Джон Ронсон - Безумный спецназ

Вот почему в тот же день Кристофер попросил заехать Дэнни Эпштейна, который работал музыкальным администратором «Улицы Сезам» с момента самого первого выпуска программы в июле 1969 года, так как в обязанности Дэнни будет входить сбор отчислений с военных, если удастся доказать, что те нарушили закон об авторских правах.

Где-то с час Дэнни и Кристофер пытались вычислить, сколько именно денег причитается Кристоферу, если — как он предполагал — его песенки в зацикленном режиме крутились внутри контейнера на протяжении, скажем, трех суток.

— Получается не менее четырнадцати тысяч раз за семьдесят два часа, — наконец сказал Кристофер. — Если бы это было на радио, я получал бы по три-четыре цента за каждую трансляцию, так?

— Прямо машинка для печатания денег, — пришел Дэнни к выводу.

— Вот и я так считаю, — сказал Кристофер. — Мы могли бы помогать нашей стране и заодно отхватить неплохой куш.

— Впрочем, я не думаю, что удастся договориться по такому тарифу, — заметил Дэнни. — Если бы я, скажем, вел переговоры через ASCAP, [6] Американское общество по охране авторских прав композиторов, писателей или издателей. мы бы скорее всего попали в категорию музыкальных заставок.

— И это очень уместный термин, раз уж имеются свидетельства, что моей музыкой заключенных заставляют что-то такое делать, — сказал Кристофер.

Мы все расхохотались.

Тем не менее в воздухе витала какая-то неловкость; тон беседы то и дело перескакивал с иронии на искреннее желание заработать.

— И это только в одном допросном помещении, — вспомнил Дэнни. — А если их там целая дюжина? Тут уже серьезными суммами попахивает. Кстати, а кто у них заказчик?

— Хороший вопрос, — сказал Кристофер. — Наверное, правительство. Как ты думаешь, это мне на руку или нет?

— А может, установим отдельный тариф для МОССАДа? — предложил Дэнни.

Мы рассмеялись.

— Как бы то ни было, я считаю, что мы просто обязаны требовать свои отчисления, — сказал Кристофер. — Если бы я сочинял песни специально для армии, они бы ведь платили проценты с каждого исполнения?

— Нет, — возразил Дэнни. — Ты бы просто работал на них по договору найма.

— Да? Ну в таком случае они могут на меня не рассчитывать, — заявил Кристофер.

— Это еще как посмотреть, — сказал Дэнни. — Раз ты гражданин Америки, то обязан работать на армию, если она того пожелает.

— Тогда могли бы и спросить… Может, я бы в добровольцы записался, — буркнул Кристофер.

Сейчас он выглядел много серьезнее. Дэнни снял очки и потер переносицу.

— А тебе не кажется, — наконец сказал он, — что в период кризиса несколько неэтично выклянчивать деньги за использование твоей музыки?

И они на пару зашлись безудержным хохотом.

Поздней осенью 2003 года, после обмена многочисленными факсами и электронными письмами, а также после того как мои анкеты прошли придирчивую проверку в американском посольстве, госдепе и Пентагоне, Управление психологических операций наконец согласилось показать мне свою коллекцию компакт-дисков.

Адам Пьоре, журналист «Ньюсуика», говорил, что музыкальный репертуар для обработки военнопленных составлялся как раз в штаб-квартире ПСИОП. Сама коллекция размещается в невысоком кирпичном здании на территории базы Форт-Брэгг, в пятистах ярдах от того места, где — если верить слухам — находилась Козлаборатория. Я то и дело бросал взгляды за окно в надежде увидеть хромающих или ошалелых коз, однако безуспешно.

Военные психологи начали с того, что познакомили меня со своими записями звуковых эффектов.

— По сути дела, — объяснял сержант, бывший моим гидом на начальном этапе экскурсии, — здесь речь идет о создании у противника иллюзии, что они слышат нечто, чего нет на самом деле.

Один из компакт-дисков со звуковыми эффектами имел наклейку с надписью «Взвинченный женский голос: „Мой муж тебя никогда не любил!“».

— Мы скупили на корню всю выпущенную партию, — сообщил сержант.

Мы рассмеялись.

«Галопирующие лошади», гласила другая наклейка. Мы вновь рассмеялись и согласились, что лет триста назад это сработало бы, но никак не сегодня.

Затем он дал мне прослушать нечто более подходящее: «Танки».

Радиостудию заполнили танковый гул и лязг. Возникало впечатление, что они надвигаются на тебя со всех сторон одновременно. Сержант пояснил, что иногда динамики размещают, скажем, с восточного склона холма, где они работают на полную мощность, в то время как настоящие танки, переведя двигатели в малошумящий режим, скрытно заходят на противника с запада.

После этого он поставил мне компакт-диски с арабской музыкой («Наши аналитики и специалисты знают, что именно у них популярно и может быть уместно в контексте культуры, поэтому мы приобретаем такую музыку, чтобы обращаться к населению»), а затем и коллекцию записей Аврил Лавин и Норы Джонс.

— А каким образом Аврил Лавин может использоваться на территории враждебного государства? — поинтересовался я.

Несколько секунд молчания.

— В ряде регионов мира западная музыка популярна, — наконец сказал он. — Мы стараемся идти в ногу со временем.

— А кто составляет этот репертуар? — далее спросил я.

— Наши аналитики, в сотрудничестве с нашими специалистами.

— И для каких стран?

— Я не могу обсуждать эту тему, — ответил он.

Моя экскурсия у военных психологов была умело срежиссированной постановкой. Такой же тур мог быть предложен конгрессмену или заезжему высокопоставленному чиновнику. Здешние офицеры отлично знают, что написать в буклете, как подготовить сувенирный компакт-диск, какой кнопочкой включается динамик, какую сделать фотографию на память и что именно показывать экскурсантам.

Вот они и показали мне свои радио- и телестудии, видеоархив, чьи полки забиты дисками и кассетами с ярлыками типа «База Гуантанамо» и так далее. Я заметил на стене плакат, напомнивший мне об официальных функциях военно-психологического подразделения: «Капитуляционные формулировки. Контроль толпы. Тактическая маскировка. Беспокоящие действия. Нетрадиционные средства. Меры безопасности на иностранной территории».

Мне показали станки для печатания листовок, а также доставочные канистры. При сбрасывании с самолетов они раскрываются в воздухе, рассеивая десятки тысяч страниц по вражеской территории.

Американцы всегда опережали иракцев по части умелой пропаганды. Например, в самом начале войны в Персидском заливе иракские военные психологи еще пытались сбрасывать на американских солдат свои листовки в надежде нанести сокрушительный удар по моральному духу интервентов. Так в этих листовках было написано вот что: «Ваши жены сейчас занимаются сексом с Бартом Симпсоном и Бертом Рейнольдсом».