до костей испорченная блядь.

Я, Сипа, Толя Слесарь, Моряк, Аржанов, Асланбек собирались идти во 2-й барак. В драке выжили еще 5 синих, но мы решили большой толпой не ходить, а составить авторитетную делегацию.

— Бабу возьму, — сказал Аржанов.

Он взял жену Обезьяна, а Сипе посоветовал по-дружески:

— Себе дочку бери, если хочешь.

— Не хочу. То же самое, что онанизм. А от онанизма у меня грусть.

Аржанов взял жену и дочку Обезьяна и с ними в обнимку пошел к воротам.

— Они нас недолюбливают вообще-то. Увидят — синие приперлись, захотят напасть и сожрать. А я им покажу баб и скажу: «Теперь у нас все будет общее — и женщины, и жратва». Скажу: «Жорево и порево — это очень здорево». Простые и знакомые слова помогают в таких ситуациях.

Сипа остался на берегу. Он подошел к кромке прибоя и вывел веткой на мокром песке: «S», «П», «Г», «И», «Т», «Л», «Д», «М», «О», «Е», потом зачеркнул и написал снова, изменив шрифт: «S», «П», «Г», «И», «Т», «Л», «Д», «М», «О», «Е». И еще другим шрифтом: «S», «П», «Г», «И», «Т», «Л», «Д», «М», «О», «Е».

— Николай!

— Я догоню, Иван Георгиевич, шрифт выбираю.

Какой шрифт, зачем? Я не спросил его, конечно.

Мы прошли полпути ко 2-му бараку, и внезапно Аржанов остановился.

— Плохо, что жратва общая. Обезьян был прав. Нельзя 2-й барак выпускать. Их 100 человек. Набросятся, сожрут продукты.

— Как ты их не выпустишь? Они Обезьяна боялись, а тебя бояться не будут, — сказал Асланбек.

— Его не будут. А Толю Слесаря будут, — сказал Моряк.

— Почему меня будут бояться? — не понял Толя Слесарь, и Моряк ему объяснил:

— Ты Обезьяна убил. Значит, ты круче. Если его боялись, значит, тебя будут еще больше бояться.

— Мыслишь вроде правильно. Не знаю, как возразить, — сказал Толя Слесарь.

Моряк отобрал у Аржанова дочку Обезьяна и вручил Толе Слесарю.

— А ты не возражай, иди вперед.

— Нет, постой, — сказал Аржанов. — Будут продукты, тогда и выпустим. — И спросил меня: — Когда, говоришь, к нам приплывут?

Я хотел признаться, но позже, когда ворота откроем.

— Ну, Жилин? Ты самого главного не сказал. И ты, Моряк, чего молчишь? Толя, когда продукты привезут?

— Ну, как тебе сказать.

— Завтра? Через неделю?

— Мы наврали.

— Как это «наврали»?

— Кнопка сломана, не починить. Не будет продуктов.

Асланбек спросил очень тихо:

— Зачем вы наврали?

И Аржанов:

— Зачем наврали, понятно. Не наврали, мертвые бы валялись. Они валялись, а не Обезьян.

— Но что нам делать? — Асланбек как будто голос потерял. — Про самолет тоже наврали?

— Про самолет — правда, — сказал я.

Но на слово Асланбек и Аржанов мне уже не верили.

Охранник увидел нас с вышки и сообразил наконец, что его тоже будут убивать. Он спустился и убежал за валуны, в горы. Почему раньше не убежал, не понимаю. Таких тормозов сонных в ПБ № 3 Скворцова-Степанова называли вурдалаками.