Оззи Осборн - Я — Оззи

В каждом городе у меня были свои врачи — я называл их «концертными докторами» — и разводил их для достижения цели. Наркоману процесс добывания иногда доставляет больше впечатлений, нежели сама доза. Например, когда я открыл для себя викодин. Носил с собой старую бутылочку, с парой таблеток внутри и говорил: «Док, я принимаю такое лекарство, но оно уже заканчивается». Врач смотрит на дату, видит последние две таблетки на дне и выписывает мне еще пятьдесят. Благодаря этому, у меня перед каждым концертом было пятьдесят таблеток. Бывали моменты, когда я принимал по двадцать пять в день.

Скажу по секрету, в Америке знаменитость не должна лезть из кожи вон, чтобы доктор выписал всё, о чем его попросят. Один «концертный врач» приезжал ко мне на пикапе. В машине он держал ящик для инструмента, полочки которого были наполнены разными лекарствами, в том числе, сильнодействующими. Чего душа пожелает. В конце концов, Шарон раскусила этот фокус и вмешалась. Схватила его за шкирку и сказала:

— Не давай моему мужу никаких лекарств, ни при каких условиях, а не то загремишь за решетку!

Потихоньку я стал понимать, что алкоголь и наркотики начинают разрушать меня, я перестаю быть веселым и потешным, являю собой жалкое зрелище. Готов был пробежать километры, лишь бы выпить. Сделал бы всё ради этого. На кухне стоял набитый пивом холодильник; утро начинал, открывая первым делом бутылку «Короны». К двенадцати я уже был в грёбаном ауте. А когда сидел на викодине, то втягивал это дерьмо через нос. Как низко я пал можно увидеть в документальном фильме Пенелопы Сфирис «Закат западной цивилизации, ч.2». Зрители оборжались, когда я в семь утра пробовал поджарить себе яичницу, а накануне всю ночь глушил вино.

Когда человек глушит без удержу, жить становится тяжелее. Например, я начал постоянно срать в штаны. Вначале, всё обращал в шутку, но потом меня это перестало смешить. Однажды, иду по коридору какого-то английского отеля в свой номер и вдруг чувствую: дерьмо просится на выход. Я должен опростаться, причем, сделать это немедленно. Варианта два: нагадить на ковер или будут полные штаны. И поскольку мне надоело гадить в штаны, я сел на корточки, снял брюки и навалял кучу прямо под стеной.

Как раз в этот момент из лифта выходит консьерж, смотрит на меня и кричит:

— Твою мать, ты чё делаешь?!

Я не смог даже придумать, что сказать в оправдание. Показываю ему ключ от номера и говорю:

— Всё в порядке, я здесь живу.

— Уже, блядь, не живешь! — сказал он.

Многие алкоголики гадят в штаны. Вы только подумайте: в четырех литрах «Гиннесса» содержится столько гудрона, что хватит заасфальтировать 16 километров трассы М6. Когда вы просыпаетесь на следующий день, организм хочет выдавить из себя всю ту отраву, которой вы потчевали его всю ночь. Я пробовал с этим бороться и переключился с «Гиннесса» на «Хеннесси», но постоянно смешивал коньяк с апельсиновым соком и кока-колой и результат был прежним. Выпивал четыре бутылки в день плюс кокаин, таблетки, пиво. В начале, у меня было только легкое похмелье, но, с течением времени, бодун становился тяжелее, пока, в конце концов, я уже не мог с ним справиться.

Поэтому я вернулся в центр реабилитации. Мне просто было херово оттого, что я устал от постоянно херового состояния. Если после выпивки вы чувствуете себя лучше, это еще терпимо, но, если вам будет хуже, чем было, то зачем пить? А я чувствовал себя так, будто сейчас помру.

Я не осмелился вновь посмотреть в глаза Бетти Форд и поехал в клинику Хейзэлдэн в Сентер Сити, Миннесота. Была зима и страшный мороз. Меня бил озноб, я блевал и жалел себя.

В первый день терапевт сел перед нашей группой и сказал:

— Когда вечером разойдётесь по комнатам, пусть каждый напишет, сколько примерно потратил на алкоголь и наркотики с самого начала. Сделайте подсчеты и приходите ко мне завтра.

Ну, я вытаскиваю вечером калькулятор и начинаю подсчеты. Хотел дойти до какого-то большого числа и сильно преувеличивал в вопросе, сколько бокалов пива я выпивал ежедневно (предположим, двадцать пять) и сколько стоил один бокал. У меня получилась чересчур неприличная цифра. Что-то около миллиона фунтов. Потом я попробовал уснуть, но не получилось.

На следующий день показываю этому типу мои подсчеты.

— Ух-ты, интересно! — говорит он.

Я был удивлен, думал, что он скажет: «Успокойся, Оззи, спустись на землю, назови мне реальные цифры!». Через минуту терапевт прибавляет:

— Это только на выпивку?

— И на наркотики тоже — отвечаю я.

— Хм… И ты уверен, что это всё?

— Тут же миллион фунтов! Куда уж больше?

— Тебя когда-нибудь штрафовали за пьянство?

— Случалось.

— А случалось из-за твоего пьянства приходилось отменять концерт или тебя куда-нибудь из-за этого не хотели приглашать?

— Было дело.

— А ты платил адвокатам, чтобы тебя вытащили из переделок, в которые ты попал по-пьяни?

— Ну, было пару раз.

— А врачам?

— О, ещё как.

— А ты не считаешь, что пластинки продавались хуже из-за твоего пьянства?

— Возможно.

— Возможно?

— Ну, хорошо, точно.

— И последний вопрос: у тебя когда-нибудь отбирали недвижимость или прочее имущество в результате развода по причине твоего алкоголизма?

— Да, у меня забрали всё.

— Итак, Оззи, я тоже вечером подсчитал то, да сё и кое с кем проконсультировался. Хочешь знать, во сколько, по-моему, обошлись тебе твои дурные привычки?

— А почему нет. Валяй!

Он сказал. Меня чуть не вырвало.

Я проснулся со стоном.

«Мать моя женщина! — думаю я, когда зрение возвращается ко мне — видать нехило вчера оттопырился. Лежу на голом бетонном полу в квадратном помещении. На окне — решетка, в углу — ведро, стены испачканы дерьмом. На секунду подумал, что я в общественном туалете. Но нет: решетка на окне говорит сама за себя.

Всё! Надо реально завязывать, чтобы никогда больше не просыпаться в тюремной камере.

Притрагиваюсь к лицу. Ай! Блин, как больно!

Почему-то на мне одета только старая вонючая футболка — я часто в таких спал — и черные блестящие брюки от смокинга. «Уж лучше так — думаю — чем просыпаться в платье Шарон».

Прикидываю, сколько сейчас времени. Семь утра? Девять? Десять? Мои часы исчезли, равно как и мой кошелек. Фараоны, должно быть, запаковали мои вещи в пакет, прежде чем меня закрыть. В кармане остался только помятый счет из «Династии» — моего любимого китайского ресторана. Я представил себя в этом заведении — красный свет как в преисподней — а в нём вижу себя, сидящего за столиком в одной из обитой кожей кабинок, спорю с Шарон, измельчаю таблетки в порошок в этой, ну как её, в ступе. Чем же я так догнался прошлой ночью? Коксом? Снотворным? Амфетамином? Зная себя, наверно всем сразу и чем-то еще.