Дон Уинслоу - Особо опасны

— А вот где эти наркотики употребляют? — продолжал Бен. — На севере, в районе мозга, морали цивилизации, в районе человеческого суперэго.

— Вот именно, — откликнулся Чон. — Именно поэтому нам и нужны наркотики.

Бен надолго завиииииис, обдумывая эту фразу.

— Ты хочешь сказать, — наконец заговорил он, — что если мы все будем без конца трахаться и срать, то наркоманы у нас мигом выведутся?

— Угу. А еще никаких войн не будет, — добавил Чон.

— И мы оба останемся без работы.

— Верно, — кивнул Чон.

Друзья рассмеялись и еще долго не могли успокоиться.

Стэн и Диана никогда не интересовались у сына, как же ему удалось так разбогатеть. Этот аспект его жизни они почему-то не анализировали. И не задавались вопросом, как парень двадцати пяти лет мог позволить себе квартиру в Тейбл-Роке стоимостью в четыре миллиона долларов.

Они гордились своим сыном.

Не из-за денег, конечно. А из-за того, какой он сознательный.

Социально сознательный.

И бессознательный.

Они гордились, что их сын — активист, работающий в странах третьего мира.

Этим фактом и объяснялась пропажа Бена.

Чон точно не знал, где именно сейчас Бен, и учитывая отрезанные головы, гуляющие по всему интернету, его это немного беспокоило. Чон знал, что его друг всегда гораздо больше переживает за других людей, чем за самого себя.

Таких, как Бен, называют совестью нации. Он продвинутый и очень отзывчивый человек, и Чону это всегда нравилось. Вот только есть одно «но»: Бен регулярно пропадает на несколько месяцев, отправляясь спасать кого-нибудь от чего-нибудь. Он уже строил колодцы в Судане, предотвращая эпидемию холеры, возил сетки от комаров в Замбию, дабы спасти детишек от малярии, в составе группы международных наблюдателей ездил в Мьян-мьян-мьян-мар, чтобы не позволить армии разделаться с каренцами.

Бен с радостью делился своим богатством.

Называйте это как хотите — «фондом Бена», «институтом гидропоники», «курьерской службой доставки травки», «зеленой зеленью», неважно.

Чон пытался убедить друга, чтобы тот передоверил все зарубежные дела своим управляющим, но Бен никогда не чурался грязной работы. Одних только денег недостаточно, говорил он. Нужно вкладывать в дело сердце, душу и все свои силы. Умные люди всегда говорили: «Работай засучив рукава», и Бен строго придерживался этого правила. В результате каждые пару месяцев он объявлялся дома с дизентерией, малярией, а зачастую и с разбитым горем сердцем от увиденных ужасов третьего мира (об этом Чон и сам знал не понаслышке). Чон и О вели друга к лучшим специалистам в Исследовательском институте Скриппса, которые приводили его в порядок. Впрочем, вскоре Бен исчезал вновь, отправляясь спасать очередных детишек с крошечными ручками, бездонными глазами и распухшими от голода животиками.

Чон сообщил другу по имейлу, что, похоже, у них начались проблемы. Он присоединил к письму видеоролик — не для того, чтобы испугать или огорчить Бена (он ни за что на свете не огорчил бы Бена), но чтобы дать ему понять — теперь заварушка намечается здесь, в его родном городе.

Где людей превращают в дозаторы для конфеток «Пез». [21] «Пез» — марка жевательных драже, которые продаются в дозаторах с наконечниками-головами. Нажимая на игрушечную голову какого-нибудь сказочного существа, вы получаете одну конфетку.

Голова Бена плавала в эфире.

В эфире «Скайпа».

Камера сфокусирована на его лице, фон размазан.

Растрепанные каштановые волосы.

Карие глаза.

Губы Бена шевелились, не совпадая со словами — звук его голоса доносился с секундной задержкой:

— Я еду домой.

О была счастлива.

Бен возвращается!

Бен, ее вторая вторая половина. Эти двое — Бен и Чон — много для нее значат. Собственно, они единственные, кто вообще для нее что-то значат.

Бен — теплое дерево, Чон — ледяной металл.

Бен — заботливый, Чон — безразличный.

Бен занимается любовью, Чон — трахается.

И она любит их обоих.

Что же делать, что же делать?

Проснувшись утром (ну ладно, днем), О выглянула в окно и увидела, как от их дома отъезжает «БМВ», за рулем которого сидит высокая женщина с короткими седыми волосами.

— Кто это был? — спросила О у матери, рыская по кухне в поисках «какао-подушечек», которые Паку наверняка выбросила в помойку. (О постоянно выкрадывала список покупок, который ее мать давала их служанке Марии, и дописывала в него «какао-подушечки», хлопья «Лаки чармс», кексы «Хозяюшка», согревающую интимную смазку и сэндвичи с колбасой от «Джимми Дина». Каждый раз, инспектируя кладовку, Паку выкидывала все покупки дочери, за исключением смазки, которую О изымала из сумок Марии, как только та возвращалась из магазина.)

— Это Элеанор, мой инструктор по персональному росту, — объяснила Паку. — Она просто чудо!

— Твой кто?

— Инструктор по личностному росту, — повторила Паку.

Ну, это уж чересчур хорошо, подумала О. Даже не верится. Ее мамины слова крайне обрадовали.

— И что же этот инструктор будет делать, а, мам? — спросила О, поеживаясь от предвкушения.

Разумеется, Паку выбросила все подушечки, так что О пришлось удовлетвориться пшеничными хлопьями в сахарной пудре. Она заглянула в холодильник в поисках нормального молока, а не той однопроцентной дряни, что ее мама закупала, когда не пребывала, как сейчас, в стадии «молоко — это белая смерть». В конце концов О насыпала пшеницу в миску и в отместку Паку стала есть ее руками, загребая хлопья горстями.

— Элеанор считает, что я тоже должна стать инструктором по личностному росту, — ответила Паку, водружая в высокую узкую вазу цветы. — И она поможет реализовать мой потенциал в этом деле.

Представив себе потенциальную реализацию такого потенциала, О чуть не упала со стула.

— Значит, твой инструктор по личностному росту будет инструктировать тебя, как быть инструктором по личностному росту? — уточнила О.

Чтобы потом ты сама могла инструктировать других людей, как быть инструкторами по личностному росту. О с трудом усидела на месте — ей не терпелось рассказать об этом паровозике идиотизма Бену (Бен возвращается!) и Чону.

Паку проигнорировала вопрос.

— Она чудесный человек, — заявила она.

— А как же твоя косметическая пирамида?

— Это слишком несерьезно, — ответила Паку и, поправив цветы, довольно улыбнулась. Вдруг ее озарило: — Дорогая! Да ведь и ты можешь стать инструктором тоже! И тогда из нас получится прекрасная команда! Мать-инструктор и дочь-инструктор, представляешь!

— Тогда тебе придется признать, что у тебя есть дочь старше десяти лет, — заметила О и запихнула в рот горсть хлопьев.