Владимир Козлов - Домой

– Заканчивай, сейчас будет совещание. И ты, Леша, тоже пошли.

Я прошел за ним в гостиную «в византийском стиле»: позолоченные стулья, позолоченная люстра, позолота на камине, красные ковровые дорожки, красный потолок, уродливый громоздкий шифоньер из красного дерева.

Антон уже сидел у стола, держал распечатанные на принтере фотографии. С первого этажа по лестнице поднимался Пинский. За ним шел охранник, следом – Санчес. Пинский сел в широкое кресло, мы все втиснулись на диван у низкого столика.

– Короче, докладывайте, что мы имеем, – сказал Пинский.

– Все идет по плану. – Серега сделал паузу. Пинский кивнул. Вряд ли он понял, что это цитата. – Подготовка к митингу продолжается. Люди все набраны, идут репетиции. – Он кивнул в сторону балкона. – Текст выступления… готов? – Серега посмотрел на меня, я кивнул. – Антон тоже подготовил кой – какие материалы.

Антон подал Пинскому несколько распечатанных на цветном принтере фотографий. В «фотошопе» он приделал лицо Филатова к фотографиям какого‑то мужика, который лежал на кровати с двумя девками блядского вида. Пинский посмотрел, заулыбался, посмотрел на нас и подмигнул.

– Неплохо, неплохо. А что насчет видео? Получается?

– Нет, с этим проблема, – сказал Антон. – Слишком много людей надо будет привлечь, велика вероятность утечки. А для нас это смерти подобно. Кроме того, было несколько пленок на центральных каналах… И зрители уже не воспринимают их как что‑то свежее, интересное. А вот разворот в местной газете – это должно сработать…

– Да, зайдите как‑нибудь на «Омегу», заберите сертификаты акций. Пинский свои обязательства выполняет. Но и вы тоже должны выполнять. Работайте, продолжайте в…

Место: Москва

Дата: 17/11/2006

Время: 00:29

Музыка: Front Line Assembly, альбом «Artificial Soldier»

Окно кухни выходит на широкое шоссе. Машин еще довольно много. Снег прекратился. В мокром асфальте отражаются желтые огни светофора. По черному небу плывут облака. Дрожит пламя двух свечей на подоконнике – лампочка в плафоне перегорела.

– Если хочешь, пойдем в мою комнату, – говорит Оля. Она – в широких синих джинсах с карманами по бокам, на уровне коленей, и черной майке «Better Off Dead».

– Мне и здесь нормально. Романтика…

– «Лирика задроченных бюстиков». – Оля хмыкает.

– Как вообще дела?

– Хуево. – Оля улыбается. – Только – только вот собрался состав… С большим – большим скрипом… Хотя, в общем, тоже случайные люди…

– Что значит – случайные?

– Как тебе объяснить… Не те, кому нравится наша музыка. А так – играют от нечего делать или надеются, что что‑то получится… Ну, группа раскрутится, можно будет играть, зарабатывать бабки… А если ничего не получится, сразу отвалятся. Вообще, альтернативная сцена живет, движется, как бы. Концерты, фестивали, команды какие‑то раскрутились… Но нужна хорошая «демка». «Ди – ай – уай» здесь не канает. А сделать хорошую запись знаешь, сколько здесь стоит?

– Что такое «альтернативная сцена»? Я эти ярлыки не понимаю. Для меня весь рок вообще условно делится на «классику» и «альтернативу»…

– Ну, альтернатива – это хардкор такой, металлический рэп, достаточно тяжелая музыка, но не металл…

– Кажется, примерно представляю. Но все равно как‑то странно. Когда берут название какого‑то стиля и применяют к совсем другой музыке. Хардкор, например, или «ар энд би»…

– …В общем, копим деньги на запись, а пока репетируем на самых дешевых базах. Звук – никакой, вокала не слышно вообще, а если выкрутить голос до максимума – сразу микрофон начинает свистеть… И даже за это говно знаешь, сколько надо платить? Двести рублей в час. И не всегда еще можно попасть. Записываться надо заранее. Пиздец какой‑то…

– А живешь за что?

– Иногда подпеваю на записях. Рублей триста платят, максимум – пятьсот. Иногда – в массовке на съемках. А то и вообще всякая херь – флаеры там раздавать… Жрать ведь надо… Даже жрать – еще ладно, поголодать пару дней – это даже полезно… Но за квартиру надо платить, а то хозяйка выкинет, на хер, на улицу…

Оля берет бутылку вина, наливает себе и мне – в красные стеклянные бокалы годов семидесятых. Мы чокаемся. Оля отпивает, отставляет стакан, берет из разорванной пачки несколько чипсов.

– Шоу – бизнес, бля… Все построено на том, кто с кем ебется и кто у кого сосет. Иногда, бля, думаю – если бы знать, у кого отсосать, то сама пошла бы – так все уже заебало, мышиная наша возня…

– Ты что, серьезно?

– А как ты…

Оля разливает остаток вина, ставит бутылку под стол. Мы чокаемся. Она пьет, глядя в окно. Я делаю глоток.

– А кто твоя соседка? Ну, с которой вы снимаете квартиру…

– Танцовщица… Где‑то танцует. Говорит – современные танцы. Я точно не знаю. Может, на самом деле – стриптиз. Все ведь всегда так тупо…

– А где она сейчас?

– Не знаю. Где‑то зависает… Мы друг перед другом не отчитываемся. Главное, что обе деньги за квартиру отдаем не позже срока.

– А как тебе Москва? Уже привыкла?

– Какие‑то тупые у тебя вопросы, Леша. Хотя, я понимаю. Еще утром ты был в своей Праге, а к вечеру уже в настоящем русском говнеце. – Оля смеется. – А вообще, по сравнению с нашей дырой Москва в сто раз лучше. Меня там так все задрало, что я, наверно, бы повесилась, если б не свалила… А Москва… «Человек привыкает ко всему». Напрягает только, что все кругом – одно сплошное наебалово. Красивые девки на рекламе… Которые не такие уж и красивые, просто их подрисовали, подкрасили… Такие же понтовые мужики…

– Я это называю «запиаренная реальность»…

– Чего – чего?

– Запиаренная. От слова «пиар».

– А – а-а… Хер ее знает, какая она… Неважно… Я одно понимаю, что в этой реальности никто не живет. Пустая она… «Пластмассовый мир победил»…

– Давно уже.

– Чай будешь?

Я киваю. Оля поднимается, зажигает газ. Дрожат синие струйки пламени. Она ставит на конфорку большой белый чайник с цветком на боку. Я спрашиваю:

– У тебя что, нет электрочайника?

– Есть, но он сломался.

– Почему тогда в ремонт не отнесешь?

– Не знаю, как‑то руки не доходят…

– С кем‑нибудь встречаешься?

– Сейчас нет. Все какие‑то короткие романы…

– Нестабильность в стабильном мире, да?

– Нет, я тебя сегодня, как бы, не понимаю. Опять несешь какую‑то херь. Ну а у тебя, например?

– У меня точно так же.

– Вот видишь, как у нас все похоже?

– Непохоже. У меня все по – другому. У тебя все еще впереди, а для меня это – так, просто…

– Не надо только этих разговоров. Вот, как бы, я уже старик, мне тридцать два… Никакой ты еще не старик. И я уже столько говна видела в жизни, что кто‑то и в…

Я лежу в углу на старом тюфяке. Оля предлагала мне диван, я отказался. Занавесок на окне нет. Уличный фонарь светит прямо в комнату. Я отворачиваюсь к стене.