Оззи Осборн - Я — Оззи

Сказка!

Но когда я втягиваю первую дорожку, слышу что-то странное.

А это случайно не…

Не-е-ет…

Черт возьми, звучит как…

Вдруг Билл с обезумевшим лицом забегает обратно в дом. В этот момент слышен звук хлопнувшей двери на другом конце дома и топот, будто трое парней катятся кубарем по лестнице. Наконец, в комнату влетают заспанные Тони, Гизер и один из техников, американец по имени Фрэнк. Они уже частично одеты, за исключением Фрэнка, который красуется в одних трусах.

Мы смотрим друг на друга и кричим в один голос: «Сирены!»

Вой стоял такой, будто у нас во дворе собралась вся полиция Лос-Анжелеса. Нас повяжут! Блядь! Блядь! Блядь!

— Прячьте кокс! Прячьте кокс! — верещу я.

Фрэнк бросается к столику, сгребает ампулы с кокаином, но потом просто мечется вокруг, волосы стоят дыбом, сигарета в зубах, трусы въелись в задницу.

И тут я припоминаю еще кое о чем.

— Прячьте травку! Прячьте травку!

Фрэнк снова подскакивает к столику, хватает миску с травкой, но при этом роняет ампулы с коксом. Ползает на четвереньках и пробует все собрать. Я же не могу пошевелиться. И без сирен сердце херачило в три раза быстрее обычного. А сейчас колотилось, будто хотело разорвать мне грудь.

Б-б-бум! Б-б-бум! Б-б-бум!

Прежде чем я пришел в себя, Билл, Гизер и Тони уже удрали. Значит, остался только я, Фрэнк и столько кокса, что вся боливийская армия могла бы с ним пройти маршем до Луны и обратно.

— Фрэнк! Фрэнк! — кричу я. — Сюда! В унитаз! Быстрей! Фрэнку каким-то образом удалось добраться с наркотой до сортира, который как раз находился в прихожей, рядом с главным входом в дом. Мы заскочили туда и закрыли за собой дверь. Сирены воют так, что можно, на хрен, оглохнуть. Полицейские машины с визгом тормозов останавливаются у дома. Слышны переговоры по рации. А потом стук в дверь.

БАМ! БАМ! БАМ!

— Откройте! — кричит полицейский — Быстро, открыть двери!

Я и Фрэнк сидим на коленях. В приступе паники, мы сперва попробовали опустошить миску, а потом избавиться от кокаина. Высыпали травку в умывальник, а остаток — в унитаз. Хрена с два! Умывальник и унитаз не справились с нагрузкой, начали наполняться комками и коричневатой водой. Мы хотели протолкнуть травку дальше по колену с помощью ерша для унитаза, но все напрасно. Трубы были забиты.

А мы должны были избавиться еще и от кокаина.

— Выхода нет — говорю я Фрэнку. — Втягиваем весь этот кокс.

— Ты что, охренел? — он отвечает. — Хочешь склеить ласты?

— Ты был когда-нибудь в тюрьме, Фрэнк? А я был и возвращаться туда не собираюсь.

И начинаю открывать ампулы, высыпать содержимое на пол. Падаю на четвереньки, подношу нос к кафельным плиткам и втягиваю порошок, сколько влезет.

БАМ! БАМ! БАМ!

— Откройте! Мы знаем, что вы там!

Фрэнк смотрит на меня как на придурка.

У меня красное лицо, ноги немеют, взгляд блуждающий.

— В любую секунду мусора выломают дверь и нам крышка.

— Ё-мое, чувак — Франк садится возле меня на четвереньки — Просто не верю, что я это сделаю.

Мы потянули, наверное, по шесть или семь граммов каждый, как вдруг я услышал за дверью какой-то топот.

— Цыц! — говорю. — Слушай!

И снова: топ-топ-топ. Что-то похожее на шаги. Слышу, как открываются входные двери. Какая-та женщина говорит по-испански. Служанка! Служанка впустила копов в дом. Блядь! Я разбиваю очередную ампулу и прикладываю нос к полу. И тут раздаётся мужской голос:

— Добрый день, мэм! Похоже, кто-то в доме нажал тревожную кнопку.

Я замер посреди дорожки.

Тревожная кнопка?

Служанка что-то объясняет по-испански, полицейский отвечает, потом слышны шаги двух человек в прихожей, а мужской голос становится разборчивым. «Мусор а»в доме!

— Обычно ее устанавливают возле термостата системы кондиционирования — говорит коп. — О, вот и она! Здесь, на стене. Если вы нажмете эту кнопку, мы услышим сигнал тревоги в участке Бел Эр и высылаем нескольких офицеров, чтобы убедится, все ли в порядке. Наверняка, кто-то нечаянно нажал кнопку, когда крутил термостат. Вы даже не догадываетесь, как часто это случается. Вы позволите мне переустановить систему. Вот, теперь в порядке. Ну, мы пошли. Будут проблемы — звоните, вот наш номер телефона. Так же можно нажать кнопку. Дежурный офицер на смене круглосуточно.

— Грасиас — благодарит служанка.

Входные двери закрываются, служанка направляется на кухню. Наконец-то я могу выпустить воздух из легких. Слава яйцам, пронесло! Смотрю на Фрэнка. На его лице белый порошок смешан с соплями, из левой ноздри течет кровь.

— Так что?…

— Вот именно — я киваю головой. — Кто-то должен показать Биллу, как пользоваться этой херовиной.

Постоянный страх оказаться в тюрьме был не единственным минусом самоистязания кокаином. Дошло до того, что я нес абсолютный кокаиновый бред. Пятнадцать часов без перерыва втирал парням, что люблю их больше всего на свете. Случались и такие ночки, когда мы сидели с Тони, который обычно сторонился разговоров, обнимались и говорили: — Нет, ну, старичок, в натуре, я люблю тебя. В натуре, люблю.

Потом, я ложился спать, дожидался, пока сердце перестанет биться с частотой восемь ударов в секунду и тогда на меня нападали отходняки. Меня ломало так, что я начинал молиться: «Боже, дай мне уснуть! Обещаю, что никогда не притронусь к кокаину!»

А потом просыпался, челюсть болела от ночного бреда. И готовил для себя очередную дорожку.

Это удивительно, как быстро мы подсели на кокаин. Дошло до того, что ничего без него не могли сделать. А потом — уже и с ним ничего не получалось. Когда понял, что травки недостаточно, чтобы успокоиться после кокса, я начал принимать валиум, а потом перешел на героин. Но, слава Богу, герыч мне не понравился. Гизер тоже пробовал. И считал, что это офигенно, но при этом не терял головы. Он не хотел стать зависимым. Фрэнк, наш техник, не был таким везунчиком, героин погубил его. Много лет о нем ни слуху, ни духу и скажу вам правду, я бы удивился, если бы он выкарабкался. Хотелось бы верить, правда, но когда ты подсел на героин, обычно это означает только одно — КОНЕЦ.

Во время работы над «Vol.4» у каждого из нас были моменты полной отключки и мы не могли нормально функционировать. С Биллом это случилось, когда мы записывали «Under The Sun». К тому времени, когда Билл смог нормально сыграть свою партию ударных, мы уже называли песню «Everywhere Under the Fucking Sun» [42] «Повсюду под этим долбаным Солнцем». . Потом бедняга подхватил гепатит и чуть не загнулся. В то же время у Гизера были проблемы с почками и он попал в больницу. Даже у Тони сели батарейки. Сразу после записи альбома у нас было запланировано выступление в «Hollywood Bowl». А Тони уже несколько дней сидел на коксе, впрочем, как и все остальные, с той разницей, что он действительно перегнул палку. Знаете ли, кокс искажает восприятие действительности. Вы начинаете видеть то, чего нет на самом деле. Ну и Тони слег. Под конец выступления сошел со сцены и упал.