Даниэль Одье - Интервью с Уильямом Берроузом
- Название:Интервью с Уильямом Берроузом
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель, ВКТ
- Год:2011
- ISBN:978-5-17-066765-9, 978-5-271-32375-1, 978-5-226-03603-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Даниэль Одье - Интервью с Уильямом Берроузом краткое содержание
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Интервью с Уильямом Берроузом - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В.: Вы утверждаете, что магнитофонные записи и кинематографические техники могут изменить или подделать реальность? Каким образом?
О.: Считается, будто прошлое существует неизменяемо. Однако в наших силах переделать его по собственной воле. Идет беседа. Двое сидят под деревом, отполированном спинами тех, кто сидел до и после того, как время протоптало дорожку через поле белых цветочков. Если разговор не записан, он существует лишь в памяти двух исполнителей. Предположим, я записал разговор, изменил звукоряд, а затем пленку прослушали участники беседы. Если подделка искусная и правдоподобная (Да… «В» вполне мог сказать это), то исполнители запомнят мою версию своей беседы.
Допустим, вы засняли себя, идущего утром за сигаретами и газетой. Отмотайте пленку назад, вспомните все, что случилось — вот оно, картинка на экране, бормотание на звуковой дорожке… А теперь я заставлю вас вспомнить то, чего на самом деле не было, вклею в картинку кое-что от себя. Мимо проехал грузовик — вот он, его слышно, я его вклеил, и он о себе напоминает. Всегда нужен задел. Ну вот, грузовик промчался мимо и что в этом особенного? Ничего, хотя на самом-то деле он проехал по той улице год назад, и логично предположить, что тот же грузовик собьет женщину где-то в Париже тремя годами позже.
— Н’тересно, померла старая корова, нет? — изумленно говорил водитель, когда его уводили санитары. Вы все поймете, как только на сцене появится грузовик с неисправными тормозами, мчащийся по Канал-стрит и управляемый Лари по кличке Грузовоз потом кровища теннисные туфли по всей улице и нога безвольно дергается в конвульсиях или скажем я введу придурка который спросит у вас который час вы говорите забавно как я все позабыл. Стоит ввести в историю маленького человечка, как он возьмет и пырнет стилетом французского консула, когда проделана дыра в ткани реальности и сомнения уничтожат все реальные факты истории, которая утыкана ретроактивными вставками, и любые файлы и записи подлежат немедленному уничтожению по приказу Департамента неотложной чистки документы подделки по своей природе и рано или поздно это становится ясно.
В.: В какой степени эта «новая мифология», эта новая структура ассоциаций и образов способна повлиять на бдительность читателя, заставить его двигаться во времени и пространстве?
О.: Все зависит от самого читателя, от того, насколько он открыт для новых ощущений, насколько способен выйти за рамки собственной системы координат. Да, большинство читателей уделяют лишь небольшую долю внимания читаемому — впрочем, как и любому другому занятию — из-за маниакальной одержимости всевозможными посторонними делами. Однако есть и те, кто способен читать с большим вниманием.
В.: Ваши герои попадают в водоворот адских событий, их засасывает трясина книги. Есть ли у них надежда на спасение?
О.: Я отказываюсь признавать религиозные коннотации слова «спасение», это не итог всему… Мне вовсе не кажется, будто отчаяние — основное чувство, которое применимо к моим героям или же к книгам, в которых они фигурируют. Вообще-то они во многом напоминают героев плутовского романа. Дело в том, кто как толкует эти самые «адские события». Для кого-то необычные происшествия приемлемы, для кого-то — нет. Обитателей маленьких городков малейшее изменение до ужаса пугает. Жители городов крупных к изменениям относятся гораздо спокойней: если начавшиеся беспорядки не прекращаются, их станут принимать как нечто само собой разумеющееся. Да уже принимают.
В.: В ваших книгах присутствуют свободные люди?
О.: Ни в одной книге нет свободного человека, поскольку все персонажи — творения автора. Я бы даже сказал, нет ни одного свободного человека на нашей планете в наше с вами время, ибо свободный человек существует во плоти. Плоть уже подчиняет вас различным физическим нуждам.
О.: Вы часто пользуетесь тишиной как средством устрашения, «вирусом», по вашим собственным словам, который ломает ваших героев, низводит их до нуля. Что же представляет собой тишина?
О.: По-моему, тишина не является инструментом запугивания. Наоборот. Тишина страшит одержимых манией говорения. Знаете, есть камеры сенсорной депривации, камеры глубокого погружения; к примеру, такая существует в Университете Оклахомы. Как-то туда поместили морпехов, и они сломались через десять минут, не выдержали тишины и уединения из-за внутренних противоречий, облеченных в слова. Однако Джеральд Херд принял дозу ЛСД и продержался в камере три часа. Лично я не вижу ничего удручающего в тишине, для меня слишком тихо не бывает. Тишина — это средство устрашения буйных говорунов…
В.: Ваш интерес к цивилизации майя как-то связан с расширением сознания, которое вы пытаетесь привить своему читателю?
ДИКТАТ
О.: Древние майя обладали одним из самых точных когда-либо существовавших герметических календарей, который позволял контролировать мысли и чувства населения. Изучение этой образцовой системы проливает свет на современные методы диктата. Знание календаря было прерогативой жреческой касты, сохранявшей за собой власть при минимуме полицейской и военной силы.
Жрецы начинали с очень точного календаря, делившего год на триста шестьдесят пять дней: восемнадцать месяцев по двадцать дней. В конце цикла имелся последний пятидневный период — дни Хааб, — считавшийся несчастливым, да так оно и оказалось. Точный календарь помогал жрецам удерживать власть: майя полностью зависели от урожая маиса и пользовались подсечно-огневым земледелием. Кустарник выкорчевывали, а потом поджигали. Освободившуюся территорию засаживали маисом при помощи специальных палок. У майя не было ни плуга, ни упряжной скотины. Впрочем, плуг на их земле совершенно бесполезен: верхний слой почвы в тех местах тонок, в шести дюймах под поверхностью залегает известняковый слой, поэтому подсечно-огневое земледелие используется до сих пор и требует безошибочного расчета времени: нужно успеть до сезона дождей. Ошибка в расчетах на несколько суток стоит годового урожая.
В дополнение к годичному календарю, который регулировал сельскохозяйственную деятельность, имелся сакральный альманах — в двести шестьдесят дней. Этот церемониальный календарь управлял тринадцатью празднествами по двадцать дней каждое. В течение года он обращался подобно колесу: праздники каждый год случались в разные дни, но всегда в точной последовательности. Они включали в себя религиозные обряды, музыку, пиры, иногда — человеческие жертвы. Одно это позволяло предсказывать будущее или реконструировать прошлое с невероятной точностью, поскольку жрецы могли определить, каким воздействиям в тот или иной день подвергалось население, изолированное непроходимыми горами и джунглями от внешнего мира и от завоевателей, которые вторглись в Мезоамерику.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: