Оззи Осборн - Я — Оззи

— Оззи — кричат репортеры — а это правда, что…?

Наконец, пресс-конференция закончена, потрясённый, я возвращаюсь в отель. Падаю на кровать, включаю телевизор, а там Дон Арден как раз делится впечатлениями обо мне:

— Откровенно говоря, я очень сомневаюсь, чтобы мистер Осборн понимал смысл этого текста (если он вообще был), потому что его знания в области английского языка минимальны.

Наверное, он решил поддержать меня таким образом.

Пресс-конференция была ужасной и дала почувствовать, что меня ожидало в будущем. В Америке я стал врагом государства номер один. Однажды утром в Нью-Йорке, открываю газету, а там, на фотографии увидел себя, с нацеленным в голову пистолетом. Это был чистой воды фотомонтаж, потому что я не припоминаю, чтобы позировал для подобного снимка. Во всяком случае, меня они конкретно разозлили. И потом, где бы я ни был, мне начали угрожать расправой. Фараоны пользовались этим и пытались отменить мои концерты. Однажды в Техасе, местный шериф позвонил нашему концертному администратору и сказал:

— Кто-то украл из карьера динамит, и мы получили анонимное письмо с предупреждением, что взрывчатка будет использован для покушения на Оззи.

Больше всего я переживал за детей. Приказал нянькам, чтобы они ни в коем случае ни с кем не общались на улице. Шел 1986 год, всего лишь пять лет назад Джон Леннон подписал экземпляр «Double Fantasy» поклоннику, который его потом застрелил. А я хорошо знал, что самыми большими психами являются как раз фаны. Один из них повсюду таскался за мной с бивнем мамонта, возраст которого — пять миллионов лет. Другой прислал мне видеокассету, а там его дом; моё имя красовалось повсюду на каждой вещи, внутри и снаружи. Потом он прислал ещё одну кассету, где на видео девочка танцует в резиновых сапогах под песню «Fairies Wear Boots».

Этот тип был ненормальным. Он построил склеп, в котором мы должны были вместе с ним провести вечность. По правде сказать, у меня есть идеи, бля, поинтереснее насчет вечности. Дошло до того, что полиции приходилось закрывать его в обезьяннике всякий раз, когда я выступал с концертом вблизи его места жительства. А если я подписывал пластинки в ближайшем музыкальном магазине, мне советовали носить бронежилет, так, на всякий случай.

Через некоторое время всё это безумие меня стало порядком бесить. Помню, как-то лечу со своим ассистентом Тони из Токио в Лос-Анжелес. Рейс задержали на шесть часов и перед посадкой пассажирам раздавали талоны на халявную выпивку. Понятное дело, все наклюкались, но одна американская чувиха не давала мне проходу. Сидела за мной, каждые две секунды стукала меня по затылку и говорила:

— А я вас знаю.

Тони без устали повторял:

— Успокойтесь, мадам, прошу нам не мешать.

Но она и слышать не хотела. В конце концов, встаёт, подходит ко мне и хочет сделать фотку. Я разрешаю ей. А она:

— Вспомнила! Вы — Оззи Борн!

Тут я не выдерживаю. Ору на нее:

— Иди на хер!

Приходит стюардесса и предупреждает, чтобы я не оскорблял других пассажиров.

— В таком случае, скажите ей, пусть она ко мне не приближается! — отвечаю.

Но эта баба никак не уймётся, лезет ко мне все время.

Думаю: «Ну, всё, так больше продолжаться не может».

Я тогда носил с собой вещицу под названием «роковые пилюли». Это, в общем, хлоралгидрат, расфасованный в маленькие желеобразные капсулы. Достаточно проколоть её оболочку и выдавить содержимое в чей-нибудь дринк. Если услышите, что кому-то «подсунули Микки» [77] Mickey — предположительно, от имени Майкла «Mickey» Финна, хозяина бара в Чикаго, который на рубеже XIX–XX веков, подсыпал в спиртное клиентам наркотики, а потом, в служебном помещении, их грабил. Отсюда выражение — «подать блюдо Микки Финна», или, короче — «подать Микки». , это значит, что он получил «роковую пилюльку». Итак, я дождался, пока она встанет со своего места и пойдет отлить. Тогда оборачиваюсь и выдавливаю «роковую пилюлю» в её бокал с вином.

Когда телка вернулась, я говорю Тони:

— Смотри назад и говори, что происходит.

Он комментирует:

— Фекундочку, фичас пока нифего, но она немного наклоняется вперед. Как-то ее развезло. Вот сейчас, вот-вот.

Слышу толчок в спинку сиденья.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Лежит лицом в подносе. Крепко спит.

— Класс.

— Да. Жаль, не убрала фуп с поднофа. Бедняжка. Вся ифпачкается.

Но больше всего меня добивали эти уродцы Иисусовы. Когда в судах слушалось дело «Suicide Solution», они таскались за мною повсюду. Пикетировали мои концерты, носили транспаранты с лозунгами типа: «Антихрист среди нас». И постоянно скандировали: «Отвернись от сатаны! Повернись к Богу!».

Один раз я изготовил свой собственный транспарант с лозунгом: «Доброго вам дня» и нарисовал смайлик. Присоединился к ним. Они даже не заметили меня. Когда выступление вот-вот должно было начаться, я опустил транспарант, сказал: «Пока, ребятушки!» и вернулся к себе в раздевалку.

Особенно мне запомнился эпизод с этими придурками в Тайлере, штат Техас. Угрозы расправиться со мной стали уже практически привычным делом и меня везде сопровождал телохранитель Чак, ветеран вьетнамской войны. После неё у Чака был такой бзик насчет узкоглазых, он не мог даже войти в китайский ресторан.

— Если увижу желтого, порежу его на ремни — предупреждал он.

Чак не смог сопровождать меня на концертах в Японии, для него это было бы слишком большим стрессом. Когда мы останавливались в отеле, ночами он ползал в кустах по-пластунски или качал пресс в коридоре. По-настоящему крутой парень.

Во всяком случае, мы отыграли концерт в Тайлере, пошли прогуляться и около семи утра вернулись в гостиницу. Ранее, я договорился о встрече с врачом в полдень в холле — побаливало горло — и пошел спать, вздремнул пару часов. А потом Чак постучал в дверь, и мы отправились на встречу с коновалом. Поскольку врача нигде не было видно, я сказал администраторше:

— Если вдруг объявится парень в белом халате, передайте ему, что я в кофе-баре.

Понятия не имел, что перед концертом местный проповедник-евангелист подготовил телерепортаж обо мне, в котором рассказывал, что я — дьявол, что сбиваю молодых американцев с пути истинного и что всех заберу с собой в пекло. Это значит, на меня охотилось полгорода, а я об этом ни сном, ни духом. Сижу себе в кофе-баре, Чак возле меня нервничает и что-то мычит про себя. Проходит полчаса. Доктора всё нет. Еще полчаса. По-прежнему не появился. В конце концов, ко мне подходит какой-то парень и говорит:

— Это ты, Оззи Осборн?

— Ну, я.

— Отвернись от сатаны! Повернись к Богу! Отвернись от сатаны! Повернись к Богу! Отвернись от сатаны! Повернись к Богу!

Передо мной стоит проповедник из телевизора. Оказалось, что в баре было полно его апостолов и, как только тот затянул свои безумные речевки, все к нему присоединились. Меня окружает человек сорок-пятьдесят этих извращенцев, у всех морды красные и каждый выплевывает из себя одни и те же слова.