Сирил Коллар - Дикие ночи

Я предлагаю Марианне поужинать как-нибудь вечером втроем, чтобы объясниться, раскрепоститься… Марианна отвечает, что несколько дней назад за Сэми приходил парень, который ей очень не нравится.

— Правда, он не педик.

— Его зовут Пьер, у него «харлей», и он шляется с бандой бритоголовых дебилов?

— Да.

— Значит, Сэми не сказал тебе, что интересуется алхимией!

Наступает вечер, и я выхожу из дому с видеокамерой. Я ищу дома, на которых размещена неоновая реклама. Я снимаю здания, стоящие на кольцевом бульваре, гигантские неоновые буквы гаснут, я вхожу, поднимаюсь на последний этаж, выбираюсь на крышу и снимаю город, опускающийся в ночь. Я склоняюсь над пустотой и снимаю бездну.

Потом, когда наступает мой час, я спускаюсь с вершины и опускаюсь в пучину, в подземные глубины, во вместилище порока.

Иногда мне даже не нужно выходить из дому, безумные ночи сами приходят ко мне. Я один с виски, сигаретами и кокаином; один со своим телом, своей одеждой, своими испражнениями. Я проделываю сам с собой то, чем раньше занимались со мной мои партнеры по подземельям города: веревка, кожа, сталь.

Я решаю снимать все: увидеть рассвет, туманный час, час смерти. Через окно я снимаю стену напротив, грязную, темную, заплесневелую штукатурку, которая местами треснула, обнажив кирпичи. Мало кто из художников рисовал рассвет. Я вспоминаю Жерико и Караваджо.

Наступает день, серый и жесткий, очень быстро становящийся шумным: мусоровозы, поставки в универсамы. Никто не видит меня — раздавленного, грязного. Я жалею только о том, что эффект кокаина не вечен, что я не могу добиться максимального действия этого наркотика, всеобъемлющего, постоянного, бесстыдного.

Я нахожу Марианну и Сэми в ресторанчике на бульваре Бельвиль. Погода хорошая, и мы садимся за столик на улице, стараясь, естественно, сделать вид, что все легко и просто. Я не собираюсь говорить с Сэми о наших отношениях. Я разглядываю бело-зеленую неоновую зебру — вывеску бывшего кинотеатра, превращенного в концертный зал.

Мы идем по центральному газону бульвара. Африканские художники выставляют здесь свою живопись на ткани. Один даже смастерил съедобную картину: разрезал тунца, отлакировал голову, хребет расположил в большом деревянном ящике, поставленном на попа. Мясо тунца нарезано на кусочки, готовые для поджаривания на газовой плитке.

Мы расстаемся, и падение продолжается.

Вместе с летом приходит и некоторое успокоение, больше всего похожее на капитуляцию. Я говорю «да» всему просто потому, что сама мысль сказать «нет» приближает смерть. Я стараюсь жить как можно проще — никаких конфликтов.

Три-четыре ночи в неделю я провожу с Лорой, у себя или у нее. Она кажется счастливой и ведет себя так, как если бы все это могло длиться вечно. Она показывает мне первые страницы сценария, который начала писать, спрашивает мое мнение.

Я был главным оператором, и сам не заметил, как стал режиссером клипов, почти против своей воли. По идее это прогресс в карьере, но теперь мной командуют даже мелкие боссы шоу-бизнеса, которых я презираю.

Один производитель дисков просит меня встретиться с Мими, певцом распавшейся панк-группы. Он хочет записать альбом, и мы вместе работаем над сценарием клипа для одной из его песен.

На меня легко надавить, я очень податлив, просто как губка. Обтягивающие джинсы, сапоги, широкий ремень, шевелюра светловолосого ангела и рожа негодяя — Мими хорошо понимает, что ему будет нетрудно соблазнить меня. Я позволяю ему втянуть себя в игру. Он принимает героин — я хожу вместе с ним к дилерам-арабам на улицу Оберкампф и авеню Пармантье. Я нюхаю вместе с ним, даю ему деньги на наркотик, случается, он надувает меня, подсовывая невинные препараты и приберегая героин для себя; я молчу.

Мы снимаем клип в Гран Мулен де Пантен. Курить запрещено из-за пыли, Лора работает ассистенткой, а Эльза, подружка Мими, исполняет главную роль. Мы, конечно, очень рискуем, но опасаться нужно, скорее, взрыва наших ревнивых мозгов. Съемки заканчиваются на третий день к ночи; все выдохлись, вымотались; десятилетние мальчишки, составляющие бесплатную массовку, безнадежно канючат, выпрашивая круассаны с горячим шоколадом. Наконец расстаемся, и я тесно прижимаюсь в своей постели к Лоре, ища защиты от занимающейся зари.

ФР 3 участвует в финансировании клипа: его монтируют в Лилле, в филиале «Северная Пикардия». В гостинице «Карлтон» всего один свободный номер, и я вынужден спать в одной постели с Мими; мне кажется, он ждет, чтобы я приласкал его, протянул руку, но я слишком устал.

Мы возвращаемся в Париж с законченным роликом клипа. Я довольно часто встречаюсь с Мими, Лора и Эльза подолгу разговаривают по телефону. Лора сообщает, что я люблю мальчиков; Эльза впадает в панику, она боится, что я украду у нее Мими. Она сообщает Лоре:

— Если я узнаю, что между ними что-нибудь произошло, то через минуту соберу чемодан!

Я заезжаю за Мими в его безукоризненно убранную черно-красную студию. Эльзы нет. Мы идем за порошком на улицу Артюр-Грусье и нюхаем прямо в машине. Потом тащимся к площади Республики по жаркому и влажному Парижу. Мы входим в «Жибус», какая-то рок-группа, заранее обреченная на провал, раздирает задымленный воздух своими воплями. Мы выходим на улицу и бредем под небом, затянутым тучами. Поднимаемся в мою квартиру, готовим себе по полоске наркотика, и я ставлю платиновый диск Джеггера. Мими подпевает, мы растягиваемся на черно-белом ковре, он кладет голову мне на бедро, так что я могу ласкать лицо и губы. Но в моем воображении всплывают кадры фильма «Джим Шелтер»: 7 декабря 1969 года, благотворительный концерт в Альтамон Спидуэй; группу «Джеферсон Эйрплан» прогоняют свистом со сцены, потом впервые появляется «Роллинг Стоунз», а публика не реагирует на обаяние Микка Джеггера; Мередит Хантер направляется к сцене, подняв пистолет и собираясь выстрелить в певца…

Я смотрю на Мими и говорю ему:

— Возвращайся домой, Эльза ждет тебя, потом будет слишком поздно. — Он тяжело поднимается и исчезает в темном коридоре.

На следующий день мне звонит Лора. Эльза сказала ей, что Мими провел со мной часть ночи, и она уверена, что между нами что-то произошло. Я отвечаю, что мог бы вчера заняться любовью с Мими, но не сделал этого и отправил его домой, к Эльзе, но Лора отказывается верить:

— Я хотела спасти тебя от того зла, в котором ты живешь, но ты слишком развращен, ты порочен и таким останешься на всю жизнь. Ты берешь людей, когда сам этого хочешь, а потом выбрасываешь, нельзя быть любимым, если живешь подобным образом! Ты проиграл свою жизнь, ну так и оставайся один со своими грязными, мерзкими делишками, со своими отвратительными типами, которые будут трахать тебя, а ты их — время от времени. Даже испытывая это дикое желание — трахаться с мужиками, — ты можешь преодолеть его, если захочешь. Я решила сделать следующее: я заставлю себя перестать хотеть тебя. Я добьюсь этого, может быть, это будет тяжело, займет много времени, но я так больше жить не буду… Я надеюсь, ты еще будешь жив и увидишь, как я изменилась!